Во вторник развалилась самая широкая правящая коалиция за всю историю Израиля. Из-а вопроса, который интересен даже тем, кому недосуг и незачем разбираться в израильской политике. Это вопрос о том, служить или не служить религиозным юношам в армии. Это вопрос Израиль не может решить все 64 года своего существования. С 1 августа должен вступить в силу закон, по которому служить должны все. Но общество, парламент и правительство расколоты, а на улицах, несмотря на жару, стоят, не расходятся сторонники и противники равенства всех перед законом.
В моем иерусалимском доме, на первом этаже, то есть прямо под нами, живет семья Шараби. Пожилые родители — выходцы из Йемена, а значит — тихие вежливые , даже несколько робкие люди. И их сыновья-близнецы — Ашер и Меир. Это — классические близнецы, настолько похожие друг на друга, что их путают не только соседи, но иногда — даже родители. До недавнего времени это было любимой игрой моих детей. Стоило нам потерять бдительность, как маленькие негодяи неслись на балкон, перевешивались через перила — так, чтобы видеть все, происходящее на веранде у Шараби. И истошно кричали куда-то вниз " Меир, шалом!« — то есть «Привет, Меир!» — и ждали результата эксперимента. Если сидящий над книгами парень здоровается в ответ — значит, угадали. Если добродушно грозит пальцем — значит, Меир поехал по делам на велосипеде, а на веранде занимается Ашер. Кто угадал — тому приз, пакет чипсов со вкусом паприки.
Полгода назад играть в «угадай близнеца» моим детям стало неинтересно. Ашер теперь учится в ешиве — религиозной учебном заведении, вроде семинарии для неженатых молодых людей. Это в Иерусалиме, просто в другом районе, минут двадцать езды на автобусе. Но дома Ашер почти не бывает. Его занятия начинаются в 9 утра и длятся до ночи.
Еврейская бурса
Мальчики начинают учиться в возрасте
Именно так выглядит день в классической ортодоксальной ешиве. Подъем в 6 утра. Утреннее богослужение длится до восьми. Дневная молитва в полдень. Вечерняя — когда на небе появится не меньше двух звезд. Все остальное время занято штудированием богословских трудов. Поэтому домой из ешивы ночевать не уезжают — нет смысла. Ашер Шараби появляется у родителей пару раз в месяц.
Меир начинал учиться вместе с ним. Но эти темп и образ жизни выдерживают далеко не все в религиозном обществе. Пусть они и считаются самыми уважаемыми и почетными для соблюдающих традиции евреев. У Ашера — получается, у Меира — нет. В светском Израиле все еще популярно старое доброе высказывание президента Эзера Вейцмана «Лучшие идут в авиацию». У ультрарелигиозных иудеев «Лучшие идут в ешиву». Те, кто не смог, — еще 20 лет назад или отправлялись приобретать профессию. Или — продолжали участвовать в этом марафоне, считались учащимися богословских заведений, в душе тоскуя от невозможности сменить маршрут.
Религиозная армия
В последние годы такой альтернативный маршрут у религиозных евреев появился. Если верующий не идет в армию — армия идет к верующему. В двухтысячных это невиданное прежде движение навстречу друг другу, действительно, началось. В Армии обороны Израиля появилось особое подразделение с красивым названием «Вечность Иегуды» — или , как его для простоты называют в народе, «религиозный батальон». Там можно не сбривать бороду и носить традиционные «пеот» — или, более привычное для нас наименование этих предписанных традицией прядей на висках у мужчин — «пейсы». Там не служат девушки и повара соблюдают все тонкости религиозных законов в приготовлении пищи — кашрут. Там так же, как и в других подразделениях Армии обороны Израиля, происходят тренировки и учебные стрельбы. Но три раза в день — обязательная молитва, а в свободное от обучения военному делу время — бородатые солдаты в хаки сидят над священными текстами — так же, как и их товарищи в ешиве.
В этом батальоне уже полгода служит Меир Шараби. И поэтому мои дети больше не играют в «узнай близнеца». Меир приходит домой в форме оливкового цвета со знаками отличия батальона «Вечность Иегуды». А его брат Ашер ходит в черном костюме — как принято у учеников ешив. В одном, отдельно взятом семействе Шараби проблема «служить или учить Тору» решена мирным, бесконфликтным, полюбовным — одним словом, идеальным образом. То есть — совершенно нереальным в масштабах всего израильского общества. Израильское общество — настолько неоднородно и противоречиво с момента своего рождения в 1948 году и по сей день, что меньше всего ему годится сравнение с семьей, в которой есть близнецы.
Кто освободил?
Эта дискуссия началась в первые годы израильской государственности. В послевоенные сороковые. Первый израильский премьер-министр , Давид Бен-Гурион, настаивал, что в армии должны служить все. Евреев так мало, а врагов так много, что говорить об отсрочках просто стыдно. Но у религиозных евреев было на этот счет свое мнение. В иудаизме принято считать, что изучение священных книг и скрупулезное соблюдение традиций хранит еврейский народ надежнее, чем все танки, вертолеты и истребители. Бен-Гурион не раз приезжал в религиозный пригород Тель-Авива, Бней-Брак, к тогдашнему духовному лидеру ортодоксальных евреев, раввину Аврааму Ишаягу Карелицу, прозванному по имени его знаменитого богословского труда «Хазон Иш». «Холокост уничтожил мир изучающих Тору, европейский мир ешив сгорел вместе с 6 миллионами евреев, мы обязаны построить этот мир заново, здесь, в Израиле» — объяснял Бен-Гуриону раввин Карелиц. И первый премьер-министр сдался, хотя слыл человеком с тяжелым характером. Он узаконил отсрочку от призыва в армию для тех, кто избрал изучение Торы делом своей жизни. Эта формулировка стала официальным положением закона. В переводе с иврита группа освобожденных от призыва граждан называется «те, чье ремесло — Тора». В
Справедливость и халява
Тема службы, а точнее — неслужбы в армии ортодоксов, — любимый конек израильских политиков. В раздробленном на сектора и группы неоднородном обществе объединять всех против самых непохожих, самых «не таких» — ортодоксов, — дело беспроигрышное и выгодное электорально. Это повторяется раз в два-три года. Когда выборы все ближе и температуру в обществе пора подогреть, пресса мобилизуется в борьбе за равенство. Под лозунгом «За равенство в распределении общественного бремени» — на улицы выходят демонстрации разгневанных резервистов и разгневанных не-резервистов. И, конечно, там выступают политики — каждый, кому удается заработать несколько собственных предвыборных очков в этой всенародной забаве.
Впрочем, популизм — популизмом, но проблема с армейским призывом , действительно, существует. По закону, в Израиле обязаны служить все — по достижении
Что значит быть фраером в Израиле
Если бы кому-нибудь пришло в голову устроить лингвистическо-страноведческий конкурс и предложить выбрать самое характерное для нации слово, в Израиле несомненно, с большим отрывом, победило бы слово «фраер». Это в русском жаргоне фраер — эдакий простачок. В отличие от тертого «урки». В Израиле фраер — это великий общественный архетип. Тот — кем-никто-не хочет-быть. Фраер — это и тот, кого удачно обманули на рынке, а он, лопух, и не заметил. Фраер — этот тот, на ком систематически безнаказанно нагревает руки работодатель. С точки зрения продвинутой тель-авивской обеспеченной молодежи, «фраер» — этот тот, кому не удалось увильнуть от призыва. А с точки зрения митингующих на тель-авивской площади имени Рабина резервистов , фраеры — это они сами. Потому что несут это нелегкое бремя многолетней выплаты долга стране. А целые группы в обществе, десятки тысяч человек, — не несут и не собираются.
Прежний закон, действовавший в Израиле более десяти лет и дававший отсрочки от призыва арабам и ортодоксальным евреям, уходит в историю. Его действие прекращается первого августа — так в этом году постановил Верховный суд страны. Правительство Биньямина Нетаньягу желает войти в историю. Принять новый закон, обязавший бы служить всех граждан страны . При этом, желательно, не развязать гражданскую войну. Копья ломаются, кондиционеры ломаются — в Израиле жарко не только из-за споров вокруг служб в армии. Середина июля, на улице — плюс 35 по Цельсию. Но они все равно упорно стоят под палящим солнцем с плакатами. На одной площади — резервисты в гражданских майках и шортах. На другой площади — ортодоксы в черных пиджаках. И можно не сомневаться, у тех и других упрямства точно хватит. После того, как ты три года оттрубил на срочной службе. Или всю жизнь, по 12 часов — над большими книгами с мелким шрифтом, — уличная борьба за убеждения под ближневосточным жестоким солнцем выглядит делом неутомительным. Да и вообще , «жестоковыйный народ... жестоковыйный»... Эта библейская характеристика в Израиле известна всем — и тем, кто прочел ее в Торе, и тот, кому рассказали... Они в курсе, это — про них...
До первого августа — две недели. Нового закона о всеобщей воинской службе — по-прежнему нет. Не могут договориться... И правительству почему бы не развалиться по этому поводу.
