Лучано Паваротти однажды сказал, что голос талантливейшей украинской певицы Виктории Лукьянец (сопрано) так прекрасен и вместе с тем силен, что ее выступление должны слышать за много киллометров вокруг. «Фраза» взяла у певицы интервью. Мы поговорили о жизни, работе и, немного, о политике. Куда же без нее...
Читайте также первую часть интервью.
А что вас интересует кроме музыки?
Меня интересует все.
У нас в стране сейчас копья ломают по поводу закона о языке. Как вы вообще это все воспринимаете?
Это моя Родина. Это моя земля. Я хочу, чтобы все культуры процветали. Kогда мы приехали в Австрию, первое, что нужно было сделать — это учить язык. Все законы, вся переписка, все контракты — на немецком языке. Я считаю, что если мы не будем поддерживать свое, у нас не будет нации. Язык — это держава, культура. Если этого не будет, то мы просто развалимся. Нация это, прежде всего ее язык. От этого все идет. Я недавно разговаривала со своей знакомой, она русскоязычный человек, живет в Украине, но говорит: «Я не хочу, чтобы русский был вторым государственным. Нужно, чтобы украинский был государственным языком». Вот оно, мнение людей, которые считают Украину своей родиной.
Как вы относитесь к современным классическим оперным постановкам?
Я только «за», если это со вкусом и со смыслом, но есть одно маленькое «но». Если сюжет исторический, например, «Тарас Бульба» или «Борис Годунов», то лучше оставить все, как есть. А если это «Наталка Полтавка», «Травиата», которая и сейчас актуальна, то почему бы не сделать постановку, в каком-то роде соответствующую нашему времени, понятную юному поколению? Молодые люди очень любят такого рода спектакли. Но важно, чтобы у режиссера-постановщика была интересная трактовка, а не просто «навязчивая идея» — хочу модерн! А вот поставить только для того, чтобы был скандал — этого я не принимаю.
Знакомы ли вы с современной украинской музыкой, украинскими композиторами?
Я недавно сделала программу для Мюнхена и для Нью-Йорка («Перлини сучасної української музики» — ред.). Я дала два прекрасных концерта современной украинской музыки. По приглашению диаспоры я выступала в отличном зале на
У нас есть своя музыка! У нас есть современные композиторы, но они работают часто «в стол». И пусть работают. Чайковский тоже «в стол» работал. Все видится на расстоянии... Я верю, что на в Венской и Киевской опере еще будет ставиться наше, украинское.
Читаете ли вы современные украинские книги? Если да — какие?
Я читаю очень много. Сейчас особенно жду поездку в Италию, потому что там смогу действительно отдохнуть, больше времени уделить чтению. Но сначала в Нью-Йорк слетать надо, на концерт, а потом во Львов. В Соборе Святого Юра я буду принимать участие в концерте, посвященном
Но, возвращаясь к вашему вопросу, я скажу так: в Америке я перечитала Лину Костенко «Берестечко». А здесь, в Киеве, я пока не нашла эту книгу. Увы, в книжных магазинах очень мало украинской книги. А я люблю нашу литературу. Сейчас вот купила в подарок Андруховича и книгу Оксаны Забужко — нашего бывшего преподавателя по этике в Киевской консерватории.
Для меня Лина Костенко как звездочка. Все сверяю по её поэзии.
Сейчас, в отпуске, под настроение, хочется взять и перечитать Толстого «Войну и мир». Очень люблю Ремарка, Гессе. И читаю их уже по-немецки. Хочется читать в оригинале.
Вам уже позволяет знание языка?
Позволяет. А вот Дарья, моя дочь, пишет магистерскую работу по Платону. Она положила мне недавно на стол собрание сочинений Платона, на русском. И это тоже хочется почитать. Еще сейчас купили «Разговоры с Конфуцием» — потрясающая вещь. Так что читается многое и с удовольствием.
Главное — время найти?
Знаете, как Лина Костенко говорит: «Не час минає, a минаєм ми». Я вот сейчас у папы на родине поняла, что время там течет по-другому. Больше успеваешь и читается там лучше.
Скажите, почему оперное искусство считается элитарным?
Оперу нужно понять, почувствовать. Это все с детства воспитывается. На все у человека есть предназначение. Опера не для всех, и это хорошо. Человек должен почувствовать эту музыку и заинтересоваться ею.
Все равно жаль, что некоторым вокалистам нужно ехать в Вену или другой город Европы, чтобы брать уроки пения.
Хорошо, что это сейчас возможно. И мы помогаем. А потом они вернутся, и у нас появятся новые имена.
Всегда существовали великие имена. И у меня было на кого равняться. Я пришла в театр, когда там были могикане: Мирошниченко, Соловьяненко, Гнатюк и Мокренко, Пономаренко, Майборода. Хотелось бы, чтобы и сейчас молодым артистам, которые приходят в театры тоже было на кого равняться. Молодым обязательно нужна путеводная звезда. Не убирайте мэтров! Только люди с опытом могут держать репертуар, передавать его.
Для вас как для женщины и актрисы бывают неудобные костюмы?
10 кг весил наряд Царицы Ночи из оперы «Волшебная флейта» в Ла-Скала — металлический корсет, воротник и юбки. Чтобы такое носить, надо быть в форме. Бывают неудобные костюмы. Моя Офелия в «Гамлете» была одета в платье на мелких пуговицах спереди. И когда я начала петь, то диафрагмой «бах» — пуговички отлетели и все раскрылось. Очень неловко себя чувствовала на сцене. Подобный случай был в Пекине — отлетел металлический крючок на корсете.
Какие, кроме музыки и книг, увлечения у вас есть?
Цветы. Дом. Мама обычно просит, чтобы я не называла готовку и выпечку, но это правда — я люблю готовить для семьи. Люблю нашу, итальянскую, японскую кухню. Очень люблю, чтобы было красиво, была на столе всегда скатерть. Люблю украшать дом, люблю перестановку делать. Даже сейчас перед отъездом сделала. Люблю орхидеи — научилась за ними ухаживать. Люблю розы.
У вас есть какие-то талисманы? Артисты — народ, склонный к предрассудкам.
Я знаю, что у Паваротти было кольцо. Он его никогда не снимал и заклеивал его лейкопластырем перед спектаклем. У меня вот крест. Не снимаю. Только в крайнем случае. Но самое главное — со мной всегда иконка. Мама, когда мы уезжали, подарила. Когда были сложные времена, я даже в белье ее клала, в костюм прятала.
Еще есть у меня веер Неждановой. В Москве Ирина Архипова устраивала концерт лауреатов конкурса вокалистов имени Неждановой, и я спела «Вокализ» Рахманинова, посвященный именно ей. На концерте была ее племянница, директор музея-квартиры певицы. Она подходит к музейной витрине, открывает и преподносит мне любимый веер Антонины Васильевны: «Виктория, я хочу передать его вам. Пусть он у вас будет». Веер перламутровый, с ручным гипюром.
А как-то раз приезжаем в гости к немецким друзьям, а доктор Вильхельм говорит: «Заберите, пожалуйста, граммофон. Я хочу, чтобы он был у вас». Граммофон стоял у него 30 лет в подвале, а Юра, мой муж, отремонтировал его, иглы купил и он теперь работает.
Футбол смотрите?
Конечно. Я не болельщик, но человек должен интересоваться всем. Я люблю немецкую ментальность, даже несмотря на то, что они не так тепло принимают после спектаклей. Теплота японцев другая, итальянцы эмоциональные, аргентинцы, американцы эмоциональные, но я никогда не подстраивалась к публике и не хочу. Иначе потеряешь себя.
Вы счастливая женщина, муж вас поддерживает, с дочерью все хорошо. Однажды в каком-то интервью вы сказали: «Когда все слишком хорошо, ждешь, что что-то случится».
Да нет, настораживаться не надо, это и есть счастье. Вот вчера, например, мы серьезно с дочкой Даруськой поговорили, и это тоже счастье. Зато сегодня все по-другому, она задумается о настоящиx ценностях.
Конечно, артист должен наблюдать и за собой, и за людьми. Ведь на сцене надо быть искренним, чтобы тебе верили — это самое важное. И первые утраты любимых учителей, потом уход папы... переосмысление и страдания — это тоже своего рода счастье. Человек жив чувствами, а среди них и горчинки горя. Хорошо ощущать и такие эмоции.
Из чего складывается ваш самый типичный день?
По-разному. Если сегодня спектакль — это разговор с собой. Семья меня не беспокоит, старается, чтобы была тишина, чтобы была уютная и комфортная атмосфера.
А еще у меня есть моя комната и моя терраса. Я начинаю день с того, что иду и поливаю цветы. Смотрю, надо ли что-то подрезать. Затем — зеленый чай, потом зарядка, бег. Если вечером спектакль, то после завтрака я могу пойти на прогулку, могу заниматься собой: я очень люблю делать маски и разные косметические процедуры, что очень успокаивает. Я так и девчонок-студенток своих настраиваю. Забудьте о предстоящем спектакле или концерте. Отстранитесь. Если это новая партия — иду на прогулку и продумываю, а что тут сделаю, а как тут... На репетиции бывают какие-то моменты, которые не удались — их прокручиваю в голове. И уже где-то в 6 часов вечера начинаешь настраиваться. Дома делаю упражнения, обязательно распеваюсь. А потом уже в наряд и — на выход.
Эти многолетние упражнения позволяют на сцене танцевать и не сбивать дыхание?
В Кельне поставили «Травиату» и там такая беготня: по ступенькам туда-сюда. И я заметила, что сбиваeтся дыхание. Тогда я начала себя больше готовить — бегать. Это же все мышцы — их можно и нужно «воспитывать», тренировать. Сегодня я могу на сцене делать практически все. Надо лежа петь — пожалуйста, шпагат — пожалуйста. Я должна готовить себя к выступлению так, чтобы быть в отличной форме.
А еще надо сохранять чувство меры, потому что на сцене не прикроешься.
Вам пришлось подстраиваться в чужой стране?
Я очень спонтанный человек. Даже слишком. Стараюсь себя воспитывать, чтобы эмоции не так показывать людям. Обьясню почему — у многих европейцев это вызывает отталкивание. Поэтому теперь я сразу не выплескиваю свой эмоциональный ком, сначала делаю два шага назад... Но бывает по-разному. Как-то один известный оперный певец сказал: «Ты на сцене кланяешься до низа, а надо, чтобы публика ощущала, что ты певец! Так делать не надо, особенно в Японии». И тут я еду в Японию. Помню, что сказал мне вышеупомянутый коллега, что надо держать дистанцию, вышла на аплодисменты, поклонилась, но потом поняла, что не могу я так. И сделала так! (раскрывaет руки как для объятий — ред). Как они восприняли это и как они меня любят теперь!.. Поэтому я стараюсь вообще не лукавить, если кому нравлюсь — нравлюсь, а кто ненавидит — пусть ненавидит. Впрочем, ненависти я на сцене не ощущала. Осторожность да, но не ненависть. Вот немцы — почему они проиграли итальянцам? (это я о футболе) Потому-что не хватило какого-то эмоционального подъема!
Сколько уходит времени, чтобы разучить новую партию?
У меня неделя максимум, если это по нотам партия, то могу сделать за полтора часа.
Возвращаясь к недавнему вопросу, что вы делаете, чтобы поддерживать себя в форме?
Я аскет по натуре, вот и все. Есть вещи, которые очень люблю — кофе хороший, прекрасный японский чай. Когда-то меня очень впечатлило высказывание Вергилия: «Ощущаешь огромное счастье и облегчение, если каждый день от чего-то маленького, но отказываешься». И я задумалась, ведь открывается место для чего-то духовного, важного. Есть уже какие-то свои ритуалы, которые соблюдаешь везде. Я ощущаю удовольствие в малом. Я всегда любила Майю Михайловну Плисецкую, мало того, мы с ней еще и в один день родились. Она восхитительно выглядит в свои 83 года и поддерживает себя в прекрасной форме.
Неужели вы даже по утрам бегаете?
Конечно, бегаю, растягиваюсь. Я открыла для себя йогу. Не пью, не потому, что нельзя, мне просто так нравится. Очень люблю фрукты, хорошую рыбу, соки.
У вас уже расписан следующий год?
Да. Следующий год или сезон начинается с мастер-класса, потом будет сольный концерт в Вене, в октябре опять концерт в Японии (Токио) в честь известного японского тенора Игараши-сан. После концерта — еще два дня мастер-класса (там же, в Токио). Потом я еду на фестиваль имени Соломии Крушельницкой в Рим. Вот такие интересные проекты. А в ближайшее время — Нью-Йорк.
Вероятно, что-нибудь появится и в Украине...
А как же! Вот вчера мне звонили из нашей филармонии, предложили сделать концерт памяти Елизаветы Чавдар. Я очень хочу, но хорошо было бы, чтобы это был не только мой концерт. У Елизаветы Ивановны было столько студентов, которые известны всему миру. Анатолий Борисович Соловьяненко, ушедший от нас — тоже был ее студентом. Андрей Бесчастный — солист Пражской оперы и многие другие, ныне работающие, выступающие. Я согласна даже спеть без гонорара, но соберите всех. И не под рояль, а под оркестр.
Но это же ваша работа — петь?
У меня есть другие заработки. Я в Японии выступаю не бесплатно, и в Вене прекрасно зарабатываю. Не в этом дело. Надо отдавать столько, сколько мне дала эта земля. Нельзя неуважительно относиться к своей родине. Сколько здесь родилось удивительных и талантливых людей! Я очень уважаю проект «Имена» Оксаны Марченко. Такие проекты воспитывают национальное самосознание и гордость.
В Бельгии со мной пела Оля Микитенко (известная украинская оперная певица — ред.). До этого мы с ней никогда не встречались. А тут она ко мне на «вы», начали общаться и она рассказала свою историю. Оказывается, в
Материалы предоставлены POLO-STUDIO
