Хорошо в погожий летний денек сесть и вдумчиво перечесть от корки до корки любимую детскую книгу. Еще лучше, когда, перевернув последнюю страницу, снова совершенно искренне радуешься старым авантюрам по-прежнему неунывающих героев, свежести красок неба, блеску озер, запахам леса, теплу солнца. Всему, что приводило в полный восторг много лет назад, когда так не хотелось отрываться от библиотечной книги с фиолетовыми штампами, исписанным формуляром и фамилией Шклярский на обложке.
Об авторе Томека сейчас почти никто не помнит, а в 60-х-80-х он был самым популярным у советских, польских и прочих школьников стран по эту сторону «железного занавеса».
Именно польский Томек Вильмовский вызвал настоящую книжную битломанию, став именитым детским героем. В библиотеках книжек о нем было почти не достать — школьники старались удерживать их дома наперекор всем срокам сдачи. Иллюстрации Юзефа Марека для советских мальчишек тоже были что надо. Черная Молния стал главным героем книги «Томек на тропе войны», его именем тут же называли любимых игрушечных индейцев, а рисунок индейского вождя в профиль был самым популярным — его вечно рисовали на уроках. Школьные тетради пестрели кляксами и этим самым профилем, нарисованным еще чернильной ручкой.
Сейчас «Томек» читается даже с большим интересом, чем в детстве.
Автора можно упрекать за схематичность героев, диалоги которых подчас комично неуклюже перегружены энциклопедическими справками. Зато Шклярскому удалось главное: ухватить детскую мечту о покорении мира и описать ее так по-детски восторженно, без намека на интонации взрослой усталости, что и сам становишься мальчишкой. Погружение в книги Шклярского — это еще и путешествие в мир идеалистических представлений Старой Европы, почти смытых с лица континента волнами миграций, иммиграций, плохо продуманного «мультикультурализма» и всеобщего мирового хаоса. И, что не менее важно, вся честная компания Томека и его друзей — ужасно приятные люди, отлично друг друга дополняющие, поэтому во время чтения кажется, будто ты с ними — на одном ковчеге, а «весь мир пусть проходит мимо».
В этом году сразу несколько поводов вспомнить всю веселую компанию незаслуженно забытого Томека, и, конечно же, ее создателя. Отсчет всей истории начался 60 лет назад, когда Шклярский начал сотрудничать с Катовицким книжным издательством «Śląsk», а 20 лет назад опубликована последняя, посмертная, книга о Томеке.
Многие пренебрежительно относятся к творчеству Шклярского, думая, что он — типичный книжный путешественник-фантазер, писавший, не выходя за порог собственной квартиры. На самом деле, автор Томека родился в США и прожил там довольно долго, пока его отец — польский эмигрант — не решил вернуться на родину. В Польше Шклярский мог стать дипломатом, но грянула Вторая мировая и пришлось жить под немецкой оккупацией. Потом было варшавское восстание, в котором Шклярский принимал участие в качестве стрелка-добровольца. Когда восстание разгромили, он переезжал из города в город и осел в Кракове. После войны его арестовали советские — за участие в боевых действиях Армии Крайовой и за публикации в оккупационных изданиях. Шклярский отсидел в тюрьме, но в начале 50-х вышел досрочно. Случайно в одном из издательств ему предложили писать книги для детей и подростков. Так появилась серия о Томеке Вильмовском.
Русскоязычный вариант издавался в СССР трижды и полностью готовился, и печатался в Польше. Неясно, в какой весовой категории числились польские переводчики Томека на русский — И. Шпак и Е. Шпак — но они внесли в текст достаточно ляпов, ставших для советского читателя неотъемлемой частью ностальгии. Например, в эпизоде, когда Томек перенервничал, Новицкий посмеиваясь сказал, что тот «потерял цикорию», а переводчик Шпак сообщил читателю, что это «непереводимая игра слов». Впрочем, Томек частенько и сам, без помощи переводчиков, раздражает болтовней с энциклопедическими, почти не адаптированными, выдержками. Иногда он просто скучен до безобразия. И те его полюбили, и эти, и там он преуспел, и сям, и Салли от него без ума, а соперник Бальмор бледной тенью хмуро бродит по пятам и изучает «секрет успеха», попутно ошибаясь, где только можно. Но Томек всегда нравится принципиальностью, усердием и способностью вечно впутываться в разные истории, увлекая за собой всю компанию.
Компания: боцман Тадеуш Новицкий, Ян Смуга, Салли Алан, Анджей Вильмовский, Динго и другие еще в детстве, после первого знакомства с книгами Шклярского, стали друзьями как будто с соседней улицы. Поэтому им можно простить самые навязчивые и многословные энциклопедические справки вместе с медоточивыми славословиями в адрес Томека в каждой книге.
Этой и другими характерными стилистическими шероховатостями стиля Шклярского особенно грешит предпоследняя книга цикла — «Томек в Гран-Чако». Здесь же «отличилась» и Салли, которая на протяжении всех предыдущих книг все чаще обещала стать умной, ироничной брюнеткой вместо пустышки, ежеминутно тараторящей: «Ой, Томми, ты такой умный, я бы так не смогла...». «Томека в Гран-Чако» в СССР издать не успели – она появилась в 1987 году, спустя целых 20 лет с момента выхода предыдущей книги «Томек у истоков Амазонки». Такой большой перерыв был связан с работой Альфреда и Кристины Шклярских над трилогией «Золото Черных гор». А может, так закрутил сюжет в «Амазонке», что не сразу придумал, как быть с ним дальше.
Жаль, ведь «Амазонка» обрывается на самом интересном месте: часть компании остается в заложниках у месоамериканских индейцев, а остальные бегут, как будто бы «принесенные в жертву», но обещают вернуться.
Выйди «Гран-Чако» в Союзе, советские поклонники Шклярского решили бы, что писателю на этот раз немного изменили чувство меры и вкус, а сам он откровенно идет на поводу у подросших читателей, интересующихся теперь уже не только платоническими отношениями между героями. Только этим можно объяснить появление в «Томеке» невинной эротики. И, в то же время, расчетом на то, что книги когда-нибудь экранизируют, и такие эпизоды только добавят им популярности. Во всяком случае, мальчики и мужчины, сидевшие в темном зале советского кинотеатра, всегда предсказуемо шуршали и ерзали в креслах, смущенно похохатывая во время похожих эпизодов, довольно типичных для легкого приключенческого жанра и рассчитанных на неискушенных «домашних» подростков.
Такой эпизод появился и в «Томеке».
Экспедиция поляков гостит у индейского племени, мужчины уходят на охоту, Салли с подругой остаются на хозяйстве в лагере, разбитом рядом с индейским поселком. В гости наведываются индианки, которым интересно узнать, почему белые девушки скрывают грудь одеждой. Неясно, то ли индианок мучил этот вопрос лично, то ли их подослали молодые индейские воины, впечатленные красотой бледнолицых девчонок. Салли заводит индианок в хижину и без лишних слов задирает рубашку, демонстрируя, что с ее грудью все в полном порядке. Индианки довольны, молодые воины тоже (если хватило ума подсматривать в щели хижины). Когда мужчины возвращаются, Салли, легкомысленно хихикая, рассказывает друзьям обо всем в подробностях. Те удивляются, мол, откуда вопрос, ведь грудь Салли настолько хороша, что это видно и в рубашке. А Томек горячо поддерживает молодую супругу, заявляя, что и сам бы так поступил, будь он женщиной.
Шклярский, сам того не желая, сделал Салли, и без того уже наговорившую и наделавшую кучу несуразностей, героиней самого невероятно-глупого томек-анекдота. Несмотря на некоторые натянутости, «Томек в Гран-Чако» — познавательное и динамичное повествование. Это уже не стандартная томек-экспедиция с наборами цветов-насекомых, охотой и звероловлей, а приключение в чистом виде. Смуга впервые человек, а не схема. Их дуэт с Новицким милый и трогательный. В фильме это хорошо смотрелось бы: два старых приятеля, заброшенные судьбой черт-те куда, ностальгируют у костра по старым временам и заботятся друг о друге.
А вот последняя книга неоконченного цикла — «Томек в стране фараонов» (1994) — откровенная неудача. Книгу после смерти Шклярского дописывал его знакомый писатель Адам Зельга. Но вместо художественной книги получился набор статей-заготовок из энциклопедии о Египте. Никаких характеров, сюжетных хитросплетений, неожиданностей. Герои просто отправились отдохнуть, и с ними почти ничего не происходит. А, ну да, Салли становится законченным археологом (хотя в одной из предыдущих книг училась на зоолога, «чтобы помогать Томми в экспедициях...») и в стиле супруга важно и чрезвычайно многословно изрекает языком словарей и справочников. Читатели очень рассчитывали, что «Фараоны» станут если не логическим завершением всего цикла, то хотя бы расскажут о новых интересных подробностях из жизни любимцев. Оказалось, наоборот, и точку на похождениях Томека и компании можно поставить уже в «Гран-Чако». По крайней мере, понятно, что они снова на какое-то время расходятся и автор описывает их будущие занятия, ставя в финале оптимистичное многоточие. «Фараоны» лишь вносят сумятицу и портят общую картину своей сюжетной и литературной аляповатостью.
Финала приключений Томека Вильмовского читатели так и не дождались, поэтому энтузиасты пытаются фантазировать на эту тему самостоятельно. Ведь не мог же цикл продолжаться вечно. Чем же он должен был закончиться? Вот хронология возможных дальнейших приключений Томека, составленная поклонниками Шклярского в бывшем Советском Союзе.
«Томек в Затерянном мире». 1912-й — новая экспедиция, на этот раз в африканскую Замбию. Поездку снова снаряжает знаменитый Карл Гагенбек, коллекционер животных и основатель крупнейшего зоопарка в Гамбурге. Томек и друзья собираются разыскивать ящера юрского периода — цератозавра, который, по слухам, все еще обитает замбийском озере Бангвеулу. Это последняя звероловная экспедиция героев книги. Спустя год умирает Гагенбек, а еще через год начинается Первая мировая война (1914), и тут уже не до животных. Компания уезжает в США, вместе с ними возвращаются индейцы, гастролировавшие по Европе с цирком (об этом Шклярский рассказывает в финале «Тропы войны»). Опыт и внешность Томека ценят по достоинству в Голливуде, предлагая ему съемки в вестерн-фильмах (годом рождения киновестерна считается 1903-й, когда на экраны вышел немой фильм «Большое ограбление поезда»).
«Возвращение Томека». 1915-й — Томек и компания поддерживают связь с Польшей, которой нужны деньги для вооружения и поднятия экономики. Салли, археолог по образованию, предлагает несколько вариантов новых экспедиций за золотом: в Южную Америку (когда-то Смуга обнаружил там тайники индейцев). Добытых сокровищ хватит и Польше, и компании Томека, которая мечтает собрать средства на создание зоопарка в Варшаве. Наконец, 1918-й – и в ноябре завершается Первая Мировая война. Главнокомандующий польской армией Юзеф Пилсудский объявляет о создании Польского государства. Наши герои возвращаются в Варшаву. Вильмовские преподают в университете, становятся основателями варшавского зоопарка. Томек и Салли ждут ребенка, который должен был родиться только в свободной Польше. Между делом производят сенсацию своими научными познаниями, покоряют варшавскую профессуру и получают непременно звания профессоров (иначе это был бы не Шклярский) Варшавского университета. Вильмовский-старший заявляет о правах на свою непременно большую и красивую (иначе это был бы не Шклярский) варшавскую квартиру, ностальгирует по прежним временам, работает в Варшавском университете, зоопарке, ботаническом саду. Смуга ему ассистирует. Новицкий наслаждается домашним уютом и, наконец, строит планы на женитьбу на какой-нибудь закадычной варшавской воздыхательнице. Его яхта покачивается на волнах Вислы, пришвартованная где-нибудь недалеко от дома Новицкого, и компания время от времени устраивает пикники, катаясь в окрестностях Варшавы. Томек сыплет энциклопедическими статьями о городе и мире. Много польского патриотизма (иначе это был бы не Шклярский).
Все счастливы, и читатель прощается с героями на длительное время. Возможно, до 1939-го года, когда Польша снова бедствует с началом Второй Мировой. Томек и компания, внесенные фашистами, как истинные патриоты, в черный список, бегут из страны на яхте, обходя гитлеровские патрули и заслоны, спасая попутно парочку еврейских семей. Их везут на Ближний Восток, в Палестину, где начинаются новые приключения Томека Вильмовского «Томек в Земле обетованной».
Если бы Шклярского оценили по достоинству сами поляки, его цикл о Томеке давно получил бы логическое продолжение, справедливо претендуя на лавры польского Индианы Джонса.
И еще неизвестно, кто стал бы популярнее.
Реконструкция рабочего кабинета Шклярского
