Скоро Чемпионат Европы по футболу закончится, спортивные страсти улягутся, и мы с головой окунемся в очередное предвыборное болото. Болото, в котором власть будет подсказывать украинцам, что коней на переправе не меняют, и что власть должна остаться властью. Болото, в котором оппозиция, стуча в окна протестного электората, попросит поддержать ее несгибаемую оппозиционность.
Пройдут выборы. Властвующие, по традиции, будут использовать свое господствующее положение в личных целях, припудриваясь рассказами о том, как они по-царски щедры к народу. Оппозиционеры, как всегда, будут сотрясать воздух выпадами против власти, демонстративно гордясь своей принадлежностью к «силам сопротивления».
И ничего нового в таком раскладе не будет. Политическая система будет так же бесполезно пыхтеть, как и до этого. И будет так пыхтеть еще долго. Пока государственная власть у нас будет означать исключительно контроль над ресурсами и подавление одних людей другими. Пока оппозиция не будет делать ничего, кроме того, как проглатывать любые действия власти и недовольно отрыгиваться.
У всех этих болезненных явлений есть причина. Даже две, и они родственные. Первая — глухая зацикленность Украины на штампах «власть» и «оппозиция». Вторая — традиционное отношение к образу власти и буквальное понимание того, что такое оппозиция.
Ткни пальцем в темноту. Невесть
куда. Куда укажет ноготь.
Не в том суть жизни, что в ней есть,
но в вере в то, что в ней должно быть.
Иосиф Бродский
А должно быть так, чтобы высшие чиновники считались у нас не верховной кастой, а такой же социальной группой, как и шахтеры, учителя, врачи. Нужно осознать, что такое общественный договор хотя бы на примитивном уровне: мы нанимаем специалистов, которые будут заниматься государственными делами, в то время как мы продолжаем заниматься своими делами, контролируя работу этих специалистов. В кабинке для голосования мы должны выбирать не отцов и матерей нации, не господ и элиту, а бригаду рабочих, которая будет ремонтировать наш государственный дом. Народ — это всадник, а власть — это лошадь. Не наоборот. Если эта лошадь тормозит, ее нужно подгонять протестным кнутом. А в нашей ситуации получается, что лошадь сидит на всаднике и воспитывает его социально-экономическим кнутом. Это первое.
Во-вторых, статус оппозиции — это всего лишь оболочка. Никакая оппозиция не будет полноценной, если ее оппозиционность не имеет под собой четкой идеологической платформы. Недаром, понятие системной оппозиции во всем цивилизованном мире неразрывно связанно с право- и левоцентристскими ориентациями.
Там, где нас нет
Западные СМИ, когда говорят о своих правительствах, термин «власть» практически не употребляют. Как правило, используется фамилия чиновника, название конкретного государственного органа или должности. Если речь идет о правящих и неправящих партиях, понятиями «провластные» и «оппозиционные» западные медиа тоже не увлекаются. Они лучше укажут партийные названия, отсылающие к определенной идеологии. И это понятно, поскольку у тамошних политических сил есть стержневые идеологические традиции. Они — не мы. У них статус оппозиции — это всего лишь форма деятельности, а не ее содержание. Содержание — это идеология, партийная программа, то есть то, чем одна партия отличается от другой по существу.
На Западе люди более практичные и приземленные. Над политическими статусами парламентских партий там особо не заморачиваются. Главное — сохранить свое идеологическое лицо и в парламентской борьбе добиваться выполнения предвыборных обещаний. А вот какими методами — зависит уже от того, какое положение занимает партия в данный момент — господствующее или оппозиционное.
В условиях же Украины, когда партийные идеологии носят декоративный или не определяющий характер, а программные различия между партиями размыты, ничего не остается, кроме того, как цепляться за парламентские статусы. Быть провластными, быть оппозиционными, демонстрировать свою властность, доказывать свою оппозиционность. Поражение власти на выборах означает, что она просто-напросто лишилась «кормушки» в пользу оппозиции, которая в ближайшие пять лет сделает все, чтобы эту «кормушку» не потерять.
В Европе и США слово «оппозиция» чаще применяют к системным и несистемным силам сопротивления в странах, где есть проблемы с демократией. Например, на страницах западных изданий, по известным причинам, в последнее время мы часто можем видеть словосочетания «украинская оппозиция», «российская оппозиция», «белорусская оппозиция»... Там не уточняют, что в Украине за решеткой сейчас сидит лидер оппозиционной к власти левоцентристской силы. Пишут просто — «лидер украинской оппозиции». Но, согласитесь, говорить об оппозиционном «бело-сердечном» левоцентризме было бы глупо с учетом того, что курс псевдосоциальных инициатив команды Януковича лежит, по сути, в той же псевдоидеологической плоскости.
Но если западные СМИ уж очень сильно захотят обозначить ценностную окраску оппозиции, смотрящей в сторону цивилизованного мира в условиях авторитарного или полуавторитарного режима, они обычно к слову «оппозиция» приставляют «демократическая». Это устоявшееся на Западе политическое словосочетание. Вот здесь как раз таки и заключается фундаментальная разница между «там, где нас нет» и «там, где мы есть». Западные системные оппозиционеры едины с властью в демократическом выборе. Это у них не обсуждается. Спорят они между собой о других вещах. А у нас власть заявляет о своем демократическом выборе разве что на словах, которым никто уже не верит ни здесь, ни на Западе.
Оппозиционеры или журналисты?
Украинские оппозиционеры сегодня больше похоже на журналистов, чем на реальных и эффективных представителей сил сопротивления. Они пишут заметки о моральных, политических и экономических пороках власти. О том же рассказывают по телевизору и радио. Многие из них прописались в Фэйсбуке и Твиттере. Они говорят, пишут, анализируют, критикуют. То есть занимаются, по сути, тем же, чем и журналисты. Украинские оппозиционеры не спешат организовывать правовую борьбу социальных групп, пострадавших от «покращення». Они не хотят креативить, поднимать свои «пятые точки» и реализовать какие-нибудь полезные гражданские и правозащитные проекты. Вставать и делать, а не просто рассказывать и писать о том, что стране нужны такие проекты. В этом плане отдельных украинских журналистов можно считать более эффективными борцами с произволом власти, чем разные турчиновы, яценюки, гриценки, тягныбоки и т.п.
