31 августа в Киеве опять пролилась кровь. И опять под стенами парламента. Крики, раненые, страх и толпа, которая несется, снося все на своем пути. Словно страшное кино, которое мы уже видели.
Кровь все такая же красная и липкая, страх все такой же леденящий и вызывающий какую-то странную противную тошноту. Вот только люди уже другие.
Люди устали от войны, от нищеты, устали от проблем и бесконечных пустых обещаний политиков. Сложно верить в реформы и радоваться очередному кредиту МВФ на фоне растущих тарифов и космических цен.
Украинцы живут, сцепив зубы, и уже просто-напросто никому не верят. Нельзя заставить людей верить в наличие пряников, показывая им только кнут.
То, что случилось под парламентом, — это просто эмоциональный взрыв доведенных до точки кипения людей или спланированная провокация, которая произошла в нужное время в нужном месте? Могла ли эта провокация состояться без того накала, который сегодня ощущается в обществе? Что последует за пролитой кровью? И есть ли знак свыше в том, что кровь под парламентом пролилась именно в тот момент, когда депутаты голосовали за изменения к Конституции Украины? На эти и многие другие вопросы «Фраза» попросила ответить людей, которые не верят в совпадения и точно знают, что в вопросах политики любая случайность может быть вполне предсказуема.
Сергей Быков, политэксперт:
Те трагические события, которые произошли под Верховной Радой в день голосования в первом чтении изменений в Конституцию, — это квинтэссенция недовольства граждан политикой правительства.
Лично я считаю, что подобные изменения в Конституцию нельзя вносить, но я являюсь ярым сторонником изменения Конституции в целом.
То, что случилось под Радой, — это, повторю, квинтэссенция того, что люди не довольны политикой правительства, политикой государства. Кроме того, то, что произошло, — яркий показатель того, насколько хорошо и слаженно работают провокаторы.
Я больше чем уверен, что под парламентом работала группа провокаторов и, вероятно, одним из провокаторов был молодой человек на трехколесном мотороллере, который, насколько я видел, ездил и призывал всех к конфликту.
К сожалению, одно без другого не могло состояться. Эта провокация не могла бы быть реализована, если бы правительство вело адекватную политику относительно населения. И, конечно же, без высокого уровня недовольства общества политикой руководителей государства подобная провокация была бы просто невозможна.
Безусловно, один из основных факторов, приведших к трагическим событиям, — это преступная по отношению к народу политика руководителей государства: политика правительства, политика президента и политика парламентского большинства.
А то, что кровь пролилась именно в момент внесения изменений в Конституцию, очень страшное совпадение. Поскольку явно видны признаки провокационных действий, то, скорее всего, провокация подгонялась под конкретную дату.
Я уверен, что большая часть украинского народа не довольна теми изменениями в Конституцию, которые в данном проекте предлагает президент.
Трагические события произошли именно из-за того, что огромное количество людей, крайне не довольных политикой правительства, собралось возле парламента, а провокаторы воспользовались ситуацией, что и повлекло за собой жертвы.
Юрий Якименко, политэксперт, заместитель генерального директора Центра Разумкова:
Если мы вспомним хронологию того рокового дня, то там была конкретная политическая проблема, когда определенные политические силы заявили о своем несогласии с тем, что происходит в парламенте, и вывели людей на улицу.
Для среднестатистического украинца вопросы изменений в Конституцию значительно менее приоритетны по сравнению, например, с ценами и тарифами.
В данном случае не стоит смешивать недовольство людей социально-экономическими проблемами и деятельностью правительства для их решения с теми конкретными политическими темами, которые существуют и которые используются прежде всего радикальными политическими силами.
Возле Рады не было десятков тысяч людей не довольных властью. Это были люди, организованные политической силой. Это свидетельствует о радикализации определенных политических сил перед местными выборами.
Кроме того, это следствие бесконтрольного распространения оружия в стране. Безусловно, это говорит и о степени накала, но только у той части населения, которая имела отношение к событиям на Востоке Украины и либо принимала участие, либо находится под влиянием политических сил.
То, что произошло, — это не свидетельство состояния общества, это свидетельство состояния части политикума. Это следствие той военной ситуации, в которой находится Украина. Вот это и есть первопричина.
А тот факт, что в момент, когда в парламенте обсуждали внесение изменений в Конституцию, под стенами парламента лилась кровь, никоим образом не совпадение и не знак свыше. Это целенаправленное действие, которое готовилось под конкретное событие.
Изменения в Конституцию были проголосованы, и это было известно. Это не совпадение, это целенаправленная акция. Вот то, что дошло до бросания боевых гранат, — это показатель того, что накал уже просто зашкаливает. Но это не совпадение, это следствие политического решения и это реакция политических сил.
Владимир Шуваев, политолог, президент Центра социальных и политических коммуникаций:
На мой взгляд, мы имеем дело с ситуацией, которая гораздо хуже, чем просто недоверие народа к власти.
Речь идет о кризисе всей системы в целом. Это недоверие людей и к институтам власти, и к сложившимся правилам игры, и к формальным и неформальным практикам реализации экономических, политических и социальных интересов.
События, произошедшие под Радой, — это проявление недовольства людей сложившейся ситуацией. Если говорить о том, что повестка дня Майдана была революционной по своей сути, то да, тогда люди требовали нового цивилизационного формата развития страны и речь шла не только о каком-то формальном подписании того же договора об Ассоциации с ЕС.
К сожалению, такой революционный запрос на данный момент власть просто не удовлетворяет, и любые попытки ограничиться какими-то косметическими изменениями ни к чему хорошему не приведут.
Здесь нужно учитывать всю сложность ситуации. В этом плане у нас часто говорят, что мы должны обеспечить народную поддержку реформам, но у нас это уже давно стало просто риторической фразой.
Необходимо понимать, что существуют абсолютно необходимые технологические условия проведения любого изменения, и в этом смысле наши политические элиты, которые привыкли больше к решению вопросов в формате договоренностей (причем зачастую оторванных от общества), к сожалению, эту истину не учитывают.
То, что произошло под Радой во время внесения изменений в Конституцию, показывает: к сожалению, политические элиты не понимают, что изменилась ситуация, которая требует совершенно иного формата коммуникации в обществе.
К сожалению, такой вопрос, как внесение изменений в Основной Закон, рассматривался достаточно кулуарно, без включения широкого социального представительства. По сути, он был закрыт. Большинство изменений были не обоснованны и не донесены до граждан страны, что совершенно объективно вызывает недоверие к подобного рода изменениям, особенно в части их конъюнктурного характера.
Поэтому то, что произошло под Радой, — это закономерность. Естественно, момент перегиба там наверняка был. Но совершенно ясно, что при другом подходе к самому процессу и принципах коммуникации между обществом и государством таких эксцессов не было бы.
Люди очень чувствительны к популизму и призывам к насилию. И часто не учитывается тот момент, что они потому и чувствительны, что не видят реально работающих эффективных механизмов учета их мнения. Поэтому зачастую воспринимают любой новый вариант чуть ли не как единственный способ обозначить свою точку зрения на происходящие процессы.
***
Нужны или не нужны эти изменения в Конституцию, покажет время, и лишь оно даст ответ на вопрос, кто был прав: те, кто ратуют за изменения в Основной Закон, или же те, кто настаивают на полностью новой Конституции. Только уж очень не хочется, чтобы принятие важных решений ценой человеческих жизней стало бы практикой для украинской политики.
