На американском потоковом сервисе Hulu идет сериал «Рассказ служанки», который в начале мая продлили на второй сезон. Это экранизация одноименного антиутопического романа канадской писательницы-феминистки Маргарет Этвуд, который открывает перед читателями жесткий гендерно и социально дифференцированный мир возможного будущего, в котором к власти придут вооруженные религиозные фанатики, а на смену достигаемой веками и столькими усилиями эмансипации вновь вернется деспотичный патриархат, отводящий женщине одну-единственную роль — сосуда для вынашивания отборного потомства.
В 1990 году немецкий режиссер Фолькер Шлендорф выпустил полнометражную адаптацию романа, которая оказалась слишком мелодраматичной и поверхностной и не снискала ни похвалы критиков, ни интереса публики, несмотря на наличие таких звезд, как Роберт Дювалл и Фэй Данауэй. Чего совсем не скажешь о многосерийном проекте Hulu, который подошел к содержанию книги очень основательно, откинул всякую лирику, преувеличенные эмоции, ненужный надрыв и, главное, убедительно передал густую, тяжелую атмосферу тотального страха и взаимного недоверия. За что, собственно, и получил высокие оценки критиков и, надо полагать, достойные зрительские рейтинги, коль уж канал, не дожидаясь окончания первого сезона, дал зеленый свет на производство второго.
Рассказ, как можно догадаться из названия, ведется от первого лица. В несколько хаотичном порядке, с помощью постоянных флэшбэков, авторы выводят на экран три состояния мира, окружающего главную героиню Джун (ее играет Элизабет Мосс, звезда сериалов «Безумцы» и «Вершина озера»). Первое состояние — мир в преддверии глобальных перемен. Проблемы с экологией сделали большинство женщин и мужчин бесплодными. Лишь некоторым удается зачать и выносить ребенка. В числе счастливиц — Джун, которая внезапно для себя самой узнает, что беременна. В этом мире, который пока еще похож на нашу сегодняшнюю реальность, героиня счастлива: у нее есть любимый муж, скоро будет дитя; есть лучшая подруга, бойкая независимая лесбиянка, с которой можно поделиться любым секретом; есть интересная работа в издательстве и есть будущее, не туманное, а вполне определенное.
Второе состояние — мир в процессе изменений. В Вашингтоне происходит государственный переворот. Военные свергают конгресс и захватывают власть, утверждая, что верха якобы пали от рук террористов. Новое правительство быстро переписывает законы (причем не только конституцию, но и закон божий) и устанавливает новые порядки. Однажды, зайдя в кафетерий за стаканом латте, Джун обнаруживает, что ее банковская карта заблокирована: ибо отныне женщинам запрещено распоряжаться финансами, их счета переходят на имя мужа или любого родственника мужского пола. А затем Джун является на работу и слышит, что все сотрудники женского пола уволены: ибо отныне женщинам запрещено занимать должности. Время поворачивает вспять, и мы возвращаемся к тому, с чего начинали и с чем боролись.
Здесь, между вторым и третьим состояниями, имеет место переходный этап принятия неизбежного, у которого, как известно, насчитывается пять стадий: отрицание, гнев, переговоры, депрессия и смирение. Только в данном случае переговоры заменим словом «протест». Джун выходит на митинг против новоиспеченной диктатуры, на мирную демонстрацию с возгласами и требованиями на развивающихся транспарантах. И именно здесь переживает первый необратимый шок, точку невозврата: солдаты открывают огонь по протестующим. От этой сцены бросает в озноб: на лице американской актрисы тот самый ужас, который мы, украинцы, пережили в феврале 2014-го; та самая повисшая в воздухе немота, непринятие, отказ верить, что это действительно произошло, что власть, какой бы она ни была, официально, средь бела дня, в открытую совершила убийство.
Третье состояние — устаканившийся новый мир. Все население в нем разделено на касты. На улицах действует комендантский час. На каждом углу стоит конвой. Верховодят командоры (офицеры), которые ведут бои с соседними государствами. Бесплодные офицерские жены сидят дома и думают исключительно об идеальном потомстве. Все остальные — прислуга: так назывемые марфы — это кухарки; служанки — плодородные девушки-суррогаты, вступающие в сексуальную связь с командорами и вынашивающие детей для их жен; тетушки — воспитательницы, отбирающие и обучающие служанок. Продукты выдаются по талонам. Одежда выдается по цвету и по рангу. Читать и писать женщинам нельзя. Секса ради удовольствия не существует. Однополые союзы под запретом. Разговоры о чем-либо, кроме потомства и погоды, — табу. Имена слуг ликвидированы: каждая служанка носит имя своего командора. Так, попавшая к командору Фреду Джун становится Фредовой (отсылка к американским черным рабам, которых было принято именовать по фамилии их хозяина).
При этом сюжетно «Рассказ служанки» затрагивает ущемление сексуальных меньшинств, половую и классовую дискриминацию, но обходит стороной расовую.
Все здесь застегнуты на все пуговицы. Зажаты, скрытны, молчаливы. Все лицемерят. Командоры лицемерят, что не испытывают сексуального влечения к служанкам, а просто выполняют долг. Офицерские жены лицемерят, что воспринимают секс своих мужей с суррогатами как благо. Служанки лицемерят, что происходящее вокруг — это нормально. Все лицемерят, что происходящее вокруг — это нормально. Правду же зритель слышит только посредством внутреннего монолога Джун. Офицерские жены носят одежду оттенка морской волны, то есть между синим и зеленым (синий — цвет постоянства, верности и целомудрия; зеленый — цвет гармонии и развития жизни; то есть жены чисты и верны своим мужьям и призваны взрастить новую жизнь). Тетки носят одежду исключительно коричневого цвета (коричневый — цвет плодородия; именно тетки готовят служанок для офицерских пар, то есть обеспечивают государству рождаемость). Служанки носят пунцовые платья, пунцовые накидки и белые чепцы (красный символизирует мощь и энергию, а на старославянском, к примеру, означает «самый лучший», то есть служанки — отборные девицы, способные зачать в себе новую энергию и продолжить человеческий род; белый — цвет добродетели, ибо служанки несут благо, также белый ассоциируется с дневным светом, то есть «дающие новый день», и производящей силой).
«И увидела Рахиль, что она не рождает детей Иакову, и позавидовала Рахиль сестре своей, и сказала Иакову: дай мне детей, а если не так, я умираю. Иаков разгневался на Рахиль и сказал: разве я Бог, который не дал тебе плода чрева? Она сказала: вот служанка моя Валла; войди к ней; пусть она родит на колени мои, чтобы и я имела детей от нее. И дала она Валлу, служанку свою, в жену ему; и вошел к ней Иаков. Валла зачала и родила Иакову сына. И сказала Рахиль: судил мне Бог, и услышал голос мой, и дал мне сына» (Книга Бытия, глава 30, стих 1-6). Секс между служанкой и командором называется «церемонией» и происходит исключительно в одежде, в присутствии жены и челяди. При этом служанка кладет голову офицерской жене на колени, и та держит ее за запястья. То есть имеет место ритуальная подмена. Точно так же потом, при родах, офицерская жена имитирует схватки и рождение, пока служанка в соседней комнате разрешается по-настоящему.
Экранное полотно будто бы пахнет кровью и грудным молоком (к чему опять же отсылает цветовая гамма одежды служанок). Но этот аромат, навязчивый и концентрированный, вызывает обонятельный дискомфорт. В ушах служанок виднеются универсальные опознавательные клипсы наподобие тех, что вешают стерилизованным псинам, только в случае первых это значит обратное: они целиком плодоносны.
Служанка — парадоксальный образ пленницы в плену с открытой дверью. Комната героини не заперта на ключ, но бежать все равно некуда и бессмысленно: улицы кишат вооруженными солдатами, а поскольку по правилам служанкам дозволено выходить из домов только парами, в одиночку побег обречен уже на пороге. Вариант — найти единомышленницу. Но как это сделать, если все открывают рот лишь для того, чтобы притворно умилиться погодой и пожелать благословения плоду? (любопытно, что канадка Маргарет Этвуд, издавшая свой роман в 1985 году, родную Канаду оградила от тоталитарных Штатов, сделав ее заветной зоной сохранившейся свободы и демократии; и как же это поразительно созвучно с тем, что происходит в США сегодня, когда миллионы американцев в унисон кричат об эмиграции в Канаду, боясь жить в стране, которая под руководством Трампа рискует превратиться во вторую Россию; кричат в шутку, пока что в шутку).
«Мы промолчали, когда расстреляли конгресс. Промолчали, когда спихнули вину на террористов. Промолчали, когда отбросили конституцию... В медленно закипающей ванне не заметишь, как сваришься», — говорит в одном из своих тревожных внутренних монологов главная героиня. И это опять же до боли созвучно с крылатым высказыванием немецкого пастора Мартина Нимеллера, который восстал против гитлеровского режима и оказался в концлагере Дахау: «Когда они пришли за социалистами, я молчал — я не был социалистом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал — я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я молчал — я не был евреем. Когда они пришли за мной — уже некому было заступиться за меня».
«Рассказ служанки» — не только призыв к феминизму и не только защита свободной любви во всевозможных ее проявлениях и ориентациях, не только защита секса в удовольствие и жизни в удовольствие, защита жизни, что называется, по собственному желанию; не только протест против навязанных властью социальных ролей, статусов и предназначений; истошный крик против варварских общественных методов; но, в первую очередь, острое возмущение всякого рода молчанием и смирением. Вот что действительно пагубно, убийственно, сокрушительно и непростительно. Вот благодаря чему здравствуют гитлеры и путины. «Мы не знали, что там происходит», — говорили немцы о гетто и лагерях. Хотя все на самом деле всё прекрасно знали, но молчали. Молчание и смирение Джун — не позиция и не трусость, а всего лишь этап, временное душевное состояние в преддверии сопротивления. «Не дай ублюдкам себя сломить», — читает она слова своей предшественницы, нацарапанные в укромном месте на стене каморки. И, улыбаясь, проговаривает их про себя снова и снова.
