...Этот сезон музыкальных событий оказался полон неожиданностей. Звезды воскресали не только в своих бунтарских амплуа, протестуя против новоизбранных президентов, но и буквально, на глазах у паствы, давно похоронившей своих кумиров. Так, например, на одном из празднеств видели живого Элвиса, и это, говорят, не фейк. Пресли в темных очках, обросший седой бородой, пялился в объектив, не вынимая руки из карманов, о чем восторженно написали уважаемые, казалось бы, издания. Или это был его брат, умерший при рождении, не важно. Важно что? Содержимое карманов, борода слухов, скрытый за темными очками взгляд из звездного небытия.
Оттуда же, скажем прямо, и очередное воскрешение Боуи. Аккурат к 70-летию Великого Дэвида был издан плановый альбом с антиплановым названием. И хотя «No plan» David Bowie — по сути, ипишка, мини-релиз, но слушается полновесно, трагически, в контексте, напомним, последних событий. А было так, что успел автор перед смертью выпустить свой новый альбом, и так заполонил он умы своим высоким пафосом, страхом перед этой самой «черной звездой», которой, словно черной библией, пугал народ непредсказуемый Боуи в своем мрачном клипе. Вот и теперь, как говорил Глеб Жеглов, вот и теперь вы уходите с ожесточенным сердцем из тюрьмы его горьких смыслов, а ведь зря. И буквально за год до выпуска — и самого «черного» диска, и его новейшей «внеплановой» производной (то есть того, что не вошло в «Black Star») — писались песни к мюзиклу «Лазарус». И воскресал в нем автор за нас, а мы, значит, хотя бы послушать его теперь должны.
Что на диске? Тот же меланхолический «Lazarus», на котором в клипе наш слепой герой восставал с кровати, а после прятался от нас в шкафу со скелетами из пришлого, программный «No Plan», резковатая «Killing a Little Time» с саксофонной какофонией, да бодрая и тревожная, с плавающим, как водится, басом «When I Met You». Будто в 80-е вернулись. И вот как раз последняя композиция и продолжает законченный было на прошлогоднем диске разговор. Помните там еще была «Где мы теперь?» — грустная и смешная песенка, в клипе на которую автор грустно поводил глазами, продев, так сказать, лицо в картонную личину очередного своего образа. Боуи вообще в последнее время твердо взял тон стареющей звезды, пытающейся то горько исповедоваться, то жарко и торопливо высказаться. В частности, на упомянутом треке перечислялись все знаковые для него места — где жил, спал, переходил улицу. Так вот, встречать «ее» в последней песне нового диска «он» собрался уже в новом месте. В каком именно? Стоит послушать, хотя, сами понимаете, это и так давно всем известно.
Следующий диск нашего обзора, вообще-то, уже раритет: 18 тысяч копий «London Fog» The Doors, каждая из которых имеет индивидуальный номер — недавно найденные записи самых первых концертов легендарной группы, которые до этого никто не видел и не слышал. Хотя нет, услышать все это коллекционное дело можно было 50 лет назад (годовщине «The Doors», празднуемой в этом году, необычный релиз, собственно, и посвящен).
Точнее, запись, которую сегодня реставрировал бывший инженер группы, была сделана еще раньше, в 1966-м, на ней — ранние песни плюс популярные, как водится, блюзы.
Чем знаменателен этот период, из которого все узнают на диске лишь «Strange Days»? Во-первых, если бы не выступления в клубе «London Fog» на Сансет-Стрип, что в Западном Голливуде, нашего Джима вообще бы никто не узнал. Он, чтобы и сюда-то взяли, пригласил на прослушивание своих друзей — покричать и поаплодировать. А после все снова затянуло бурой тиной — три морячка в зале, пара местных пьяниц да стриптизерша, крутящаяся на шесте под песни дорзов, представляете? Платили по пять баксов в день, крутиться, то есть выступать, надо было несколько раз на дню, всю неделю подряд.
С другой стороны, почти весь материал первых двух альбомов «The Doors» был «обкатан» на сцене именно в это время. А еще именно здесь, по слухам, Моррисон встретил свою рыжеволосую музу Памелу, спустя пять лет закрывшую ему глаза в парижском отеле. Хотя злые языки утверждают, что еще за полгода до этого у них уже было кино. Хотя какое там кино, я вас умоляю, отец девушки, как и у Джима, был военным — думаете, он бы отпустил бы дочку с пожирателем мух за обеденным столом, чем славился в ту пору скромный поэт? Тем более что до битловской песни «Она ушла из дому» было еще далеко и мода сбегать с продавцами подержанных автомобилей еще не наступила. Да и после — не особо, особенно для участников самой группы. После клуба «London Fog», закрывшегося из-за отсутствия посетителей, они чудом оказались по соседству, в культовом «Whisky A Go Go», где играли на разогреве у «The Birds», «Buffalo Springfield», «Love» и Капитана Бифхарта.
«The Doors» — это вообще антитело в тогдашней поп-музыке наподобие секты во главе с обкуренным шаманом. Они выходили за рамки рок-н-ролла, и культурные штампы хиппи были не про них. Это скорее был театр, менестрель на галерее или на пляже, калифорнийский драйв того времени, когда не обязательно быть музыкантом — достаточно слыть поэтом и чудаком. Собственно, таким в этот ранний концертный период и был Джим Моррисон.
Петь лидер «The Doors» не любил, выступать на публике — тем более, и на сцене, в основном, стоял спиной к зрителям. «Кожаный» стиль слизал у Вана Моррисона, приехавшего из Европы на гастроли. Застенчивость глушил выпивкой пополам с травкой, не брезговал и кислотой. И если бы не приятель из «The Love», порекомендовавший группу компании «Electra», не было бы ни контрактов, ни альбомов, ни оглушительной славы. Ну а то, что с годами наш Джим стал иконой стиля наравне с Джимми Хендриксом и Дженис Джоплин, так это проблема стиля, а не иконы. На которую, заметим, можно молиться, а можно службу служить. Вот Моррисон и служил — до самой отставки, до полного, так сказать, погружения в отельную ванну своего бунтарского бытия.
В случае с автором следующего альбома, наоборот, имеет место банальный реверс, и на своем «Long Shadows» John Illsley начинает там, где его группа заканчивала. И первый трек «Morning» напоминает вторую композицию «Dire Straits» c диска «Love Over Gold» 1982-го, а именно — «Private Investigations». Причем это уже второй раз в карьере бас-гитариста некогда культовой группы, поскольку на первом его сольном альбоме 1984 года, когда он был еще в составе «Dire Straits», одна из песен уже смахивала на упомянутый хит с этого золотого диска. На нем последний раз сыграл ударник группы, и окончательно добили ее стиль клавишные. И, знаете, неудивительно, что именно эта пластинка британской команды была издана в СССР в период перестройки. Все было кинулись на запрещенный, как всегда, плод, выпущенный фирмой «Мелодия» в 1987 году, а там уже и след простыл — и былой славы, и оригинального состава.
В смысле музыки на упомянутом, программном, треке нового альбома Илсли — поначалу все тот же, что и в «Частном расследовании», ноктюрн, исполненный на классической гитаре под аккомпанемент рояля. Сейчас это уже нормально, а тогда? Ноктюрн у группы с названием «Страшная нужда» — можете себе представить? Причем группы, вышедшей из панк-рока, лидирующей в жанре постпанка, и вообще — гитарно-барабанной, без синтезаторов, которых отцы-панки боялись, как агентов вражеских держав.
Как бы там ни было, но это работа все-таки бас-гитариста (ну и бэк-вокалиста), а не композитора бывшей группы, Марка Нопфлера, который мог увлекаться всем на свете — от книжек и фильмов в стиле нуар (о чем, собственно, это самое «Частное расследование») до гоночных машин и белого блюза. И все-таки Илсли был одним из основателей группы «Dire Straits», он во многом повлиял на формирование ее музыкального стиля, а уж потом, под конец, лидерство стиля перешло к одному из братьев Нопфлеров. И к моменту распада в 1995-м он оставался единственным оригинальным участником, кроме, естественно, звездного Марка.
В целом диск ровный, превалирует накат в стиле кантри-рок, в котором последние десятилетия подвизается, напомним, Марк Нопфлер. Ну а сам автор старается быть похожим на своего бывшего шефа: поет хрипло, струны рвет тонко и точно, а помогает ему — да-да, тот самый друг Марк времен «страшной нужды», вы угадали. И гитара, и ритм, и драйв — будто группа снова собралась и играет в духе своих ранних альбомов. И по большому счету, а также секрету «Длинные тени» в названии диска — это ведь что означает? Правильно, шлейф славы лидера группы, тянущийся, словно бесконечная роуд-стори, в которой любые ее участники вроде автора альбома — лишь тени различной длины, значимости и родства.
