Очередные президентские выборы во Франции в 2017 году почти совпадают с выборами в бундестаг Германии. Это очень знаменательно, поскольку от того, какая власть сформируется в обеих странах после выборов, зависит позиция Европы в отношении Украины и российской агрессии против нашей страны. В Германии ситуация для нас складывается все более неприятная в связи с ростом рейтингов «друзей Путина» из Социал-демократической партии и лично Штайнмайера.
Во Франции долгое время обстановка тоже складывалась весьма неблагоприятная. На фоне неуклонного падения популярности действующего президента-социалиста Франсуа Олланда столь же неуклонно росли рейтинги пророссийски настроенной националистки Марин Ле Пен и эксцентричного правого республиканца, экс-президента Николя Саркози, известного дружескими отношениями с Путиным и призывами отменить санкции против Москвы. Долгое время казалось, что именно Саркози имеет все шансы опять стать президентом Пятой республики.
Но вдруг «забрезжил свет в окошке» в лице бывшего премьера-республиканца Алена Жюппе, который известен весьма критическим отношением к Москве. Будучи правым, но взвешенным политиком, Жюппе обгоняет по рейтингам Саркози.
Таким образом, можно прогнозировать, что в руководстве Франции ожидается смена левых социалистов на правых республиканцев. Впрочем, здесь начинается самое интересное. Нынешних французских социалистов едва ли можно считать действительно левыми, но во Франции есть довольно популярный настоящий левый Жан-Люк Меланшон, который на выборах будет отбирать электорат у социалиста Олланда. В то же время далеко не все правые во Франции таковыми на самом деле являются, в частности националистка Марин Ле Пен в социально-экономических вопросах является скорее левой, причем голоса она будет «откусывать» как у правых республиканцев, так и у левых социалистов.
Если дата выборов в бундестаг Германии еще точно не назначена, но ожидается, что их проведут в августе или в сентябре 2017 года, то со сроками президентских выборов во Франции уже все ясно. Первый тур пройдет 23 апреля, а второй – 7 мая 2017 года. Конечно, второй тур будет проводиться, если исход электоральных состязаний не решится в первом туре. Но можно с достаточной уверенностью ожидать, что одним туром дело не обойдется: уж больно все у них там сложно и запутано!
Сумерки «официального» французского социализма
В последнее время электоральные настроения во Франции заметно свернули вправо. Вопреки расхожим штампам причина состоит не только и не столько в потоке мигрантов и возросшем уровне терроризма.
Наоборот, решительные действия Олланда после ужасающих терактов в ноябре 2015 года даже упрочили его позиции и привели к кратковременному росту рейтинга до 50%. После терактов Олланд, невзирая на разного рода евросоюзовские «прибамбасы», сразу закрыл границу и провел целый ряд достаточно успешных антитеррористических операций. В то же время действующий президент удержался от антимусульманской истерии, сохранив в стране гражданский мир. Местные наблюдатели полагают, что если бы на месте Олланда находился его предшественник Саркози, ситуация могла быть намного плачевнее. Еще свежо в памяти то, как Саркози в 2005 году, будучи в ипостаси министра внутренних дел, круто разбирался с бунтами в арабо-африканских гетто, а в результате всю Францию трясло от бунтов. А ведь тогда ситуация была намного более спокойной, а потока мигрантов, подобного нынешнему, даже представить нельзя было.
На предыдущих президентских выборах в 2012 году победу одержал социалист Франсуа Олланд. С результатом 51,64 % он обошел тогдашнего президента, правого республиканца-голлиста Николя Саркози. До Саркози Францию в течение двух каденций также возглавлял голлист Жак Ширак. Левый поворот в 2012 году был обусловлен финансовым кризисом, ростом безработицы, падением уровня жизни и социальных гарантий, а также надеждами на то, что идущие во власть на социальных лозунгах социалисты исправят ситуацию. Но не получилось…
Олланд стал самым непопулярным президентом за всю историю Пятой республики. Его рейтинг временами опускался ниже 20%. Мигрантский кризис и всплеск терроризма, приведшие к многочисленным жертвам теракты в ноябре 2015 года также произошли во время правления Олланда, но причина его непопулярности кроется не столько в мигрантско-террористических, сколько в социально-экономических проблемах. Олланд пришел к власти на критике политики кризисного «затягивания поясов», которую проводили Евросоюз, канцлер Меркель в Германии и предыдущая власть Саркози в самой Франции. Именно это обеспечило на выборах пусть и небольшой, но перевес Олланду. Кстати, Олланд стал вторым в истории Франции президентом-социалистом после Франсуа Миттерана. Также Олланд стал первым с 1920 года после Поля Дешанеля, кто стал президентом, не занимая до этого министерских постов.
Напомним, что Франция является президентской республикой. Не вдаваясь в подробности, отметим, что здесь президент решающим образом влияет на выбор кандидатуры премьер-министра, формирование правительства и его политики.
Олланд и правительство социалистов очень быстро скатились к модному нынче в Евросоюзе неолиберализму, отличительной чертой которого в кризисные моменты является поддержка крупного, прежде всего финансового капитала, причем делается это преимущественно за счет рядовых граждан. Олланд и социалистическое правительство ничего не сделали для снижения безработицы, которая перешагнула в среднем по стране психологический рубеж величиной в 10%. Олланда поддержали многие представители исламской и «цветной» Франции в надежде, что социалисты улучшат их социально-экономическое положение. В итоге безработица в ряде мусульманских и арабо-негритянских районов перевалила за 30%.
Радикальные левые a la francais
Но, кроме неолиберал-оппортунистической модификации в виде находящихся у власти социалистов, во Франции имеются радикальные левые политические силы, пользующиеся достаточно широкой поддержкой избирателей.
Прежде всего речь идет о Жане-Люке Меланшоне (Jean-Luc Mélenchon). Он начинал как левый радикал, состоял в троцкистских организациях, участвовал в протестном движении «Красного мая» 1968 года.
Но в 1977 году он порвал с троцкизмом, вступил в Социалистическую партию, состоял в ее руководящих органах, активно поддерживал президента-социалиста Франсуа Миттерана. Впрочем, и здесь этот самобытный политик оставался верен себе, организовав «Социалистическую левую» партию как антикапиталистическое течение в рядах Социалистической партии. В 2000-2002 годах был министром профессионального образования в правительстве Лионеля Жоспена. Был членом Сената Франции от департамента Эсон (1986—2000; 2004—2010). С 2009 года – депутат Европейского парламента, входит во фракцию Европейские объединённые левые/Лево-зелёные Севера.
Во время референдума по принятию конституции Евросоюза Меланшон вместе с левыми внутрипартийными течениями Социалистической партии и другими левыми организациями выступал против её ратификации. Таким образом, он пошел против «линии партии», направленной на поддержку ратификации. Причиной такой позиции Меланшона и его единомышленников из левого лагеря является то, что создание надгосударственной конституции они считают неолиберальной мерой, и в этом с ними следует согласиться.
После этого Меланшон сблизился с Компартией Франции, покинул ряды Соцпартии из-за разногласий с руководством, выступил создателем Левой партии и стал ее председателем. Левая партия принимает участие в коалиции «Левый фронт», где Меланшон является одним из сопредседателей.
Формирование Левого фронта во главе с Жаном-Люком Меланшоном и выдвижение последнего кандидатом в президенты на выборах 2012 года привело к заметным электоральным успехам радикальных левых.
Его предвыборная программа содержала идею провозглашения «Шестой Французской республики» посредством изменения конституции Франции. В своих выступлениях Меланшон красочно апеллировал к действительно богатому революционному прошлому Франции, прежде всего к Великой французской революции и Парижской коммуне. Он призывал своих сторонников к мирной «гражданской» революции – перевороту, который должен совершить не только рабочий класс, но все граждане, болеющие за свою страну.
И, надо отдать должное, это имело успех. Если на выборах 2007 года кандидат от Компартии не дотянул до 2%, то в 2012 году по итогам первого тура Меланшон как единый левый кандидат получил 3 985 089 голосов, то есть 11,1% от общего числа избирателей, заняв тем самым четвёртое место.
Несмотря на радикализм и личные расхождения с официальными социалистами, Меланшон показал себя ответственным политиком. Во втором туре он поддержал кандидатуру Франсуа Олланда, как меньшее зло по сравнению с Саркози.
В дальнейшем фортуна была не столь благосклонной к Меланшону. В 2012 году он баллотировался в Национальное собрание Франции по одному из округов в департаменте Па-де-Кале по списку Левого фронта. Следует сказать, что место для выдвижения было выбрано не слишком удачно, поскольку в этом регионе на севере страны по ряду причин очень сильными являются позиции национал-радикалов, что, собственно, и показали результаты выборов. По результатам первого тура Меланшон набрал 21,48 % голосов и занял третье место, уступив лидеру Национального фронта Марин Ле Пен (42,36 % голосов) и Филиппу Кемелю, кандидату от социалистов (23,5 % голосов).
Столь подробное внимание к не слишком известному у нас Жану-Люку Меланшону обусловлено тем, что, в случае выдвижения его кандидатуры на президентских выборах 2017 года он потенциально может оказать большое влияние на то, кто именно и в какой комбинации выйдет во второй тур. А от этого зависит не только то, кто в конечном итоге станет очередным президентом Пятой республики, но и позиция Европы по украинскому вопросу. Поскольку другой, более известной, харизматичной, раскрученной и влиятельной фигуры на радикальном левом фланге во Франции не просматривается, можно достаточно уверенно полагать, что выдвинут Меланшона. Очевидно, что Меланшон будет отбирать голоса у социалистов, а конкретно у Олланда, который, хоть и не пользуется особой популярностью, скорее всего, тоже будет выдвинут в претенденты от социалистов, поскольку другой раскрученной фигуры здесь не имеется.
Но интереснее всего, что Меланшон может оттянуть значительную часть недовольного электората у «правой» Марин Ле Пен. Фокус в том, что в социально-экономическом плане их программы часто совпадают. Оба этих политика являются евроскептиками и выступают против углубления евроинтеграции. Правда, делают они это по различным идеологическим причинам: если Ле Пен выступает против Европы с националистических позиций, полагая, что евроинтеграция ведет к утрате национального суверенитета, то Меланшон критикует евроинтеграцию с антикапиталистических, антиглобалистских, антинеолиберальных позиций. Наконец, оба эти политика, хоть и участвуют или участвовали в различного рода французских и европейских властных структурах, являются, по сути, несистемными, а их электорат во многом пересекается.
Местные выборы глобального значения
И все же во Франции имеет место определенный правый поворот, обозначившийся на местных выборах в декабре 2015 года, которые стали генеральной репетицией президентских выборов 2017 года.
Бодрые годичной давности заголовки средств массовой информации о том, что на мастных выборах 2015 года, дескать, ультраправые националисты из Национального фронта Марин Ле Пен проиграли, а республиканцы Саркози выиграли, свидетельствуют о плохом понимании реальности.
Действительно, повторить триумф первого тура и взять большинство почти во всех регионах страны у партии Марин Ле Пен не получилось, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Первое место заняла Республиканская партия бывшего президента страны Николя Саркози, набравшая 40%. Второе место заняли правящие социалисты во главе с действующим президентом Франсуа Олландом, взявшие 30%. Национальный фронт Марин Ле Пен занял только третье место, набрав 28%. При этом в 7 регионах большинство имеют, если так можно выразиться, республиканцы-«саркозианцы», в 5 регионах лидируют социалисты-«олландисты», а на Корсике большинство получила местная партия.
Определить победителей и проигравших на прошлогодних местных выборах невозможно. Находящиеся у власти социалисты проиграли, но далеко не так сокрушительно, как им предрекали после первого тура. Более того, в ситуации серьезного социально-экономического кризиса, осложненного кризисом мигрантов и всплеском терроризма, правящие социалисты показали весьма достойный результат, позволяющий рассчитывать на успех в 2017 году.
В свою очередь, партия Николя Саркози укрепила позиции перед президентскими выборами, но не оправдала высоких ожиданий. Сам Саркози, которого после проигрыша на президентских выборах 2012 года, обвинений в коррупции и незаконном превышении избирательных фондов, а также в связях с покойным лидером Ливии Муаммаром Каддафи, считали «сбитым летчиком», с триумфом вернулся в высшую политическую лигу. Саркози мог бы рассчитывать на главный приз 2017 года в виде президентского поста, если бы из политического небытия вдруг не всплыл его однопартиец Ален Жюппе, о чем далее.
В высшую лигу вырвался Национальный фронт и его лидер -- харизматичная Марин Ле Пен. Партия не возглавила ни одного регионального совета и вроде как считается проигравшей. Но если вспомнить, что на предыдущих местных выборах 2010 года Национальный фронт набрал 9,17%, то есть число приверженцев французских националистов выросло более чем в три раза, то налицо не провал, а успех партии и лично Марин Ле Пен. Именно она провела, как нынче модно говорить, «ребрендинг» партии, доставшейся в наследство от ее отца и основателя политической силы Жана-Мари Ле Пена, который слыл скандалистом и маргиналом, да и сама партия считалась маргинальной выскочкой. Марин избавилась от слишком одиозных и национал-истеричных лозунгов и элементов, включая своего отца, который крайне отрицательно относится к деятельности дочери и даже желал ей провала на выборах. Именно та определенная степень респектабельности, которую партии придала Марин, вывела ее политическую силу на третье место во Франции.
Возникает закономерный вопрос: в чем причина того, что электоральные предпочтения качнулись вправо? Проще говоря, почему правые?
Кто там шагает левой?.. Правой!
Если коротко, то потому, что нет настоящих левых. Левые дискредитировали себя практически везде и перестали быть таковыми. В Европе различного окраса социалисты скатились к неолиберализму. Находясь при власти, они ведут политику жесткой экономии, сокращают социальные расходы, но активно поддерживают крупный капитал, прежде всего паразитирующий на экономике и обществе финансово-банковский сектор, который и привел к кризису путем надувания спекулятивных «пузырей». Впрочем, старые либеральные и право-центристские силы часто также теряют популярность и мало чем отличаются от левых оппортунистов.
В результате возникает курьезная ситуация, когда крайне правые национал-радикалы перенимают, по сути, левую программу, побеждая на выборах, в частности в Европарламент, под социальными лозунгами.
Ярким примером может служить, например, французский «Национальный фронт» Марин Ле Пен (Marine Le Pen). Приняв «семейную» партию от своего отца-основателя Жана-Мари Ле Пена, «звездным часом» которого был выход с Жаком Шираком во второй тур президентских выборов 2002 года, Марин подчистила ряды и идеологию от слишком оголтелых элементов и моментов, а также отказалась от откровенно нацистских союзников типа греческой «Золотой зари» и венгерского «Йоббика». Национальный фронт сохранил и где-то даже усилил традиционную резко антиевросоюзовскую и антииммигрантсую позицию, граничащую с ксенофобией. В то же время партия Марин Ле Пен взяла на вооружение социальные лозунги, граничащие с социалистическими.
Но факт налицо: обывателям надоела извечная клоунада, когда «старые» и респектабельные правые в лице (нео)голлистов, которых сейчас представляют «Республиканцы» во главе с Николя Саркози, и находящиеся сейчас при власти левые социалисты нынешнего президента Франсуа Олланда периодически меняются у власти, мало чем отличаясь друг от друга. В итоге, изрядно «потоптавшись» на электоральных полях как находящихся в оппозиции право-центристов, взявших 21%, так и катастрофически теряющих поддержку властвующих социалистов, набравших всего 14%, Национальный фронт с его харизматичной лидершей обеспечил себе 24 из полагающихся Франции 74 мест на последних выборах в Европарламент в 2013 году, хотя на предыдущих выборах партия Марин Ле Пен имела только три места.
Но к Европарламенту отношение во Франции и в целом в Европе весьма скептическое, поэтому на голосовании в Европарламент возможны любые курьезы. Выборы президента Франции – это совершенно другое дело. К тому же времена изменились. Нарастающие националистические настроения и рост популярности националистов из Национального фронта Ле Пен начинают беспокоить весьма многочисленную умеренную часть французских обывателей.
Возник запрос на менее радикальную правую политическую силу, что во Франции имеет национальные особенности в виде так называемого голлизма или неоголлизма, восходящего к знаменитому Шарлю де Голлю. В результате произошел ренессанс право-центристской, умеренно националистической неоголлистской партии во главе с Николя Саркози (Nicolas Sarkozy), который, как нынче модно говорить, «ребрендировал» свою политическую силу в 2014-2015 годах, назвав ее «Республиканцы». Надо отдать должное Саркози, имеющему сложную венгерско-еврейскую родословную: политическое чутье у него отменное.
Критика расхожих заблуждений, или Заметки о правых и левых
Неожиданная популярность правых и националистов, в том числе и в Украине, заставляет сделать отступление и внимательнее присмотреться к этим понятиям.
В моду вошло крайне невежественное понятие «право-радикального национализма». Но при ближайшем рассмотрении национализм и политическая правизна соотносятся друг с другом примерно, как гвоздь и панихида, а подавляющее большинство современных правых является не совсем правыми или даже совсем не правыми. В оригинале политическая правизна, собственно, как и левизна, являются понятиями социально-экономическими и имеют весьма отдаленное отношение к национальному вопросу, хотя жестко разделять социальное и национальное, конечно, нельзя. В Украине же любая партия, тайно или явно выражающая интересы капитала, прежде всего крупного, олигархического, например, бывшая Партия регионов и ее нынешние недобитки, «Батьківщина», УДАР, порошенковская «Солидарность» (кого с кем?) и даже так называемая Компартия, усердно исполнявшая подтанцовку у олигархов, являются намного более правыми, чем Правый сектор. Впрочем, Правый сектор, «Свобода» и прочая подобная публика, похоже, не имеют, кроме Бандеры и ОУН, вообще никакой идеологии в социально-экономическом плане. Собственно, по причине огульного невежества своих «провідників» они, похоже, даже не догадываются, что такую идеологию нужно иметь.
Чтобы понять, кто на самом деле левый, а кто правый, следует разобраться в этих весьма мутных и неконкретных понятиях. Начать следует с повторения хрестоматийных вещей из школьного учебника по истории.
Понятия политически «левых» и «правых» совершенно случайно возникло в 1789 году во время Французской революции. В парламенте Франции тогда справа располагались так называемые фельяны – депутаты, выступавшие за сохранение монархии, правда, ограниченной конституцией. По центру помещались жирондисты, которые считались сторонниками республиканского строя, но колебались. Наконец, слева сидели якобинцы, выступавшие за радикальные социальные изменения революционным путем.
Таким образом, первоначально под правыми понимались те, кто стремится сохранить существующий строй, а под левыми – те, кто выступает за преобразование социального уклада. Иными словами, правый – это консерватор и реакционер, левый – прогрессист, чаще всего радикальный. В этом смысле «правые революционеры» есть нонсенс.
Со временем в европейской традиции установилось несколько иное разграничение. Правые считаются сторонниками суверенитета личности, соблюдения права собственности, законности, а также либеральных экономических взглядов, предусматривающих сокращение вмешательства государства в хозяйственно-экономическую деятельность. Правда, здесь не все просто: наряду с социалистами либералы долгое время считались левыми, тем более, что европейский социализм и либерализм выросли из одного корня. В свою очередь, в европейской традиции левые – это приверженцы социального равенства, устанавливаемого при помощи государства.
Но реалии чаще всего не вписываются в схемы. Правые и левые часто меняются местами. К тому же деление на правых и левых сильно зависит от национально-исторических условий. Например, в Европе на рубеже ХІХ-ХХ веков было принято считать, что правые являются сторонниками индивидуализма, а левые провозглашали приоритет общества и государства. Но в России с этим в корне не соглашались. Как отмечал русский философ Семен Франк, до 1917 года в Российской империи правые ассоциировались с реакцией, угнетением народа, подавлением свободы мысли и слова, а левые были синонимом освободительного движения, сочувствия по отношению к «униженным и оскорблённым». Эта «царская» система координат, в целом, по сей день сохранилась на «построссийско-имперских» и постсоветских просторах, включая Украину.
Правда, затем Франк утверждает, что после октябрьского переворота произошло переворачивание понятий, то есть левые стали синонимом произвола, деспотизма, сохранения системы, а правые – символом стремления к достойной жизни и смене системы. Написав эти строки в эмиграции в 1930-х годах, бывший марксист Семен Франк погорячился в том смысле, что внутри СССР деление на левых и правых отсутствовало в сколько-нибудь значительном обиходе. В чем Франк прав, так это в попытке выйти из привычной, но весьма неадекватной системы координат «правые-левые». Свою работу он даже назвал «По ту сторону правого и левого», очевидно, по примеру знаменитого текста Фридриха Ницше «По ту сторону добра и зла».
Наиболее адекватным является следующее старое доброе классическое деление. Правые – это приверженцы социального неравенства и капиталистических отношений, прежде всего эксплуатации человека человеком. Правая идеология является идеологией социального господства; она выражает интересы господствующего социального класса или определенной властвующей группы внутри господствующего класса. Левые – сторонники социального равенства, обеспечения разумных неотъемлемых социально-экономических прав и гарантий для всех и каждого. К левым социальным течениям относят социализм, социал-демократию и социал-либерализм, коммунизм, анархизм.
Так и только так следует разделять левых и правых. Все остальное представляется невежественной болтовней и манипуляциями!
Итак, разделение на правых и левых имеет социально-экономическую основу и никоим образом не касается национальной проблемы. Поэтому сама постановка вопроса о «правом национализме» является неадекватной, что, кстати, отличает не только Украину, но и другие страны, включая так называемые развитые, где тоже любят поговорить о «право-националистических радикалах», и Франция не является исключением.
Два оттенка правого
Сказанное выше о правых хорошо видно на примере политических сил Национального фронта Марин Ле Пен и «Республиканцев», которых пока что возглавляет Николя Саркози, хотя все явственнее вырисовывается другой лидер в лице Алена Жюппе. Обе эти силы принято считать правыми, хотя различия между ними часто являются просто непреодолимыми, а Национальный фронт вообще трудно назвать правым в указанном выше смысле.
Последнее наглядно показывает основные положения политической программы Национального фронта: прекращение дальнейшей иммиграции из неевропейских стран и ужесточение требований при получении французского гражданства; прекращение государственной медицинской помощи и программ воссоединения семей для мигрантов; возврат к традиционным ценностям: ограничение абортов, поощрение многодетных семей, сохранение французской культуры; проведение протекционистской политики, поддержка французских производителей, мелкого и среднего бизнеса через снижение налогов; при наличии равных достоинств и навыков предоставление рабочих мест и пособий французам, а не мигрантам.
Особое внимание следует обратить на следующие положения, которые не соответствуют критериям политической правизны в современном европейском понимании: примат национального законодательства над европейским, пересмотр договоров с Евросоюзом и выход из НАТО; противодействие процессам глобализации, евроинтеграции, большая степень независимости страны от Евросоюза и международных организаций; поддержка государственного участия в областях здравоохранения, образования, транспорта, банковского дела и энергетики.
Акцентируясь на проблеме общественной безопасности в связи с ростом миграции и терроризмом, Национальный фронт позиционирует себя как единственную альтернативу как левым, так и традиционным правым партиям. Партию Ле Пенов никоим образом нельзя считать традиционной правой. По экономическим взглядам она ближе к левым, отличается антиамериканскими, антиглобалистскими взглядами. Национальный фронт выступал против подписания Маастрихтского договора о создании ЕС в 1992 году и против Европейской конституции в 2005 году, против евроинтеграции, «превращающей Европу в некую Федерацию под командованием Нового мирового порядка». В противовес этой модели французские правые предлагают вариант «Европы наций», предполагающий сохранение национальных государств в рамках общеевропейского культурного пространства, а не единого строго унифицированного государства. Марин Ле Пен высказывается за референдум по вопросу о выходе из зоны евро, возвращение таможенных границ внутри Евросоюза и против двойного гражданства.
В свою очередь, партия «Республиканцы» Николя Саркози и Алена Жюппе во многих вопросах резко отличается от Национального фронта, хотя является более правой в указанном выше понимании. Эта партия -- член Центристского демократического интернационала, Международного демократического союза и Европейской народной партии, являющейся этаким панъевропейским объединением правоцентристских партий в рамках ЕС.
Если коротко, то политическими и экономическим приоритетами республиканцев являются евроинтеграция, активная внешняя политика в противовес изоляционизму Национального фронта. Социально-экономическая программа Саркози и его партии является правоконсервативной, включающей, например, снижение налогов и социальных расходов. Французский общественный деятель Мишель Онофре едко отмечает: «Саркози разрушает и социальное обеспечение, и государственные больницы, и народное образование, и при этом пытается прикрыться выдающимися людьми». Саркози поддерживает традиционные французские ценности светского демократического государства. В вопросе ассимиляции иммигрантов обращает внимание прежде всего на их способность принять эти ценности. Считается союзником США благодаря проатлантическому вектору французской внешней политики, в частности возвращению Франции в военные структуры НАТО, откуда она вышла в 1966 году.
Вместе с тем популярная нынче мантра о том, что Саркози будет меньшим злом по сравнению с Марин Ле Пен, мягко говоря, не слишком убедительна. Во Франции Саркози считается фигурой, которая крайне поляризует общество, очевидно, по причине гипертрофированного нарциссизма, вождизма, тщеславия.
Подводя итоги краткого экскурса по французской правизне, приходится отметить, что социально-экономические программы обеих партий весьма неконкретны. Их трудно назвать полностью правыми, тем более во Франции, издавна известной своими социалистическими настроениями. С другой стороны, левизна правящих нынче во Франции социалистов весьма условна, поскольку они все более смахивают на банальных неолибералов.
Прогноз на выборы, или Елисейские поля на украинских черноземах
Некоторое время считалось, что сюжет будущих президентских выборов во Франции предопределен: во второй тур выходят Саркози и Ле Пен, даже многие сторонники социалистов голосуют за Саркози, как за меньшее зло, и в результате он, аки Наполеон Бонапарт, на белом коне торжественно въезжает в Елисейский дворец. В это время в Кремле испытывают настоящий экстаз, поскольку руководящее кресло ведущей страны Евросоюза занимает «лучший друг» Путина и «большой почитатель великой страны России» Николя Поль Стефан Саркози де Надь-Боча, сын венгерского дворянина Пала Надь-Боча Шаркёзи, едва успевшего в 1945 году унести ноги из занятого Красной Армией Будапешта. О том, как Саркози в дальнейшем сочетал бы трепетное очарование Россией с евроатлантическим выбором и своими проамериканскими настроениями, в Москве пока еще додумать до конца не успели, ибо хорошо известно: если с тактикой у кремлевских «сратегов» иногда получается, то со стратегией обычно выходит полный «облом».
Кстати, подобная комбинация имела место в 2002 году, когда во второй тур президентских выборов вышли основатель Национального фронта Жан-Мари Ле Пен, отец Марин Ле Пен, и предшественник Саркози по неоголлизму Жак Ширак. Победил, как известно, Ширак, поскольку за него отдавал голоса даже многочисленный левый электорат Франции, как за меньшее зло. Имея в первом туре всего 20%, во втором Ширак победил Ле Пена-старшего, набрав 82%.
Словом, эскалация националистических эмоций и выход во второй тур Марин Ле Пен объективно являлись выгодными для Саркози. Правда, здесь же таилась и опасность…
Сколько бы камней ни бросали в Олланда, сбрасывать со счетов его не стоит. Нынешний пиар-шум на тему о том, что песенка Олланда спета, вызывает изрядный скепсис. Ярчайшим свидетельством являются результаты все тех же местных выборов в декабре 2015 года. Накануне выборов социалистам предрекали полный провал, но они уверенно заняли, как показано выше, второе место, не сильно уступив республиканцам. Напротив, республиканцы рассчитывали получить оглушительную победу, но ничего оглушительного у них не вышло.
Все это к тому, что если во второй тур президентских выборов в 2017 году, как и в 2012 году, выйдут Саркози и Олланд, то электорат может проголосовать уже за Олланда, как за меньшее зло. В этом случае компромиссной фигурой станет как раз социалист Олланд, за которого может проголосовать умеренная часть правого электората, тем более что его «социалистичность» является весьма условной.
Но все же перспективы Саркози на 2017 год выглядели весьма обнадеживающими, пока на политическом небосклоне не возник его однопартиец Ален Жюппе и если бы на местных выборах Саркози не испортил себе все сам, сильно заигрывая с националистическим электоратом в надежде оторвать у Ле Пен его куски. Надеясь привлечь националистически настроенного избирателя, Саркози отказался от коалиции с левыми, о которой его просил премьер-министр Мануэль Вальс. Результатом стала двойная неудача. Республиканцы Саркози не только выступили хуже, чем рассчитывали, но и испортили отношения со второй главной политической силой, к тому же находящейся у власти. После этого некоторым своим однопартийцам Саркози стал казаться опасным радикалом. Другие упрекнули его в авантюризме, едва не обернувшемся прорывом к реальной власти националистов Марин Ле Пен.
На фоне Саркози Жюппе представляется значительно более разумным выбором. В то время как Саркози и Ле Пен после терактов в ноябре 2015 года и на фоне возрастающего потока мигрантов почти в одинаковых выражениях раздували антиисламскую истерию, умудренный опытом 71-летний Жюппе воздержался от воинственных заявлений и неожиданно для многих вышел в лидеры общественных симпатий. Правда, и Саркози уже «не мальчик» – как-никак, а 61 год! Оказалось, что значительное число французов не хотят видеть в Елисейском дворце ни нынешнего президента Олланда, ни бывшего президента Саркози. В это время очень удачно появляется умеренный Жюппе, имеющий, к тому же, богатый опыт государственной деятельности.
Ален Жюппе (Alain Juppé) – видный деятель неоголлистских партий во всех их «реинкарнациях» – «Объединения в поддержку Республики», затем «Союза за президентское большинство», теперь партии «Республиканцы» (Les Républicains). Жюппе был премьер-министром Франции (1995—1997), в 2000-е занимал пост мэра Бордо. С 18 мая по 18 июня 2007 года был государственным министром и министром по делам окружающей среды, однако проиграл парламентские выборы в своём округе и всего после месяца на министерском посту подал в отставку. С 14 ноября 2010 года по 27 февраля 2011 года -- государственный министр, министр обороны и по делам ветеранов Франции. С 27 февраля 2011 года по 10 мая 2012 года -- министр иностранных дел Франции.
Правда, Жюппе в 2004 году был обвинён в растрате государственных средств в бытность премьером (незаконное финансирование партии «Объединение в поддержку республики» за счёт парижской казны), предан суду и приговорён к условному тюремному заключению на полтора года, поражению в гражданских правах на 5 лет и запрету баллотироваться в выборные органы власти на 10 лет; позже эти сроки были сокращены после апелляции, но в остальном приговор оставлен в силе. Как следствие, Жюппе лишился постов мэра Бордо и председателя правящей партии; последний пост занял вместо него Николя Саркози. Во многом именно благодаря этому темному пятну в биографии Жюппе Саркози возглавил партию и стал президентом в 2007-2012 годах, в противном же случае его место, скорее всего, занял бы Жюппе. Впрочем, сейчас былые прегрешения Жюппе забылись и частично реабилитированы судом, а за Саркози, повторим, тянется шлейф уголовных дел. Кстати, стремление уйти от ответственности, спрятавшись за президентским иммунитетом, может быть одним из важнейших мотивов активности Саркози.
По сути, именно гиперактивный авантюрист Саркози сделал все, чтобы мудрый и спокойный Жюппе вышел в лидеры, особо ничего не предпринимая. Жюппе только иногда высказывал вполне разумные вещи. Например, в разгар борьбы на местных выборах, когда Саркози отказался от альянса с социалистами для победы над националистами «Лепенши», Жюппе, наоборот, неизменно заявлял о солидарности с левыми. Не предприняв никаких выдающихся усилий, 71-летний политик смог выйти в лидеры исключительно за счет ошибок конкурента.
Ожидается, что в ноябре 2016 года в партии «Республиканцы» пройдут праймериз, в ходе которых будет выдвинут официальный кандидат на пост президента. Большинство комментаторов склоняется к тому, что им станет Ален Жюппе.
В Москве эта перспектива вызывает скрежет зубовный и рассуждизмы прокремлевских «пропагандонов» о том, что Жюппе – это плохой выбор для Франции и ее народа. Оно, конечно, с кремлевской колокольни видно лучше, чем с Эйфелевой башни…
Московских пиарщиков понять можно. Жюппе неоднократно высказывался критически в адрес Москвы. Например, в апреле 2014 года Жюппе заявил, что «Путин понимает только силу», и полностью одобрил введение санкций. В 2015 году, в отличие от Саркози, Жюппе поддержал отказ от продажи вертолетоносцев «Мистраль». Во Франции подобная позиция считается центристской, ее же придерживается и президент страны Франсуа Олланд. Как и Олланд, Жюппе считает, что ограничительные меры против России принесут успех, если применять их последовательно и долго. Жюппе приводит следующий аргумент: «Посмотрите на Иран. Я убежден, что эта страна была вынуждена вернуться за стол переговоров именно потому, что страдала от санкций. Это грустно, ведь теряют простые граждане, а не правители государств, но другого средства в нашем распоряжении нет».
Приход к власти Жюппе может означать конец проекта франко-российского сближения, горячим сторонником которого является Саркози. Кремлю уже приходилось иметь дело с Жюппе в 2011-2012 годах, когда тот возглавлял МИД Франции, выступившей с инициативой свержения Асада и Каддафи, и этот опыт трудно расценивать как позитивный. Не понравилось в Москве и высказывание Жюппе, сделанное до инцидента со сбитым СУ-24: «Мы рассматриваем рейды российских самолетов в воздушное пространство страны НАТО как провокацию».
Для внутренней политики Франции возможная победа Алена Жюппе на президентских выборах может означать продолжение курса Франсуа Олланда, но без него самого.
Напротив, Саркози изначально относился к России весьма благожелательно, заявляя, что «придаёт важность привилегированным отношениям между двумя странами», что Россия -- «великое государство» (grande nation), а Путин — «человек, с которым можно говорить», обеспечивший «стабильность России». Именно при Саркози был заключен скандально знаменитый контракт на поставку Францией России вертолетоносцев «Мистраль», каковой был расторгнут в связи с санкциями при Олланде.
Летом 2014 года Саркози с частной поездкой побывал в России и имел там неформальную встречу с Путиным. В ноябре 2014 года, когда возникли осложнения между Францией и Россией по поводу поставки вертолётоносцев «Мистраль», Саркози заявил в печати, что Россия является естественным партнёром Франции, поэтому, несмотря на возражения президента США, контракт должен быть исполнен и корабли переданы Москве. В феврале 2015 года Саркози отметил, что жители Крыма добровольно приняли решение присоединиться к России и никто не вправе их за это упрекать. В октябре 2015 года он побывал в Москве по случаю присуждения ему звания почётного доктора Московского государственного института международных отношений, имел встречу с Путиным, который впервые, по наблюдениям журналистов, в публичной обстановке перешёл к общению с Саркози на «ты».
Для тех, кто забыл, напомним еще раз, что партия Саркози и он сам входят в Европейскую народную партию. С ними «водили хороводы» и национал-патриоты типа почившей в бозе «Нашей Украины», осколки которой пригрел Порошенко в своем блоке. «Батьківщина» Юлии Тимошенко, помнится, тоже лезла из кожи вон, чтобы «записаться» в Европейскую народную партию, в которую, впрочем, входит и Меркель со своим ХДС.
Напоследок немного «гадания на кофейной гуще». Выход во второй тур Марин Ле Пен, несмотря на распространенные «пугалки», явный относительный и абсолютный рост ее электората, пока представляется довольно сомнительным. Но если это произойдет, то любой из трех оставшихся реальных претендентов – либо Саркози, либо Олланд, либо Жюппе – практически гарантированно становится президентом. Если же республиканцы вдруг выдвинут кандидатуру Саркози, то при условии его более чем вероятного в этом случае выхода во второй тур вместе с Олландом значительные шансы стать президентом во второй раз получит именно Олланд. Выбирая из двух зол, электорат может остановиться на Олланде. Во всяком случае, самой большой глупостью, которую могут совершить республиканцы, станет выдвижение ими в качестве претендента Саркози, а не Жюппе.
Наконец, если же во второй тур выйдут Жюппе и Олланд, то не следует полагать, что нынешнему президенту-социалисту абсолютно «ничего не светит», но предпочтительнее шансы все же будут у Жюппе, по крайне мере, пока представляется так.
Очевидно, что для Украины наиболее выгодными кандидатами являются Жюппе или Олланд, поддерживающие санкции против Москвы и осуждающие агрессию Кремля против Украины.
Очевидно также, что в настоящий момент для Украины не так важно, куда пойдет Франция – влево или вправо. Намного важнее, чтобы она «не пошла в Москву». Это тем более опасно ввиду неопределенности во втором «локомотиве Европы», то есть в Германии, где, несмотря на некоторый рост в последнее время рейтинга Меркель, высокие шансы стать у руля имеют «друзья Путина» из Социал-демократической партии и лично Штайнмайер. В этом смысле лучше, чтобы во главе Франции встал не «друг Путина» Саркози и даже не часто колеблющийся социалист Олланд, а Ален Жюппе, твердо выступающий против агрессивной политики Кремля.
Вообще, часто наблюдающаяся, какая-то истеричная русофилия французов удивляет, бесит и одновременно вызывает гомерический хохот. Очевидно, что сие очарование, как сказал Саркози, «великой страной Россией» проистекает от плохого знания предмета очарования. В качестве излечения от «русофилии головного мозга» рекомендуется путешествие по городам и весям рассейским без удобств.
Например, злые языки утверждают, что Жерар Депардье, получивший со скандалом неведомо зачем российское гражданство, недавно тихонько от него отказался и вообще перестал посещать Россию. Вполне возможно, что его излечению поспособствовало посещение привокзального сортира где-нибудь в Урюпинске…
