«...Пред нами из глубины комнаты появился говорливый барон Рено...Торговец и парикмахер, который, поднажившись, стал торговать духами под покровительством Ришелье в Одессе, от пудры перешел к крупчатой муке. Разбогател, завел себе дачу и построил дома. На крутом берегу под Николаевом Рено, кажется, владел деревней Коренихой. К этому времени он успел уже всем обзавестись, и толстым откормленным брюхом, и красавицей женой, и баронским титулом, и Владимирским крестиком в петлице, и деревней, населенной русскими крестьянами». (Вигель Ф.Ф. «Записки». Артель писателей «Круг», М. 1928, С. 137)
В 1864 году в журнале «Русский вестник» вышли скандальные мемуары барона Филиппа Филипповича Вигеля. Досталось всем. Уважаемые люди из высшей аристократии и чиновников получили жесткие, нелицеприятные характеристики: «Нарышкина — сумасбродная дура», «Потоцкая — престарелая кокетка», «Чаадаев — сочинитель без сочинений, ученый — без познаний».
Жану Франсуа Пьеру Рено «повезло» больше других. Автор «Записок» обозвал его всего лишь «жуликом», который поднялся на торговле «омерзительными, вонючими духами и меловой пудрой».
Воспоминания Филиппа Вигеля вышли после смерти автора. Отношение современников к мемуаристу было адекватным. Пушкин в письмах лениво иронизировал по поводу его гомосексуальных пристрастий, Вяземский, после того, как Вигель написал донос на Чаадаева, назвал барона «откровенным мерзавцем». Сперанский же сублимировал общественное мнение в таком определении: «Озлобленный неудачник, неуживчивый мизантроп и холодный циник...».
Филипп Филиппович Вигель в посмертных мемуарах «отблагодарил» гостеприимного Жана Рено, который когда-то приютил его в своем одесском доме.
Биография основателя династии баронов Рено достойна отдельного изложения. Четыре поколения этой семьи создали в дикой степи на юге Российской империи то, что сегодня принято называть инвестиционным климатом территории.
Французский эмигрант начал свой бизнес с запахов.
Запахи
Шевалье Жан Франсуа Пьер Рено появился в России в конце 80-х годов ХVIII века. Бросив движимое и недвижимое имущество, французский дворянин сбежал от ужасов революции и прибыл в благополучный Санкт-Петербург.
Денег хватило доехать только до Охтинской заставы. Путь к Обводному каналу француз преодолел пешком сквозь дождь и слякоть. Оглядевшись по сторонам, он заметил каменный дом с вывеской «Saveurs de la Palmyre», открыл дверь и... шагнул за порог. В парфюмерной лавке запахов никаких было. Совсем никаких.
Владелец магазинчика разговорился с Рено. Оказывается, в России люди не пахнут. Самый распространенный «аромат» — запах свежевымытого человеческого тела. В Европе конца ХVIII века всё было не так. Здесь каждый имел неповторимый маркер — личный «l’ambre» (запах).
Еще в XI веке папа Климент III выпустил специальную буллу, которая запрещала по воскресеньям купаться и даже мыть лицо. Церковь считала, что традиция омывания в термах, которая тянулась с Древнего Рима, есть источник языческого разврата. Священники рекомендовали своей пастве мыться как можно реже, чтобы не отвлекаться от работы и молитв.
В передовой Европе даже коронованные особы не стеснялись своего пренебрежения мытьем. Королева Изабелла Кастильская признавалась, что за всю свою жизнь мылась всего два раза — при рождении и перед свадьбой. Французский король Людовик XIV издал специальный декрет, обязывающий при посещении двора обливаться крепкими духами, дабы заглушать зловоние тел и одежды.
Первые духи имели совсем другое функциональное назначение. Ароматы использовались для того, чтобы отгонять клопов и забивать человеческий запах. В сословном российском обществе еженедельные бани — обязательный атрибут всего населения: от крестьян до аристократов. Запах вымытого тела — самый распространенный на одной шестой части суши.
Российская парфюмерия ХVIII века имела бедную номенклатуру: пудра для париков, мыло, ароматные травы для кадильниц, различные уксусные эссенции для растирания висков от мигрени и... всё. Итальянские же и французские духи — дорогая забава богатых дворян. Их привозили из Европы по специальным заказам. Купцам, мещанам и бедным помещикам они были недоступны.
Жан Рено и Габриель Фрер — владелец парфюмерной лавки «Saveurs de la Palmyre» — объединили усилия и создали небольшую компанию по выпуску недорогих духов «для народа». Они открыли несколько аптек на Васильевском острове, Невском и Литейном проспектах.
Результат превзошел самые смелые ожидания. Простенькие цветочные ароматы в незатейливых флаконах стали популярны не только в купеческо-мещанской среде, но и в престижных аристократических салонах.
Воодушевленные компаньоны открыли стеклянную мануфактуру и создали несколько лабораторий с перегонными кубами. Французы вторглись в пионерный бизнес и стали получать сверхприбыль. Всё было хорошо, но... вмешались непредвиденные обстоятельства. Жан Пьер Рено заболел. Хроническая простуда грозила перетечь в скоротечную чахотку. Доктора посоветовали сменить климат.
В 1803 году в Санкт-Петербург ко двору для высочайшего утверждения на должность Одесского градоначальника прибыл герцог Арман-Эммануэль де Ришелье. Он уговорил своего соотечественника Жана Рено переехать к нему в Одессу, пообещав «всяческое содействие» на новом месте. Южная Пальмира в начале ХIХ века только начала строиться.
«Под крылом» у Дюка
Жан Пьер Рено прибыл в Одессу обеспеченным человеком. Он продал компаньону свою долю в «парфюмерном» бизнесе за 50 000 рублей ассигнациями — астрономическую сумму по тем временам.
В центральной части города было всего два больших каменных дома. Один принадлежал строителю Одессы вице-адмиралу де Рибасу, а второй — герою русско-турецкой кампании генерал-поручику Григорию Волконскому. Однако последнего в 1803 году назначили губернатором Оренбургского края. Жан Рено выкупил этот большой дом в престижной части строящегося города.
Длинное полутораэтажное строение протянулось от будущей улицы Ланжероновской до Дерибасовской, заняв целый квартал. Предприимчивый француз приобрел не только дом, но и несколько соседних участков земли. Он нанял модного итальянского архитектора Фраполли, который добавил к зданию один полуэтаж и сделал две пристройки.
За десять лет перепланировки дом обрел большую залу, несколько двухэтажных флигелей, громадные сводчатые подвалы и террасную колоннаду. Вокруг здания был разбит парк.
По сегодняшним меркам, Жан Рено выстроил в Одессе первый бизнес-центр. Здесь было все необходимое для торговцев-купцов, иностранных коммерсантов, ввозивших заморские товары и вывозивших пшеницу.
В клубной зале происходили биржевые собрания, при гостинице была ресторация, а в большой парадной зале устраивались губернаторские балы. Крайний флигель отдали под казино. В гостинице время от времени квартировали Пушкин, Вяземский, Вигель и другие литераторы.
В 1804 году Жан Франсуа Пьер Рено вступает в русское подданство и под новым именем «Иван Петрович» пытается возродить старое парфюмерное дело. Однако с бизнесом не заладилось. Герцог Ришелье выхлопотал у императора Александра I для Одессы статус порто-франко.
Беспошлинные колониальные товары заполнили прилавки городских магазинов. Дешевая итальянская, французская, испанская и немецкая парфюмерия («кельнская вода») похоронили незамысловатые отечественные духи Ивана Петровича Рено. Бизнесмен подумал и... решил вплотную заняться куплей-продажей недвижимости.
С подачи Ришелье, а затем и при содействии графа Ланжерона, Иван Рено правдами-неправдами сумел купить по бросовый цене один из самых живописных участков на побережье Черного моря — овального залива, обрамленного скалами. Здесь он построил роскошную дачу, которую на всё лето снимал губернатор Новороссийского края Михаил Воронцов.
Одесские градоначальники из обрусевших французов (Ришелье, Ланжерон) активно участвовали в теневых сделках Рено, получая свои дивиденды. Бывший парфюмер спекулировал не только землей. Он строил на побережье летние дачи, которые охотно покупали разбогатевшие зерноторговцы, брал винные откупа и открыл на Пересыпи сеть трактиров для простонародья. В 1827 году он попытался монополизировать всю рыбную торговлю в городе, но... губернатор Воронцов, опасаясь массового недовольства, запретил своим указом «устраивать на лимане более пяти рыбных тоней на душу».
За сорок пять лет пребывания в Одессе барон Рено сумел в несколько раз увеличить свои активы. Биографы скрупулезно отследили приобретения бизнесмена. Стоит их перечислить:
1. Здание театра в Одессе (стоимость одного годового абонемента 150-300 рублей).
2. Две гостиницы (цена за номер от 15 до 20 рублей).
3. Четыре доходных дома.
4. Восемь магазинов (складов) в Одесском коммерческом порту.
5. Здания биржи, банковской конторы и дом для семьи.
6. Хутор Безводное (Еланецкий уезд Херсонской губернии).
7. Село Корениха с крестьянами и 500 десятин пахотной земли (окраина Николаева).
Нищий француз за полвека стал миллионером. Аудиторы из Санкт-Петербургского международного банка, которых Рено нанял для составления завещания, оценили его недвижимость в 1 250 000 рублей.
В 1820 году по ходатайству бывшего одесского градоначальника Армана де Ришелье, который стал премьер-министром Франции, король Людовик XVIII пожаловал Жану Рено баронский титул. За успешные связи с европейскими коммерческими портами французский бизнесмен был награжден и российскими орденами: Св. Владимира IV степени, Св. Анны II степени.
Тем не менее, бывший парфюмер до конца жизни чувствовал себя неуверенно в кругу дворянской элиты. Он многократно обращался в Государственный Сенат с просьбой о разрешении на ношение российского титула барона, но... всегда получал отказ.
Иван Петрович Рено умер в 1845 году. Дети похоронили отца на городском некрополе в Одессе.
Наследники
Прямых наследников было трое: Огюстен (Осип), Франц и Мария. Сыновья сделали карьеру на государственной службе. Осип ушел в отставку статским советником и награжден многими орденами. Франц долгое время исполнял обязанности контролера при строительном комитете в Одессе и умер совсем молодым в 1837 году. Дочь Мария тоже скончалась в раннем возрасте.
Существенного приращения семейного капитала во втором поколении рода Рено не произошло, однако и болезненных утрат тоже не было. Известно, что Осип Иванович Рено приобрел к своему имению в Коренихе еще 120 десятин земли и открыл две шерстомоечные мануфактуры. После смерти брата и сестры он отдал доходные дома в Одессе и Николаеве во временное управление Дворянского банка в обмен на право первоочередного выкупа закладных и вексельных обязательств клиентов.
Этим правом смогли воспользоваться только его наследники. Их было четверо: Александр, Ольга, Николай и Анна. Третье поколение Рено активно воспользовалось правом банковского пионерного тендера.
Александр приобрел несколько доходных имений на территории современных Баштанского, Еланецкого и Новобугского районов Николаевской области. Его сестра Ольга купила целый речной флот для перевозки зерна, а младший брат Николай занялся тонкорунным овцеводством.
Через грамотное управление Рено диверсифицировали семейный бизнес. Они создали свой банк и несколько ссудных касс в Ольвиопольском, Очаковском и Ананьевском уездах Херсонской губернии.
Во время Великой реформы бароны не поддались общей панике и не утратили владений. В то время, как другие помещики оставляли имения и не могли удержать своих сельхозугодий, расчетливые французы скупали за бесценок брошенные земли.
Николаевский краевед Наталья Рудакова по документам областного архива проследила движение активов семейства Рено. К 1901 году бароны успели прикупить: 915 десятин хутора Петровка из земель графа Ламберта (совр. Варваровка), хутора Подымов, Карловка, Александровка, Зеленый и 4520 десятин в поместье Бервицевка Привольнянской волости Херсонской губернии.
Кроме обширных земельных владений Рено принадлежала в Николаеве гостиница на пересечении улиц Католической и Фалеевской. А еще — театр-иллюзион на углу улиц Соборной и Спасской, а также два жилых дома на Потемкинской, 36 и Большой Морской, 18. В Спасске, на берегу Южного Буга, у семьи была летняя дача.
Все представители последних Рено были трудоголиками. Они непосредственно управляли сложным разнопрофильным бизнесом. Вкладывали деньги в перерабатывающую промышленность, инвестировали строительство общественных зданий, мостили дороги, открывали черепичные мануфактуры, создавали портовые и железнодорожные склады. Предприятия семьи давали работу более 4 000 человек.
В 1917 году после октябрьского переворота биография семейного капитала прервалась. Имущество баронов было национализировано. За рубежом банковских счетов и других активов у семьи Рено никогда не было.
***
Сегодня во всех государствах на постсоветском пространстве активно реанимируются традиции семейного бизнеса — основы благосостояния общества. В США, Франции, Финляндии и Германии более 50% мелких и средних компаний принадлежат семьям. Есть древние семейные капиталы (Ротшильды, Рокфеллеры, Круппы и т. д.), есть и молодые фирмы в родственном управлении (IT — технологии, венчурный капитал и т. д.).
Российская империя — крупнейшая в истории страна, где семейный бизнес был насильственно аннулирован через репрессии и конфискации. Во время Октябрьской революции и гражданской войны 182 тысячи семей лишились своей собственности и капиталов, а после НЭПа в 1928 году еще 80 000 мелких семейных предприятий были национализированы.
Семейное управление активами в современной украинской экономике осуществляется по «серым» и «черным» схемам. Президенты, министры, прокуроры, губернаторы и судьи переписывают бизнес на своих родителей, жен и детей.
После бегства из страны четвертого Президента Украины Виктора Януковича определение «капитал семьи» обрело негативную нагрузку. Неприязненное отношение к семейному бизнесу проникло во все поры общества.
Недавно в одной из одесских газет появилась «добрая» заметка такого содержания:
«И в самом деле, всё возвращается на круги своя. Наконец вернулась в город детства и Елена Сергеевна Швахгейм, урожденная баронесса Рено. Вернулась после более чем 80-летней разлуки! Невероятно, но факт. Широко известная в Одессе семья Рено оставалась на родной земле, так сказать, до последнего гудка последнего парохода в далеком 1920-м, пройдя через горнило гражданской войны, стремительную смену властей и кровожадные репрессии. В памяти маленькой девчушки, какой была тогда Елена Рено, запечатлелись повешенный под горячую руку дворянчик в цилиндре и фраке, валявшиеся на булыжной мостовой Французского бульвара конские трупы, терзаемые псами-бродягами...
Елена Сергеевна приехала в родной город вовсе не для того, чтобы требовать вернуть ей экспроприированные дома и угодья. Она приехала по зову сердца. Подобно лирической героине Анны Ахматовой, она вправе воскликнуть: „Мне голос был“. Голос, зовущий слиться с жестоким, своенравным, но все равно милым Отечеством...».
Не хочется домысливать журналистский материал, но подтекст никуда не выкинешь: баронесса Рено вернулась в родную Одессу, слава Богу, не за своим имуществом, а только «по зову сердца». Значит, семья Рено до сих пор мила и не опасна для одесситов.
