Как физик-теоретик, обитающий в Кембридже, я прожил жизнь в чрезвычайно комфортном пузыре. Кембридж — необычный город вокруг одного из величайших университетов мира. В этом городе научное сообщество, частью которого я стал в свои двадцатые годы, совсем оторвано от жизни.
И в рамках этого научного сообщества маленькая группа физиков-теоретиков из разных стран, с которыми я имел честь работать всю жизнь, порой была подвержена соблазну высокомерия. А я, вместе с известностью, которая пришла ко мне с книгами, и изоляцией, связанной с болезнью, начал чувствовать себя еще выше.
Так что отторжение элит, которое со всей очевидностью произошло в этом году в США и Великобритании, направлено на меня, как ни на кого другого. Что бы мы ни думали о решении британской общественности выйти из Европейского союза или американских граждан избрать своим президентом Дональда Трампа, обозреватели не сомневаются, что это был жест отчаяния людей, посчитавших себя преданными своими лидерами.
Кажется, все согласны, что это был момент, когда безмолвные заговорили, чтобы отвергнуть советы и руководства международных экспертов и мировой элиты.
И я не стал исключением. Я предупреждал перед референдумом о Brexit, что это нанесет вред научным исследованиям в Великобритании, что голосование за выход будет шагом назад, но электорат — или, по крайней мере, значительная его часть — обратил на меня внимание не более, чем на любого другого политика, профсоюзного деятеля, художника, ученого, бизнесмена или знаменитость, которые давали такие же советы, наплевав на мнение людей.
Как на это отреагируют элиты, сейчас гораздо важнее, чем выбор, сделанный двумя народами. Должны ли мы проигнорировать эти голоса, как последствие низкого популизма, отрицающего факты, и попытаться нивелировать тот выбор, который они сделали? Думаю, это было бы ужасной ошибкой.
Проблемы, которые лежат в основе этих голосов, абсолютно понятны и связаны с экономическими последствиями глобализации и ускорением технологических изменений. Автоматизация фабрик уже лишает людей рабочих мест в традиционном производстве, а развитие искусственного интеллекта, вероятно, расширит рамки этой разрушающей проблемы и на средний класс, оставив у дел только функции, связанные с уходом, творчеством и надзором.
Это, в свою очередь, ускорит и без того растущее экономическое неравенство в мире. Интернет и платформы, которые он создает, позволяют очень небольшим группам лиц получать огромную прибыль, давая работу очень малому количеству людей. Это неизбежно, это прогресс, но это также социально разрушительно.
При этом на фоне финансового кризиса, ворвавшегося в дома людей, надо учитывать и то, что лишь очень небольшому количеству индивидуумов достается большая прибыль от работы в финансовом секторе. Остальным же из нас остается только гарантировать этот успех, расплачиваясь по счетам после того, как их жадность заведет ситуацию в тупик.
То, что суровая природа этих неравенств сегодня гораздо более очевидна, чем это было прежде, является еще одним непреднамеренным последствием глобального распространения интернета и социальных медиа.
Для меня возможность использования технологий общения имела освобождающий и положительный опыт. Без него я не смог бы продолжать работать все эти годы. Но это также означает, что жизнь самых богатых людей в самых роскошных уголках мира безжалостно видна всем, у кого есть телефон, какими бы бедными они не были. А так как людей с телефонами нынче больше, чем имеющих доступ к чистой воде в Тропической Африке, то уже совсем в скором будущем почти все на нашей все более переполненной планете столкнуться с неравенством.
Последствия уже хорошо просматриваются: сельская беднота, движимая надеждой, толпами валит в города и трущобы. А потом зачастую, обнаружив, что и там нет рая, который им нарисовал Instagram, они продолжают искать его за границей, увеличивая и без того постоянно растущее число экономических мигрантов в поисках лучшей жизни. Эти мигранты, в свою очередь, предъявляют новые требования к инфраструктуре и экономике стран, в которые они прибывают, подрывая толерантность и подпитывая дальнейший политический популизм.
На мой взгляд, в этой связи становится все более очевидным, что сегодня, как никогда прежде в истории, люди, как вид, должны сотрудничать друг с другом. Мы сталкиваемся с невероятными экологическими вызовами: изменение климата, производство пищи, перенаселенность, истребление других видов, эпидемии, загрязнение океанов.
Все это указывает на то, что мы подошли к самому опасному моменту в развитии человечества. Мы уже научились технологиям, которые позволяют уничтожить планету нашего обитания, но до сих пор так и не научились, как этого избежать. Возможно, в течение нескольких столетий мы создадим колонии где-нибудь среди звезд, но сейчас у нас есть только одна планета, и мы должны работать вместе, чтобы защитить ее. Для этого нам нужно ломать, а не укреплять барьеры внутри и между странами. Если мы хотим получить шанс, мировые лидеры должны признать, что они потерпели неудачу, и привели к неудаче остальных.
На фоне все более концентрирующихся в руках меньшинства ресурсов нам следует научиться делиться гораздо больше, чем мы это делаем сейчас. На фоне исчезновения не только рабочих мест, но и целых отраслей, мы должны помочь людям переквалифицироваться для жизни в новом мире и финансово поддержать их в этот период. Если общины и страны не могут справиться с текущим уровнем миграции, мы должны делать больше, чтобы стимулировать глобальное развитие, поскольку это единственный способ убедить миллионы мигрантов искать будущее у себя дома.
Мы можем сделать это, я великий оптимист своего вида; но для этого элитам, от Лондона до Гарварда и от Кембриджа до Голливуда, придется извлечь уроки из уходящего года. Научиться, прежде всего, скромности.
В этом году автор запустил проект www.unlimited.world.
