Чем отличается советский кинематограф от современного? В чем разница между литовским и украинским зрителем? Насколько сложно всю жизнь провести перед телекамерой? Как преподносят войну на Донбассе жителям Литвы и что рядовые литовцы думают о кровопролитии на братской земле? Об этом и многом другом в эксклюзивном интервью «Фразе» рассказал советский и литовский актёр театра и кино; народный артист Литовской ССР, лауреат Национальной премии Литвы в области культуры и искусства Юозас Будрайтис.
Юозас, вы по праву считаетесь живой легендой кинематографа, на ваших фильмах выросли целые поколения. То кино, которое снимали в далеком СССР, и то, что мы имеем сейчас, насколько сильно они отличаются? Я говорю не о вкусах, а исключительно о качестве работы.
Ну, во-первых, я не легенда и никогда не считал себя легендой. О чем вы говорите, какая там легенда?! (смеется).
А если говорить о качестве фильмов, то мне очень хочется верить, что скоро качество пойдет вверх. Я очень жду явления какого-нибудь яркого неординарного фильма, который повлияет на общество, перевернет сознание людей. Я очень жду явления такого материала, но его пока нет. Ну вспомните, что делали тот же старший Тодоровский, Чухрай. Вспомните их работы. Личностей такого масштаба в сегодняшнем кинематографе, к сожалению, нет. По крайней мере, пока нет. Поэтому ожидать, что что-то сверхъестественное сейчас появится, конечно, еще рановато.
Безусловно, это все произойдет, просто не сразу и не одним рывком. Процесс развития никогда не бывает простым и однозначным. Сначала идет период застоя, потом рывок, и начинается развитие.
Я думаю, что скоро появятся традиции нового общества.
А их еще нет?
Пока нет. Вы же не забывайте, что мы-то не жили при капитализме. Литва немного позже ощутила все прелести социализма, а Украина с лихвой узнала, что это такое. Я думаю, что пройдет совсем немного времени и достаточно талантливые люди смогут все это переосмыслить и органично перейти из прошлого в будущее.
Думаю, те люди, которые обретут профессию в новых условиях, будут работать уже совсем по-другому. Я очень на это надеюсь.
Юозас, насколько сейчас отличается по качеству литовское кино от украинского? Украина переживает достаточно сложный период, у нас третий год идет война, у нас глубочайший экономический кризис, можно ли то, что у нас снимают, в принципе считать кинематографом?
Мне сложно ответить на этот вопрос, так как я не видел современных украинских фильмов. Но я уверен, что как раз в трудных условиях, этих жизненных катаклизмах, в которых оказалась Украина, могут родиться очень яркие, интересные личности. Тяжелая ситуация, как правило, подстегивает людей к творчеству, к потребности рассказать, чем живет народ в моменты лишений и испытаний. Думаю, этот очень тяжелый период в жизни Украины на самом деле поможет процессу становления хорошего, качественного кинематографа, даст толчок для развития творчества.
Давайте немного поговорим о политике. Как вы из Литвы воспринимали то, что происходило в Украине: Майдан, расстрел людей, переворот, бегство президента, война, кризис. Под каким ракурсом это все видится из другой страны?
Знаете, конечно, можно сказать, что Украина и Литва – это разные государства и то, через что сейчас проходит Украина, – это не наша война. Но мы всю жизнь были братскими народами, мы были одной могучей непобедимой империей. Как мы можем сейчас думать, что кровь, которая проливается в Украине, – это не наша кровь? Это кровь братского, близкого нам по духу народа. Мы с украинцами долгие годы были гражданами одной страны , нам просто априори не может быть безразлично, что сейчас происходит на вашей земле.
Когда у вас начался Майдан, скажу честно: я очень волновался. Но мне очень жалко, что это все так поздно началось. Куда люди смотрели раньше? Почему они не начали развитие и формирование своего общества намного раньше? Вы потеряли 25 лет. Это же очень много.
Литва не потеряла эти 25 лет?
За эти 25 лет мы попытались кое-что сделать. Мы достигли кое-чего, но, конечно, до желаемого уровня, до той планки, которую мы сами себе поставили, нам еще тоже очень и очень далеко.
Но ведь уровень жизни в Литве и в Украине всегда был разным. Литва всегда была для среднестатистического украинца сытой, богатой и немного сказочной заграницей с совсем другой жизнью. Что же вас не устраивает с этой «сказочной» жизни?
Не устраивает в «сказочной» жизни… (смеется). Если говорить серьезно, нам еще нужно очень серьезно поработать с реформами. У нас в Литве очень много проблем, и их устранение -- это бесконечный процесс.
Но поверьте, самое сложное и самое главное – это не провести ту или иную реформу. Самое сложное – это развить сознание общества, сделать так, чтобы люди понимали, что они сами строят свое государство. Эти они, простые люди, а не какая-то там власть, которая на время уселась в свои кресла, строит свою страну.
И знаете, если говорить откровенно, вот этого сцепления граждан в единый механизм, в единую нерушимую силу у нас ведь тоже не происходит.
А с властью народ как? В одной связке или как придется?
Да о чем вы говорите! Мы избрали, и все живут по-своему. Люди – сами по себе, власть – сама по себе. Зачастую все эти парни, которых выбирают люди, забывают о народе сразу же после выборов. К сожалению, это есть везде, а не только в Украине. А если власть не работает над стратегией, не думает о завтрашнем дне своего народа, этому народу становится неимоверно сложно жить.
Трудностей сейчас очень много, и, очевидно, терпеть придется еще очень долго.
То есть счастливого единения с Европой моментально не получится?
Нет, конечно. Да, вы правы, многие сейчас думают, что вот войдем в Европу, получим безвизовый режим и уже завтра заживем богато. Но ведь этого не произойдет, как бы вам этого ни хотелось. Там сознание граждан развивалось тысячелетиями. Они ценят каждую секунду своего существования, каждый свой продукт. А мы-то по старой привычке, которую у нас выработала советская система, расшвыриваемся налево и направо. У нас, видите ли, все общее, ничего личного, можно украсть, стащить, пропить… При таком подходе добиться развития крайне сложно.
Вы оптимист или пессимист?
Я пессимистический оптимист. Даже когда я понимаю, что ситуация откровенно заходит в тупик и приходится смотреть на нее совершенно трезвым взглядом, что все очень и очень сложно, я все равно оставляю место для веры в лучшее. Место для надежды. Ну не могут все быть дураками. Ну ведь и у нас, и у вас честные, добросовестные, открытые люди. Да что-то менять сложно, да, это идет со скрипом, но я искренне надеюсь, что мы все вместе пробьем эту стену.
Вы на пресс-конференции сказали очень интересную фразу: «Я обречен всю жизнь представлять чужими людьми написанные мысли». Но ведь вы из тех актеров, которые не играют, а живут в кадре. Как вам удается играть «чужие» мысли настолько реалистично?
В этом нет ничего удивительного. Мысли действительно чужие, и я изо всех сил стараюсь показать, донести их. И, поверьте, далеко не всегда словами. Здесь в ход идут и жесты, и пластика, и мимика, очень много факторов задействованы. Нужно сделать очень много, чтобы то, что автор написал, действительно было донесено до зрителя.
Ну а что касается чужих мыслей… Понимаете, если автор написал текст, я обречен его сыграть именно так, как это видит автор. А играть я не умею (смеется), поэтому мне приходится тащить из своего внутреннего мира все, что во мне есть плохого, хорошего, то есть вытаскивать на свет божий всю свою сущность, чтобы сыграть ту или иную роль. Это своего рода обращение к себе, без которого, наверное, я просто не смог бы сыграть роль.
Знаете, я даже в чем-то доволен этой работой, но не потому, что я что-то хорошо делаю. Просто люди ходят в церковь, чтобы исповедаться, а я исповедуюсь публично, через определенные действия, я в своих ролях публично исповедуюсь, если хотите.
Вы никогда не жалели о том, что судьба сделала вас актером?
Но ведь, в принципе-то, я не актер. Я боюсь этого слова и, если говорить откровенно, не имею права присваивать себе это звание «актер». Я не учился этому, я не оканчивал никакой актерской школы, и я даже не представляю себе, что это такое. Я не знаю, как нужно готовить роль, у меня нет каких-то навыков поведения на сцене. Я так и не выработал артикуляцию и дикцию, которые должны быть у актера. Я не умею отстраниться от того образа, над которым работаю в конкретный момент.
Я не знаю, как надо отстраняться от образа, и вместо того, чтобы переключиться на что-то другое, отдохнуть от роли, я, наоборот, сливаюсь с тем образом, над которым работаю. Я понимаю, что это неправильно, что нужно отключаться, но я не умею этого делать.
А вы пытались?
Да нет (смеется). Я не умею отстраняться и, вы правы, уже даже не стремлюсь. Я просто живу. Я собираю те камни, которые встречаются на моем жизненном пути, кладу их в одну определенную кучу, которая во мне внутри сидит, и иду по жизни дальше.
Я живу сегодняшним днем и рад тому, что у меня есть сегодня. Я могу мыслями вернуться в прошлое, могу заглянуть в будущее, но реально я существую только сейчас и только здесь. И это нормально, поэтому радуйтесь жизни и цените каждый ее миг. Секунда прошла, и человека уже нет.
Я скорее фленер, как говорят французы. Своего рода бродяга, идущий по жизни.
Свободный человек?
Да, если хотите, свободный человек, можно и так сказать. Я – идущий по жизни человек. Это мое состояние. Конечно, есть какие-то остановки, например, в том же театре, но жизнь-то не останавливается. Все равно шаги продолжаются, и что-то накапливается во мне. А если во мне что-то накапливается, значит, мне уже не будет скучно, мне это интересно.
Вы ведь по профессии юрист, не так ли?
Да, совершенно верно. И знаете, не так уж важно, чем занимается человек, кто он – юрист или актер, главное, чтобы то, чем он занимается, было ему интересно. Нужно, чтобы человек жил тем, что он делает.
В кадре зритель видит уже конечный результат. После монтажа и десятков дублей картинка выглядит красиво и легко. Но что остается за кадром? Насколько это титанический труд?
Да по большому счету никакой особой сложности нет. Проблема может быть только одна – лень. Если актеру лень выучить текст и он откровенно портит дубль за дублем, то о чем тут можно говорить? Какая у него сложность, кроме его собственной лени? А ведь нужно не просто повторить текст, нужно еще и себя добавить, нужно от себя что-то показать. А что можно показать, если человек банально не знает, что говорить на площадке?
А вы ленивый человек?
Конечно! Если бы мне не нужно было согреться и время от времени что-нибудь поесть, я бы вообще ничего не делал. Но мне нужно согреться. Нужно поесть, нужно накормить своих детей, поэтому я вынужден постоянно двигаться. Вот и бегаешь, открыв рот.
Не устаете от бега?
Конечно, устаю, как и любой человек. Особенно сейчас, когда эта беготня, может, и приносит какое-то материальное удовлетворение, но очень сильно бьет по духовной стороне. Давайте говорить откровенно: последнее время духовность в обществе откровенно идет на убыль. У людей попросту нет времени на духовность. Нет времени, чтобы посмотреть в глаза человеку, нет времени выслушать человека, нет времени банально спросить, как он живет и какие у него проблемы. Мы бежим, мы все время куда-то бежим, все время стараемся больше заработать и, заработав, опять продолжаем свой бег…
Я знаю, что вашей дочери предлагали стать актрисой. Но она категорически отказалась. Почему? Насмотрелась на актерскую жизнь изнутри или просто не хотела всю жизнь быть в тени отцовской славы?
Да, вы правы. Когда ей предложили играть, она сказала: «Никогда!». Дело даже не в том, что она насмотрелась на эту специальность и знает о жизни актеров все. Дело скорее в том, что ей это не интересно, это не ее жизнь, это не ее специальность. Она любит кино, она откровенный киноман и смотрит намного больше фильмов, чем я. Она читает больше, чем я, но вот играть она не хочет. Ей это не интересно. Да, ее приглашали, у нее есть внешние данные, и многие режиссеры говорили ей об этом. Но это просто не ее.
Юозас, так уж случилось, что я знаю вашу семейную историю. Знаю, что сразу после свадьбы вы с вашей супругой гуляли по зимнему лесу и уронили в сугроб обручальное кольцо. Вы искали кольцо в снегу очень долго, а ваша супруга, размахивая руками, пыталась вам объяснить всю бессмысленность этого занятия. В итоге кольцо слетело и с ее пальца и также улетело в сугроб. Она расстроилась, села на мотоцикл и уехала, а вы остались разгребать руками снег. Вы нашли оба кольца, и сейчас у вас на пальце обручальное кольцо. Это то самое кольцо, которое вы когда-то откопали из снега?
Нет. Знаете, я достаточно суеверный человек и не хочу испытывать судьбу. После той истории с обручальными кольцами я заказал нам с женой дубликаты, вот их мы и носим всю жизнь. А те самые кольца, которые я откопал в снегу, мы связали ниткой и храним дома всю жизнь. Но носить их не стали. Просто не хотим испытывать судьбу. Потеря обручального кольца – это очень серьезный знак, зачем рисковать?
Юозас, сейчас у вас есть возможность со страниц нашего издания обратиться и к украинской власти, и к украинскому народу. Что бы вы пожелали одним и другим?
Знаете, у меня есть определенный опыт, который я лично пережил во время становления моего государства. Тоже были неудобства, были лишения и было огромное количество проблем. Поэтому, оглядываясь на собственный пройденный путь, я хочу пожелать украинскому народу терпения и веры в то, что все задуманное обязательно получится. Мы – маленькое государство, Украина намного больше, чем Литва, Украина – это огромное государство, и перемены, реформы, новая жизнь просто не могут наступить мгновенно. Это сложный процесс, на который уйдут годы, если не десятилетия. Самое главное – сохранить веру в то, что рано или поздно все получится.
А мы с украинцами всегда будем рады друг другу, всегда будем чувствовать друг друга и всегда будем жить одними и теми же человеческими законами. Главное – не потерять надежду и веру. У Украины огромный потенциал, и я совершенно уверен, что скоро Украина будет показывать Западу свои открытия в искусстве, литературе, музыке. Что касается экономики, то я искренне верю, что ваша экономика начнет развиваться. У вас много хорошей земли, у вас трудолюбивые работящие люди, у вас есть все предпосылки для того, чтобы поднять вашу страну. И я искренне желаю Украине и украинскому народу, чтобы это произошло как можно скорее.
Юозас Будрайтис посетил Украину в рамках программы проекта «Литва--Украина. Культурное партнерство-2016». 15 сентября он сыграл в спектакле «Последняя лента Креппа» на фестивале «ГОГОЛЬFEST».
