С 10 июня украинские киноманы могут посмотреть на больших экранах величайшее кино Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки», где герой Джека Николсона, предприимчивый и жизнерадостный парень, прикидывается невменяемым, чтобы избежать неба в клеточку за совершенное преступление, попадает в психиатрическую лечебницу, где персонал по отношению к пациентам практикует психологический садизм и тиранию, пытается сломать систему, но в итоге система ломает его... По такому случаю предлагаем подборку самых интересных фильмов о сумасшедших и сумасшедших домах, из которых не все можно назвать «великими», но все предлагают нетривиальный взгляд на безумие как медицинский диагноз.
К слову, свежее кино 2021 тоже обещает несколько отличных фильмов про психов. Но об этом позже.
Пролетая над гнездом кукушки (One Flew Over the Cuckoo’s Nest, 1975)
Психбольница — это зачастую не помощь и не терапия, а жестокое и насильственное лишение свободы похлеще тюрьмы. Обездвиживание и физическое, и моральное. Причем второе, когда человека лишают не только возможности свободно передвигаться, но его индивидуальности и собственного «я», куда ужаснее. Тут уже «злодеи» (церберы системы, порядка, стадности и безропотного послушания) не просто отнимают свободу, но подавляют само стремление к ней. Экранизация романа Кена Кизи от режиссера Милоша Формана с Джеком Николсоном в главной роли получила пять «Оскаров» во всех основных категориях: лучший фильм, лучшая режиссура, лучший адаптированный сценарий, лучшие актер и актриса. И хотя фильм сильно отличается от книги, и это различие привело к скандалу и даже судебному разбирательству, он признан большинством киноведов безоговорочным шедевром.
Одно из главных расхождений романа и картины — финал, который у писателя окрашен в куда более оптимистичную тональность. Причина преимущественно кроется в расхождении эпох: Кизи написал «Пролетая над гнездом кукушки» в 60-х годах, когда Америка переживала послевоенные благоденствие и бодрость духа, а Форман снял свой фильм уже в 70-х, в Новом Голливуде, когда страна узнала правду о Вьетнамской войне, проиграла в ней, была измазана Уотергейтским скандалом, тонула в протестных демонстрациях и переживала очередной упадок как экономический, так и моральный. Атмосфера тотального пессимизма повлияла и на концовку адаптации романа Кизи. На последних кадрах герой Николсона, уже якобы ничего не ощущая и ни к чему не стремясь, засыпает перед открытым окном, ведущим к свободе. То ли это конец, безвыходность и отрешенность, душевный, личностный паралич; злая ирония, когда заветная цель под самым носом, но уже совершенно не нужна. То ли едва заметный, сквозь апатию и глубокий сон, но все же взгляд на вольную волю.
Остров проклятых (Shutter Island, 2010)
Мартин Скорсезе снял безупречно атмосферный детективно-психологический неонуар в лучших традициях жанра и голливудской классики 70-х, эдакий «Китайский квартал» про шизофреников. Двое детективов (Леонардо ДиКаприо и Марк Руффало) расследуют загадочное исчезновение пациентки лечебницы для душевнобольных преступников, что находится на холодном оторванном от материка острове, продуваемом всеми ветрами и будто бы зацветшим черной плесенью от беспробудной, пронизывающей сырости. Особенность картины заключается в том, что роль психбольницы, играющей злую шутку с разумом душевнобольного несчастного, выполняют вовсе не стены здания и даже не границы острова, но сам сюжет, сама кинематографическая иллюзия, которая тщетно пытается излечить больное сознание. По сути, «Остров проклятых» — это фильм в фильме, рассказ в рассказе, игра внутри другой игры, эскапизм внутри эскапизма, но не тот, что в «Запрещенном приеме» Зака Снайдера смахивал на зависшего в видеоиграх геймера в преддверии лоботомии, но побег от реальности в попытке столкнуться с этой самой реальностью лоб в лоб.
Кабинет доктора Калигари (Das Cabinet des Dr. Caligari, 1920)
Немая классика немецкого экспрессионизма. Этот психологический хоррор рассказывает о докторе психиатрической клиники, который изучает сомнамбулизм — психическое расстройство, при котором люди ходят во сне и не контролируют свои движения и поступки (сценами из дурдома история и начинается, и заканчивается, таким образом «закольцовывая» сюжет). Рассказ начинается с того, что в городе появляется таинственный мистификатор-гипнотизер по имени доктор Калигари, который расстилает шатер на местной ярмарке и демонстрирует зевакам диковинку — человека-сомнамбулу, который спит вот уже двадцать три года и просыпается лишь по указке доктора. В это же время в городе начинают происходить одно за другим загадочные убийства...
Сюжет этого гипнотического ужаса, навеянный поражением амбициозной Германии в Первой мировой войне и вдохновленный германской мифологией, — метафора безумия абсолютной власти, дергающей за ниточки марионеточный «спящий» народ; предвестник и предвещатель грядущего гитлеровского нацизма, когда один безумец-убийца руководил целой послушной и дремлющей нацией. Примечательно, что «Кабинет доктора Калигари», который стоит в одном ряду с другим шедевром немецкого экспрессионизма, «Метрополисом», изначально должен был снимать Фриц Ланг, но из-за занятости Ланга на другом проекте в режиссерское кресло попал Роберт Вине. Фильм вошел в историю как первый образец искажения реальности на экране. Причудливые декорации в неправильных пропорциях, гротескная мимика актеров, атмосфера цепкого ночного кошмара, из лап которого никак не выбраться... — все это искусно погружает зрителя в глубины нездорового человеческого сознания, в пучину витиеватой анормальной психики.
Не в себе (Unsane, 2018)
Новатор и экспериментатор Стивен Содерберг, который придумывает то диффузное кино («Заражение»), то интерактивное (мини-сериал «Мозаика»), а то снимает полностью на айфон (как в случае с камерным микробюджетным психологическим триллером «Не в себе»), на этот раз придумал сюжет, который погружает в состояние тотальной паранойи и истерики и ну очень смахивает на оторванную от реальности фантазию больного женского воображения, зацикленного на мнимом мужчине-преследователе. Содерберг использует классический литературный прием ненадежного рассказчика.
Главная героиня, охваченная страхом из-за уверенности в том, что за ней охотится одержимый, не принявший отказа влюбленный маньяк, приходит на консультацию к психиатру и в ходе беседы не глядя подписывает согласие на 24-часовую госпитализацию. Осознав, что происходит, девушка требует ее отпустить и даже вызывает полицию, но на руках врачей подписанный ее рукой документ, и копы умывают руки. Дальнейшее буйное поведение героини (буйство вполне логично и обосновано, ведь ее силой удерживают в компании шизиков... если только, конечно, она сама не шизик... грань ведь настолько тонка, что и вовсе невидима) доводит ситуацию сперва до продления госпитализации, затем до смирительной рубашки и так далее, так далее... Погружение в психоз Содерберг сравнивает с погружением в долговую яму: тщательно проработанная хищной, циничной системой дыра засасывает все глубже и глубже подобно водовороту, и в какой-то момент кажется, что уже никогда-никогда не выбраться.
Обитель проклятых (Eliza Graves, Stonehearst Asylum, 2014)
Этот несколько недооцененный триллер ассонирует с «Островом проклятых» не только названием, но также актером Беном Кингсли в роли главврача психбольницы. По сюжету, который разворачивается в Англии на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий, молодой врач прибывает в элитарную психиатрическую лечебницу, где содержатся пациенты из богатых и влиятельных семей. Элитарность клиники проявляется и в другом: в методах и принципах лечения. Собственно, больных здесь не лечат вовсе и практически ни в чем не ограничивают, предоставляя свободу мыслей и действий и наделяя равными с персоналом правами и условиями обитания в стенах этого очень особенного врачевательского заведения...
Создатели картины взяли за основу сюжета коротенький рассказ Эдгара Аллана По «Система доктора Смоля и профессора Перро» и довольно удачно или как минимум толково превратили пару страниц в полноценный полнометражный фильм, добавив характеры (в том числе ключевую героиню Элизу Грэйвз, которой нет в новелле), перипетии и твисты. Суть же, переданная эффектно и точно, осталась аллановской, той самой, которую заложил культовый американский новеллист-декадент: грань между здравым умом и больным совершенно размыта и очень условна, и порой совершенно невозможно понять, кто есть кто, кто нуждается в лечении, а кто в праве лечить. И что лечить: голову или душу...
