...Эта книжка о прочтении неандертальского генома — по сути, научный прорыв, который радикально меняет представления и о самих неандертальцах, и об их взаимодействии с предками современного человека. В «Неандертальце» Сванте Пэабо (М.: Corpus) вообще речь о колоссальной работе, ведь, с одной стороны, хотелось, чтобы неандертальский геном был более похож на человеческий. А с другой — вы правы, есть же и практическая сторона дела. Компьютерные алгоритмы для картирования, как оказалось, не могли учитывать слишком много параметров, а их было реально много: сравнивали 3 миллиарда человеческих нуклеотидов с миллиардом неандертальских фрагментов по 30-70 нуклеотидов каждый.
Программы не справились, ракеты ушли мимо, настало время арифмометров.
И знаете, кто победил? Кто решил эту монументальную задачу? Не Бэтмен, не Супермен и даже не Козленок, который умел считать до десяти, вошли в группу биоинформатики. «Взять, например, Удо, — вспоминает автор, — немного мизантроп, убежден, что большинство тех, кто выше его в академической должностной иерархии, — спесивые дураки. Удо бросил университет, так и не получив диплом по информатике». Остальные члены команды были не лучше, то есть все сплошь неудавшиеся романтики с политкорректным прошлым в науке и технике, призванные создавать новые концепции. Хотя бы вот такие. Скажем, захотели наши ученые понять, будет ли генная последовательность неандертальцев ближе к европейскому человеку или к людям из других частей света, да вдруг призадумались. Ведь если хотеть только в одну привычную сторону, то другим сторонам (света) ничего же не останется. То есть, если составить карту фрагментов неандертальского генома относительно европейского варианта (а примерно половина эталонного генома принадлежит индивиду европейского происхождения), то африканские геномы отсеются. Геноцид, как ни крути.
И тогда, вздохнув, позвали на помощь старину Дарвина. И возможность получить в результате геном неандертальца, «слишком сильно похожий на европейский», была отвергнута, поскольку это было бы некорректно. Словно курить в общественном месте, распивать до одиннадцати и ни разу в жизни не изменять пол. «Понятно, что для сравнения нужно было что-то нейтральное, — сдались наши ученые мизантропы, — и мы остановились на геноме шимпанзе».
В остальном все так же не слава Богу, просим прощения за оксюморон, а благодаря невесть кому. «Мы до сих пор не знаем, как возник этот микро-миниатюрный космос, однако известно, что с тех пор он мог только расширяться», — признаются в «Астрофизике с космической скоростью» Нила Деграсса Тайсона (М.: АСТ).
Довольно удобная книга — емкая и одновременно понятная. Большой взрыв, квантовая гравитация, радиоактивный распад, субатомные частицы — все проще простого, поскольку рассказано непредвзято, с энциклопедическим, как все уже догадались, лаконизмом и без лирических придыханий.
Впрочем, совсем уж без литературы не обошлось. Потому что бозоны, например, названы в честь индийского ученого Шатьендраната Бозе, слово «лептон» образовано от древнегреческого «лептос», что значит «маленький» или «легкий», и тут вдруг — шварк! Точнее, «кварк». Физик Мюррей Гелл-Манн в 1964 году выдвинул гипотезу о существовании кварков как составляющих нейтронов и протонов, считая, что семейство кварков состоит всего лишь из трех членов. Почему, спросите? А в «Поминках по Финнегану» Джеймса Джойса, если помните, чайки выкрикивают загадочную фразу «Три кварка для мистера Марка!» — вот и позаимствовал. У самого автора не менее «веселое» настроение, особенно, когда он рассказывает о наших задачах в области освоения Вселенной.
Но покуда космические корабли бороздят страницы этой забавной книги, нам предложено ознакомиться с основным меню поминок по истории. Итак, «через девять миллиардов лет в ничем не примечательной области Вселенной (на задворках Сверхскопления Девы), в ничем не примечательной галактике (Млечный Путь), в ничем не примечательном уголке (Рукав Ориона) родилась ничем не примечательная звездочка (Солнце)». В подобном ключе и соответствующей стилистике (схожей с иезуитским тоном политинформатора в сочинском санатории «Золотой бриг») автор сообщает, что есть у нашей Вселенной начало, но нет у нее, сами понимаете, конца.
Иногда пафос лектора взлетает все выше, и мы узнаем, что не одиноки наши отроки во Вселенной, поскольку человек — это не тифозная вошь и даже не лагерная пыль. А какая, спросите? Мы — другое, поскольку все на виду и «биографию каждого атома в нашем организме можно проследить до Большого взрыва и термоядерных топок в недрах массивных звезд, взорвавшихся более пяти миллиардов лет назад». И поэтому — о, взвейтесь кострами! — «мы — ставшая живой звездная пыль, которой Вселенная дала силы постичь саму себя, и мы еще только-только приступили к этой задаче».
О неформальном стиле следующей книги нас тоже предупреждают заранее. Сегодня вообще все стараются говорить проще, то и дело переспрашивая, как Пригов у харьковских интервьюеров: «Я не слишком сложно говорю для вашего журнала?». Вот и «Квантовые вычисления со времен Демокрита» Скотта Ааронсона (М.: Альпина нон-фикшн) — вроде бы написано известным теоретиком в области квантовых вычислений, собравшимся провести нас через пестрое разнообразие тем, «исследуя самые глубокие идеи математики, информатики и физики от теории множеств, вычислительной сложности, квантовых вычислений до интерпретации квантовой механики», а названия глав вполне литературные. Жюль Верн, Пелевин, Винни Пух.
«Путешествия во времени», «Атомы и пустота», «Гёдель, Тьюринг и все-все-все». «Достойный кандидат на звание самой странной книги, когда-либо опубликованной издательством Кембриджского университета, — уточняют издатели. — Ее необычность начинается с названия, которое загадочным образом не объясняет, о чем, собственно, говорится в этой книге».
А о чем, действительно, говорить? Об очередном учебнике по квантовым вычислениям — модной области науки на стыке физики, математики и информатики, которая уже лет двадцать обещает миру новый тип компьютера, но пока не создала реального устройства, способного на что-нибудь более впечатляющее, чем разложение 21 на множители 3×7? Так, по крайней мере, ругают книжку в самом начале, а потом признаются, что она может снести мозг.
Как бы там ни было, но ценность этой «не особенно систематизированной коллекции мыслей о теории вычислительных систем, физике, математике и философии» в другом. А именно — в практическом применении науки в повседневной жизни. И поэтому сразу же пример. Как-то раз по телевизору крутили рекламу принтеров «Ricoh», и две модели в душе на полном серьезе общались между собой тезисами из этой самой книги. «Но если квантовая механика — это не физика в обычном смысле слова, если она не занимается ни веществом, ни энергией, ни волнами, то чем же она занимается?» — спрашивала первая модель, намыливая спинку другой. На что вторая ей отвечала: «Ну, с моей точки зрения, она занимается информацией, вероятностями, наблюдаемыми величинами и тем, как все они соотносятся между собой». И ответ, ударивший, словно струя горячей воды в промежность: «Как интересно!». После этого в ролике вспыхивал слоган: «Наша модель умнее», после которого появлялось изображение принтера «Ricoh».
Так вот, ученый автор не хотел никого обвинять в плагиате, прослыв американцем-сутяжником, но принтер у него был другой системы, как гранаты у Верещагина, и поэтому рекламщики все-таки заплатили ему несчастные пять тысяч долларов, чтоб отвязался. Но это ничего, поскольку все узнали, о чем именно можно прочитать в книге, чего и нам желают. И главное, недорого, как тогда, в бане.
