...Сам по себе Стивен Хокинг, конечно, и блестящий ученый, и транслятор смелых идей с ясной и остроумной формой их изложения, но в соавторстве с Леонардом Млодиновым у него получается как-то убедительнее, по молодежному. Это как если бы Мадонна спела вместе с «The Prodigy» — кстати, когда-то давно об этом шла речь, а теперь даже не о чем говорить: время ушло. И да, Хокинг увлекает читателя тем, что его правда кажется причудливее вымысла, а простые слова годятся для объяснения принципов, которые управляют Вселенной, но квантовая теория, господа, да еще теория хаоса, в которой поднаторел Леонард Млодинов — это сердце тандема, если говорить о будущем. Неудивительно, что их «Кратчайшая история времени» имела такой успех. Людям нужно, чтобы и быстро, и прикольно, а если это уже бренд, то контент уже не имеет особого значения.
Хотя «Высший засмысел» Стивена Хокинга и Леонарда Млодинова (М.: АСТ) -- книга, конечно, хорошая. А уж ее цель — в очередной раз дать ответы на волнующие нас вопросы существования Вселенной, а также разгадать этот самый Высший замысел — и вовсе благородна: вдруг кто-то еще не читал об этом раньше. Поскольку злые языки уже подсказывают, что перед нами сплошное повторение прошлых книг Хокинга и только применение континуального интегрирования ко всей Вселенной в целом является новой идеей. Сам же автор на пару с соавтором, как всегда, ловко выкручивается.
Во-первых, «Машина времени». Да-да, та самая, которая на заре перестройки пела о рыбке в банке, и «даже телевизор виден ей чуть-чуть» звучало приговором эпохи. Увидев прошлое, все захотели в будущее, но благодаря теориям, как у Хокинга, согласились еще немного пожить сегодня. Так и повелось в нашем аквариуме в те недалекие времена, о которых уже нынче пишет автор «Высшего замысла». О чем пишет? О континуальном интегрировании, конечно, звучащем с экранов советских телевизоров в исполнении Андрея Макаревича.
Так, например, рассказывает Хокинг, в итальянском городе Монца муниципальный совет запретил жителям слушать «Машину времени», то есть, тьфу, держать золотых рыбок в шаровидных аквариумах. Мол, это жестоко, поскольку из сосуда с изогнутыми стенками рыбка видит искаженную картину реальности. «Но откуда нам знать, видим ли мы сами истинную, а не эту самую искаженную картину реальности?» — восклицает автор, никогда не видевший вживую БАМ, Днепрогэс и группу «Песняры». «Разве нельзя предположить, что и мы находимся внутри некоего большого искривленного аквариума и видим всё искаженным огромной линзой?» — не унимается ученый, но мы-то знаем, что за железным занавесом картина реальности, с точки зрения даже самой золотой рыбки, всегда отличалась от действительности. И можем ли мы сегодня утверждать, что она была менее реальна, чем тот же Кремль, который никогда не видел Веничка?
Если рыбка, формулирующая научные законы в своей искаженной системе отсчета, не подходит, у авторов книги имеется, скажем, Птоломей. К тому же, несмотря на существование гелиоцентрической модели Аристарха, его взглядов придерживалось большинство образованных греков, по крайней мере со времен Аристотеля, который по мистическим соображениям считал, что Земля должна находиться в центре Вселенной. Все эти законы будут сложнее, чем в системе отсчета «Песняров» или метростроевцев, но простота — дело вкуса, как справедливо отмечают авторы книги.
«Классическая наука основывается на вере, что существует реальный внешний мир, свойства которого вполне определены и не зависят от наблюдателя, который их постигает, — говорят они. — С этой точки зрения, наши теории представляют собой попытки описать эти объекты и их свойства, а наши измерения и восприятия соответствуют им. И наблюдатель, и наблюдаемый объект — части объективно существующего мира, и любое различие между ними не имеет решающего значения». То есть Хокинг может равняться Млодинову, и наоборот. «У вас много общего, — булькает рыбка из банки прошлого. — Доктор Дэвис вообще открыл частицу, которую никто никогда не видел, а профессор Хигби открыл галактику, которую тоже никто никогда не видел». Впрочем, этого никто никогда и не слышал.
Другое дело — «Антикитерский механизм: Самое загадочное изобретение античности» Джо Мерчанта (М.: Альпина нон-фикшн). Это книга о том, как еще одно уникальное устройство перевернуло наши представления об античном мире. До этого, как известно, была бессонница, Гомер, тугие паруса, список кораблей, который не то что до середины Днепра, а вообще дочитать — будто реестр племен в «Гайавате» — было почти невозможно. К тому же история Антикитерского механизма, названного так в честь греческого острова Антикитера, у берегов которого со дна моря были подняты его обломки, полна темных пятен.
Автор книги понемногу отбеливает историю, но его стиль, пардон за каламбур, слишком красочен для этого. Если коротко, то дело довольно темное. Многие десятилетия эта реликвия хранилась в Национальном археологическом музее Греции, и никого особенно не интересовала. Ведь каждый раз новая книга Хокинга была на подходе! Ну или концерт «Песняров»... В научном мире о ее существовании знали, но как бы это сказать...
Как в случае с НЛО, которые в Пентагоне чуть ли не на службу приняли, а пацаны и не знали. Не говоря уже об ученых, которые не могли поверить, что это не мистификация, и поразительный механизм, использовавшийся для расчета движения небесных тел, действительно дошел до нас из глубины веков.
Только благодаря энтузиазму немногих ученых, которые не читают Хокинга и не смотрят телевизор, сидя в банке, на почте или на телеграфе, удалось датировать механизм и сделать его реконструкции.
И вот, значит, прошло больше столетия со дня этой удивительной находки, но только сейчас можно говорить о том, что ее тайна наконец раскрыта. Именно в этой книге, да-да. В ней, конечно, сначала рассказывается, как был найден «первый компьютер», о людях, которые посвятили себя его изучению, и вообще — о самых удивительных механизмах в истории человечества. Но все это неважно по сравнению с тем, что после тянет перечитать какую-нибудь «Одиссею капитана Блада» или хотя бы «Остров погибших кораблей». Ведь стиль, крейсер ему в бухту, какой стиль пропадает на службе у ее величества науки!
«Погрузившись в холодную воду, через пару минут он разглядел в синеве множество фигур, — пишет автор, — они тянулись вдоль берега примерно на 50 м. Но это были не тела, а статуи — поврежденные, покрытые морскими отложениями, но по большей части ясно опознаваемые. Некоторые — мраморные, другие, в солнечных лучах, проникавших на глубину, — в зеленой патине, верном признаке старинной бронзы. Когда башмаки погрузились в наклонное илистое дно, а воздушный шланг зазмеился к смутной тени корабля далеко наверху, у Контоса едва не перехватило дыхание. Эти обломки были настоящим сокровищем. Он схватил бронзовую руку одной из статуй в подтверждение находки, привязал к страховочному линю и с триумфом отправился на поверхность. Источники расходятся относительно того, что случилось после».
Автор следующей истории — научный сотрудник Высшей школы общественных наук Франции, а сама книга возглавляет список научно-популярных бестселлеров в Европе. Это ли не счастье для читателей? Точнее, «Радость» Фредерика Ленуара (М.: Рипол Классик), поскольку «Счастье» — это другая его книга.
О чем же пишет представитель общественных наук Франции? Не о еде и питье, не о спанье и житье, как можно было ожидать от современной культуры Бегбедера и Уэльбека. Речь о другом, о духовном. Но в научном, разумеется, смысле. «Все мы с удивительным упорством стремимся познать опыт радости, поскольку однажды пережили его, пусть даже скоротечно», — начинает автор, чтобы, казалось, никогда не закончить, настолько обширна эта тема. Далее нам рассказывают о влюбленном в присутствии любимого человека, игроке в миг победы, художнике перед своим творением, а также исследователе в момент открытия. Причем подробно, в последнем случае — со знанием дела, во всех остальных — поверим Джеггеру с его полувековыми стенаниями о том, как «I can’t get no satisfaction».
На самом же деле, уверяют нас, проблема наслаждения, которую философы обсуждают со времен античности, заключается в том, что оно весьма непродолжительно. Вы заметили, правда? «Я ем, пью, а через несколько часов я снова хочу есть и пить, — раздражаются в „Радости“. — Друг, которого я встретил, уходит, музыка обрывается, книга заканчивается, и я больше не испытываю наслаждения». В принципе, как писал современный донецкий классик, «все рано или поздно кончается — пиво в бутылках, бабы в резинках, мясо в кошелках». И потом, наслаждение ведь связано с внешними стимулами, которые необходимо постоянно возобновлять, словно листать страницы этой необычной книги. «Именно в эту мудрость радости, которую проповедовали Спиноза и Евангелия, я верю», — подтверждает в конце ее автор.
