...Говорят, у каждой эпохи есть своя поворотная точка — возникновение нового взгляда на мир. И пускай в «Восхождении человечества» Джейкоба Броновски (СПб.: Питер) — путешествии по вершинным достижениям нашей интеллектуальной истории — нас ждут первые опыты алхимиков, арифметические выкладки астрономов майя, астрономические часы в Европе, каменные сооружения Мачу-Пикчу и многое другое, что оказывало существенное влияние на развитие человечества, но ближе, конечно, другое.
Например, как 25-летним юношей Менделеев в карты играл. «Они стали его друзьями, ученый знал каждую причуду, каждую особенность поведения любого из них», — пишет автор, имея в виду, конечно, химические элементы, а не пагубную страсть, как все подумали.
И все-таки некая алхимия в описании механизма гениальности у Менделеева в данном случае присутствует. И пускай всегда считалось, что почему-то нельзя писать «Лев Толстой встал и подошел к окну», а «Чехов подумал», но у автора «Восхождения человечества» получается. «Он изготовил карточки — по числу открытых элементов — и пытался понять, как их лучше разложить, — сообщает он подробности составления знаменитой периодической таблицы в 1871 году, желая, как видно, помочь, поддержать и, возможно, даже предостеречь. «В одном Парацельс ошибался», — с огорчением отмечал он ранее, но вовремя переключился на Менделеева. «Менделеев написал на карточках названия химических элементов и указал атомный вес каждого из них. Затем раскладывал их в вертикальные колонки, группируя в порядке увеличения атомной массы. С самым легким элементом — водородом — он не знал, что делать, и отложил карточку в сторону».
А вообще хорошо, что до Менделеева никто с таким азартом не занимался химией. «Следующим шел гелий, — продолжает автор. — К счастью, во времена Менделеева он еще не был открыт, иначе гелию пришлось бы стать индивидуалистом». Точно к такому же счастью, далее в этой книжке Джозеф Джон Томсон из Кембриджа открывает электрон в 1897 году, и внимание автора переключается на героев другой эпохи.
И здесь уже не царь-ямб правит бал, диктуя правила этического литературоведения в научпопе, и даже не электрон, а вовсе нейрон. Ведь сегодня ученые считают, что личность и интеллект определяются совокупностью связей между нейронами, как узнаем мы из мудрой книги «Коннектом» Себастьяна Сеунга (М.: Бином). Это раньше, знаете ли, гадали, «тварь ли я дрожащая или право имею?» и в наличии алкогольного стажа, как у Клима Чугункина в «Собачьем сердце», или любви к картам, как у Менделеева, обвиняли генетику, а нынче ученые разобрались. И если, опять-таки, при проклятом капитализме еще сомневались, что такое человек и какую роль в формировании личности играют гены, а какую — процессы, происходящие в нашем мозге, то сегодня считается, будто личность и интеллект определяются коннектомом, совокупностью связей между нейронами. Описание коннектома человека — невероятно сложная задача, но автор этой книги, известный американский ученый, профессор компьютерной нейробиологии Массачусетского технологического института, попробовал.
Вначале, конечно, были тараканы, как в «Жизни насекомых» Пелевина, а не слово. «Речь идет о лесе, который произрастает внутри вашего черепа, — поясняет автор. — Нейробиологи уже начали подслушивать звуки этих джунглей — электрические сигналы в мозгу». И что слышно, спросим мы следом за Шуриком на стройке. А слышно, точнее, диктуют в этих джунглях такое! «Пораженный и смущенный, Паскаль признавался, что его страшит „вечное безмолвие этих бесконечных пространств“, — сообщает автор. — Я сам нейробиолог и в свое время лично ощутил этот паскалевский ужас». Не в последнюю очередь оттого, что после выступлений его буквально засыпали вопросами, на которые он не мог ответить. «Простите, — бормотал ученый. — Вы подумали, что я профессор, поскольку многое знаю. Но на самом деле я профессор, потому что знаю, как многого я не знаю».
И все-таки с литературными мерками в науке нельзя. С ними ведь какой был бы ответ и Паскалю, и Менделееву у того же Сорокина? «Ты не пpофеcсоp, а xуеcоp», извиняюсь за выражение, ответили бы в «Норме» у живого классика постмодернизма. И дальше — больше. Мы знаем, что мы таковы, каковы мы есть, благодаря нашим генам, и скоро всем нам выдадут не «говна за воротник», как Мартину Алексеевичу, а полную последовательность букв собственной ДНК. Так зачем же, спросите, изучать коннектомы? «Ответ прост, — возникает автор. — Сами по себе гены не способны объяснить, почему ваш мозг стал именно таким. В материнской утробе вы уже обладали всем своим геномом, но тогда у вас еще не было, скажем, воспоминания о первом поцелуе». Таким образом, воспоминания приобретаются в течение жизни, а не до ее начала, а если жизни, как это часто бывает, нет, то, значит, все можно. И к окну, как Толстой подойти, и подумать, как Чехов, и без «нормы» за шиворотом обойтись, как у Сорокина.
До недавнего времени люди не особо мучились «проклятыми» вопросами — не теми, что у братьев-демократов позапрошлого времени, а живыми, насущными — о мире мертвых, то есть. Например, почему зомби так странно себя ведут? Почему они мычат и рычат, раскачиваются из стороны в сторону, демонстрируют нечеловеческую силу, но не могут совершать простейшие движения? В конце концов, объявив, что шестая «Обитель зла» с Милой Йовович будет последней, придумали компьютерную игру «Растения против зомби» и успокоились.
И тут вдруг такие Бивис и Батхед от науки — написавшие научную книгу «Мозг зомби» Тимоти Верстинен и Брэдли Войтек (М.: Альпина Паблишер) — большие поклонники темы зомби-апокалипсиса, которые разбирают самые интересные сюжеты кинематографа и литературы, с изрядной долей юмора размышляя о ходячих мертвецах. «Вы знали, что у нас, нейроученых, есть ответ на все? — зловеще интересуются они. — Нейронаука может объяснить, почему вы влюблены в свой iPhone, почему ложь детям о Санте — неврологически здравый подход к родительству и почему пребывание в коме доказывает существование рая».
Но никакого Деда Мороза в этой книге нет, а рассказываются совсем другие сказки, в которых уже не витязю на распутье, а лично вам предлагается выбор: зомби или растение? «Давайте вообразим, что вы карабкаетесь через забор, чтобы убежать от полчища ходячих мертвецов, которые неловко хватают вас за штанины». Вообразили? Теперь быстренько хромаете к главе «Нервные корреляты неуклюжести» и, получив заряд здоровья и бодрости, вновь становитесь в строй, готовые бороться с самим Доктором Зомбоссом в упомянутой игре. Главное при этом не забывать, что при лазании через забор «все начинается с трех потоков информации от глаз, ушей и кожи, которые приходят сначала в первичные ассоциативные зоны в затылочную, височную и теменную доли соответственно».
На самом же деле, обстоятельно анализируя повадки, поступки и способности зомби, авторы рассказывают массу интересного о человеческом мозге, психике и поведении. Показывая на примере сюжетов о злобных фантастических монстрах — от «Ночи живых мертвецов» Ромеро до «Войны миров Z», как устроена и какие функции выполняет наша с вами центральная нервная система.
Ну и напоследок отметим, что Пелевин с Сорокиным как продолжатели классических традиций в литературе сплошных вопросов в Стране советов, генсеков и невыученных уроков упомянуты недаром. И четвертый сон Веры Павловны в нашей жизни еще никто не отменял. Ведь, оказывается, знаете, что? Исходя из гипотезы авторов, зомби навечно застряли на границе между сном и бодрствованием. «Спать должны, — увещевали их в детстве, — все должны, но не на работе». Или, точнее, не так. «Скорее всего, это состояние вызвано одновременной повышенной активностью клеток, отвечающих за сон в ВЛПО в глубинных структурах мозга, и клеток, — скучнеют авторы перед тем, как оживиться в рассказе о „Рассвете мертвецов-5“. — И поэтому, неспособные полностью заснуть и никогда не пребывающие в полном бодрствовании, зомби заперты в состоянии дефицита сознания, который в целом приводит к замедленной нервной активности».
