Новость о том, что человек не прав во всем, что касается жизни на Земле, давно уже муссировалась в научном мире. Кто дал ему право называться венцом творения? Палка, которой он сбил ворону? Огонь, украденный у Прометея? И почему деревья или муравьи имеют меньше прав, чем примат, отличающийся от обезьяны лишь мыслями о суициде? Это ли не видовой фашизм?
Именно об этом рассказывается в «Новой истории происхождения жизни на Земле» Питера Уорда и Джозефа Киршвинка (СПб.: Питер), в которой собраны все выводы последних научных исследований. Ведь в том-то и дело, что принципы этих самых исследований давно уже изменились и сегодня самые значительные открытия делаются на стыке некогда самодостаточных и хорошо известных наук: геологии, астрономии, палеонтологии, химии, генетики, физики, зоологии и ботаники.
Более того, некогда единственная правда о жизни на Земле, придуманная даже не Дарвином, но основательно им пролонгированная, — так называемый актуализм, по мнению авторов книги, давно уже не актуальна. Мол, развитие жизни не было неторопливым, постепенным процессом: катаклизмы способствовали формированию жизни больше, чем все остальные силы вместе взятые, а мы со времен этого самого Дарвина мыслили в категориях эволюции видов.
Обыкновенный фашизм, как и было предсказано. На самом деле, полагают наши фантазеры, имела место эволюция экосистем — от подводных вулканов до тропических лесов, которые сформировали мир, каким мы его знаем.
Таким образом, происходящее в современности не дает понимания того, что происходило в далеком прошлом, тем более что те события являлись скорее катаклизмами, а не результатом постепенного развития ситуации. Именно этому учат авторы книги, опираясь на свой многолетний опыт в палеонтологии, биологии, химии, астробиологии. Хотя не обошлось, как видим, без постмодернистской литературы, ведь какие еще современные события, кроме школы московского концептуализма, материализовавшейся в «Мифогенной любви каст», могут объяснить такие явления, как «Земля-снежок»? Правда, потненького бридо, влипаро или гнилых буратин с метафизическими избушками в книге американских затейников мы не найдем, но всяких прочих экзотических терминов у них в излишке. И это неудивительно, если скрестить, как футуристы, трепетную лань палеонтологии с банальной телегой научного атеизма.
Кстати, Джефф Марси, один из первых исследователей так называемых экзопланет, которые вполне могут конкурировать с нашей Землей, вспоминает, что среди множества телефонных звонков, которые на него посыпались после подобных открытий, одним из первых был звонок из Ватикана. Католическая церковь, искушенная в астрономии, хотела знать, может ли существовать жизнь на недавно открытой планете и какие последствия для религии это будет иметь.
На самом деле, если Бога нет, то все можно, если вспомним мрачное пророчество литературных реалистов, и жизнь на Земле, как следует из этой книги, не так давно ничем не отличалась от жизни на Марсе, Венере и Луне. Катастрофы, дорогие читатели, катастрофы и катаклизмы, о которых, начитавшись упомянутых реалистов, нас предупреждали Маркс, Кастанеда и Владимир Высоцкий, — вот что продвинуло эволюцию рода человеческого. На протяжении миллиардов лет планеты сталкивались между собой и бомбардировались метеоритами, и в результате подобного небесного бильярда испарялись океаны, гибли динозавры и рождались будущие гении палеонтологической мысли. «Небо, по всей вероятности, было оранжевым и красно-кирпичным, а моря, которые предположительно покрывали всю земную поверхность, были коричневой грязью, — сообщают они нам уже сегодня. — Тем не менее это был полный комплект газов, жидкой воды и твердой земной коры со множеством минералов, пород и сред, включая и те, которые необходимы для развития жизни в два этапа: добыть много „запчастей“ и свалить их в одном месте для дальнейшей сборки».
Таким образом, держа в голове упомянутую модель для сборки, следующую книгу «Что ответить дарвинисту?» Ильи Рухленко (М.: Accent Graphics communications) можно уже не читать. Если бы не еще более глубокое бурение темы фашизма в природоведении, ботанике и научном атеизме, позволяющее овладеть рукопашными навыками отпора верующим дарвинистам, когда те озвучивают: 1) палеонтологические, 2) молекулярно-генетические, 3) сравнительно-анатомические, 4) эмбриологические, 5) биогеографические «доказательства эволюции». Как видим, смертью динозавров в адском кегельбане вселенной отделаться не удастся, но фашизм в данном случае не пройдет, уверен автор книги. Он просто не может позволить ситуации, при которой господин дарвинист «заподозрит Вас в том, что Вы сомневаетесь в роли естественного отбора или (еще хуже) самой эволюции как таковой». И тогда Вы, футурист, креацинист и любитель Алистера Кроули, автоматически становитесь в его глазах существом низшего порядка. С которым можно, предупреждают нас: «1. Говорить снисходительным тоном, иронизировать и хихикать. 2. Оскорблять. 3. Поучать, искренне жалеть и советовать «почитать что-нибудь на эту тему».
И вот, значит, чтобы получить не в дыню, а максимум информации, словно в «Курсе выживания для подростков» Ди Снайдера, нам стоит быстренько уяснить следующее. Например, что современный дарвинизм, по сути, основан на эмпирической пустоте, все известные на сегодня примеры наблюдаемой эволюции недопустимо малочисленны, большинство таких «примеров эволюции», на самом деле, не являются примерами эволюции, а в тех случаях, когда изменения организмов действительно происходят, дарвиновские механизмы оказываются вообще не при чём.
Впрочем, по-быстрому научиться отнекиваться от пыток книгами Доккинза у нас не выйдет, поскольку есть еще второй том пособия «Что ответить дарвинисту?», и поэтому лучше подольше поиграть с первым. Помимо критики «доказательств эволюции» в нем рассматривается большое число фактов из разных областей биологии, которые либо плохо вписываются в концепцию естественной эволюции, либо вообще в неё не вписываются, и для объяснения таких фактов предлагаются разные варианты теории разумного замысла. Также проводится анализ достоинств и недостатков теории разумного замысла в сравнении с теорией естественной эволюции. Ну и, наконец, делается вывод, что на сегодняшний день концепция непрерывного творения успешно объясняет наибольшее число биологических фактов.
Тем не менее читателю, во всеоружии божественного прозрения взявшемуся за «Голубую точку» Карла Сагана (М.: Альпина-нон-фикшн), рано радоваться эпиграфу к этой книге, словно зовущему в дремучие дебри идеализма, где нет ни луча света в темном царстве, ни даже намека на эмпириокритицизм. «О, странник! — поют здесь сирены. — Пусть твоему поколению доведется узреть чудеса наяву». Но оказывается, что Бога в этой книжке нет, и мысль довольно быстро ударяется о пустой небосвод очередного манихейства, гремя, путаясь в дарвинисткой бороде умозаключений и ссыпаясь вниз по лестнице под межпланетный хохот сошедших с ума астронавтов. Ведь выдающийся популяризатор науки, прекрасный рассказчик, страстный пропагандист космоса и просто обыкновенный провидец Карл Саган считает, что стремление странствовать и расширять границы знаний свойственно природе человека и связано с нашим выживанием как вида. И вообще, читать эту книгу — словно ехать в метро, мучительно размышляя о том, что, может быть, все-таки неплохо быть человеком, и вдруг, подняв глаза, увидеть напротив угрюмую старуху с болезнью Паркинсона, которая своим качанием головы отрицает вашу наивную веру в гуманизм.
Раньше, правда, смеялись по другому поводу. Помните, как профессор у Вольтера в «Микромегасе» заявил, что все тайны бытия ему известны, «взирая сверху вниз на пришельцев с неба, он изрек, что все — они сами, их миры, их солнца, их звезды — сотворено только ради человека», и «тут наши путешественники повалились друг на друга, изнемогая от неодолимого, несказанного смеха»? Так вот, даже «голубая» терминология в книге Карла Сагана, мчащаяся наперегонки с легкокрылой лексикой гомоэротического толка, не в силах разогнать грусть от сознания грубости научного мира в контексте предыдущих футурологических умозаключений. «1966 — Первый космический зонд вошел в атмосферу другой планеты. 1966 — Первая успешная мягкая посадка на другое небесное тело».
И только вынув пресловутый зонд своего внимания из тела текста в обманчивом вступлении, эпиграфе и грандиозном подзаголовке к этой книге о «космическом будущем человечества», вдруг понимаешь, что ее автор тоже антифашист. «Мы знали все деревья на сто километров вокруг», — вспоминает он свою молодость на заре человечества. Опять деревья, Карл! Может быть, скоро начнутся муравьи, и человек, наконец, окажется на своем месте? Отведенном ему сам знаешь, Кем. Ведь если Бог все-таки есть, как уверял святой Августин, то нет никакого основания верить, будто «на противоположной стороне Земли, где солнце восходит в ту пору, когда у нас заходит, люди ходят в противоположном нашим ногам направлении». Ведь даже если там есть какая-либо суша, а не только океан, «первых людей было всего двое, и немыслимо, чтобы столь отдаленные области также были заселены потомками Адама».
Но тщетны наши надежды на муравьиные тропы человеческого разума, отмечает автор «Голубой точки». «Нам представляется логичной и обоснованной идея о том, — иронизирует он над своими коллегами-гуманистами, — что наша группа, по факту нашего рождения в ней, должна занимать центральное место в социальной Вселенной. Среди наследников фараонов и претендентов на трон Плантагенетов, детей олигархов и бонз из ЦК, уличных бандитов и завоевателей народов, представителей привилегированного большинства, мрачных сект и униженных меньшинств такое эгоцентричное мировоззрение кажется не менее естественным, чем дыхание».
Take my breath away, так сказать, и если «человек» — это сегодня все еще звучит гордо, то не пора ли всем как можно быстрее в его «космическое будущее»?
