В самом начале своего знаменитого конспекта времени его автор сразу признается, что в данной области уже было немало хороших книг вроде «Первых трех минут» Вайнберга. Но «Краткая история времени» Стивена Хокинга (СПб.: Амфора) затрагивает вопросы, которые не упоминаются даже в них и которые в свое время побудили известного английского физика заняться изучением космологии и квантовой теории. А именно: откуда взялась Вселенная? как и почему она возникла? придет ли ей конец, а если придет, то как? Обо всем этом увлекательно и доступно рассказывается в этой книжке с подзаголовком «От большого взрыва до черных дыр».
Говорят, писалась она легко. Во-первых, автору повезло в том, что он выбрал теоретическую физику, ибо она вся умещается в голове. И его телесная немощь — боковой амиотрофический склероз — не стала ему серьезным препятствием. Во-вторых, в таком деле ведь что главное?
Правильно, коммерческий успех, чтобы как можно больше людей прочитали о природе пространства и времени, о происхождении Вселенной и ее возможной судьбе. И поэтому автору сразу подсказали, что каждая включенная в книгу формула вдвое уменьшит число покупателей, и он решил вообще обойтись без формул. Правда, знаменитое уравнение Эйнштейна в конце не удержался — написал, но это так, к слову, все равно самое интересное в книге — в самом ее начале.
Ну, то есть, сначала, как всегда, смешные факты о зверушках и философах. То есть о черепахах, на спинах которых покоится Земля, а также Аристотеле, который случайно узнал, что это не так. Далее, как известно, «круглую» теорию подхватили Птоломей, Коперник и Ньютон. В этой книге вообще все просто, поскольку последовательно, без перескакивания в соседние области и районы науки. Например, насчет потребности найти «первопричину» существования Вселенной. Любое событие во Вселенной объясняют, как уточняет автор, указывая его причину, т. е. другое событие, произошедшее раньше; подобное объяснение существования самой Вселенной возможно лишь в том случае, если у нее было начало.
Причем именно «начало», а не «Начало», поскольку Аристотелю и большинству других греческих философов не нравилась идея сотворения Вселенной, так как она связывалась с божественным вмешательством, а Кант, наоборот, говорил, что если бы у Вселенной не было начала, то всякому событию предшествовал бы бесконечный период времени. А это, наверное, абсурд. Или нет? У Хокинга, например, сказано, что до возникновения Вселенной понятие времени вообще лишено смысла. И что на это впервые указал Августин Блаженный, когда его спросили, чем занимался Бог до того, как создал Вселенную. Думаете, он ответил, что тот готовил ад для тех, кто задает подобные вопросы? Это было бы в духе автора «Краткой истории времени»! Но нет, тут он попросту говорит, что время — неотъемлемое свойство созданной Богом Вселенной и поэтому до возникновения Вселенной времени не было.
А что было? Водопровод — где воду берет? И если Бога нет, то не лучше ли читать Достоевского? Оказывается, хуже. Поскольку читать надо две основные частные теории для описания Вселенной: общую теорию относительности и квантовую механику. Правда, Хокинг еще предлагает третьего в эту компанию, настаивая на Дарвине, но об этом как-нибудь в другой раз. Нынче стоит поспешить прочесть самого автора «Краткой истории времени», хотя сам он, как истинный декадент и нонконформист от науки, легкомысленно полагает, что торопиться не надо. И что вблизи массивного тела типа Земли время должно течь медленнее.
Довольно осторожно подходит к своей теме также автор следующей книги, полной забавных историй и наглядных примеров, позволяющих разобраться в самых сложных хитросплетениях современных научных теорий. «Страх физики» Лоуренса Краусса (СПб.: Питер) вообще легко преодолеть, то есть одолеть методом чтения и разглядывания картинок. Все просто, как в книжке про Винни Пуха. Помните, там еще Пятачок должен был спрятаться, а когда Кенга его обнаружит, воскликнуть: «Ага!» Так вот момент узнавания Кенгой в Пятачке своего сына Ру психологи, оказывается, называют именно ага-переживанием. «Внезапное изменение мира, этот новый гештальт, когда разрозненные, на первый взгляд, факты соединяются вместе, чтобы сформировать новую картину, заставляя вас увидеть старые вещи в совершенно новом свете», — подсказывает автор «Страха физики».
А вы еще спрашиваете, причем тут мед. Один из крупнейших философов XX века Людвиг Витгенштейн по этому поводу вообще говорил, что «большинство предложений и вопросов, трактуемых как философские, не ложны, а бессмысленны». Впрочем, не обошлось без ложки дегтя в сладкой емкости, на примере которой Краусс доказывает существование скрытой реальности. Причем скрытой не только от Кенги, но и от Пятачка, которого, как известно, все-таки искупала Кенга, чуть не утопив в мыльной воде.
Так вот, выныривая время от времени из пены, словно Джеймс Бонд в китайской камере пыток, он видел лишь возникающие тени. Которые, как утверждают в «Страхе физики», давали ему, в лучшем случае, плоскую проекцию реального мира. В какой-то момент он видел на стене тень квадратной формы. А потом почему-то круглой, когда, наверное, мыло попадало в глаза и он их отчаянно таращил. Обладай Пятачок незаурядной силой воображения и хорошими математическими способностями, он внезапно бы понял, что эти тени принадлежат не разным, а одному и тому же предмету. Правильно, мед! Добавив в свою картину мира новое измерение, пленник Кенги представил бы себе цилиндрический горшочек с медом. В какой-то момент выныривания из пены, он стоит вертикально и отбрасывает на стену прямоугольную тень. В другой, будучи опрокинутым набок, тот же горшок отбрасывает круглую тень. В книжке Краусса все это иллюстрировано рисунками автора.
Небольшая, но очень увлекательная книжка «Властелин ДНК» Шарона Моалема (М.: Бином) рассказывает о более взрослых вещах. Например, о рыночных брендах. Или о кино. Или вовсе о жареной картошке. Таким образом, автор, известный американский генетик, оттягивает скучный момент знакомства с теорией ДНК и новостью о том, что весь он не умрет, как, собственно, и все мы, а передастся в генотипе. Так, например, то, что наши лица такие разные, делает их идеальной биологической «торговой маркой», как и логотип Луи Вюиттона на сумке. Наши лица вообще говорят, даже когда мы молчим, о наших генах и о том, как мы развивались в утробе матери. И именно поэтому человек научился распознавать отдельные черты лица задолго до того, как появилось хоть какое-то представление об их значимости. То есть о стоимости.
А вот в случае человеческих «ярлыков» у этого процесса (формирования в утробе) могут быть совершенно разные последствия, как утверждает автор. Иногда в итоге всего лишь остается небольшая ямочка на подбородке. «Как у Бена Аффлека, Кэри Гранта, Джессики Симпсон и множества других людей, — подсказывают нам новости из мира кино и заодно ДНК. — Так же может быть и с носом. Например, у Стивена Спилберга или Жерара Депардье».
И тут же, если уж вспомнили Депардье, о жареной картошке, как обещали. Жил-был в этой книжке один ресторатор, который считал, что в его заведении еда должна быть в первую очередь вкусной. И когда его коллеги предлагали своим гостям диетические блюда из фрикеха и семян чиа, он готовил «огромные горы мяса, жареную картошку и прочие невероятные вкусности, от одного вида которых текут слюнки». Закончилось все для нашего ресторатора, конечно, атеросклерозом и фруктовой диетой. От которой он вообще заболел смертельной болезнью, потому что, как объяснил ему автор, не читал его книжку. А там ведь написано, что люди с наследственной непереносимостью фруктозы должны есть не яблоки, а пить водку под шашлык. То есть, конечно же, жарить упомянутую картошку и другим предлагать.
И это еще не все у властелина кухонных умов про ДНК. В его книге есть еще главы о том, «что могут рассказать о различии в экспрессии генов яблоко, метро и датский донор спермы». А также «что мы можем узнать о самих себе от шерпов, шпагоглотателей и спортсменов с генетическим допингом». Ну и, конечно, о «субмаринах, сонарах, тайских жрицах любви и удвоенных генах».
Таким образом, как видим, генетика тесно связана не только с медициной, но еще и с правильной, мужской кухней и другими излишествами нехорошими, как говаривали в совсем другом кино.
