Один из крупнейших французских философов-просветителей XVIII века Вольтер считал, что настоящая философия – это «когда слушающий не понимает говорящего, а говорящий не знает, что он имеет в виду».
Сегодня Украину по праву можно считать самой философской страной в мире, ибо украинцы уже и не стараются понять своих власть имущих, а те давно не слышат свой народ.
О нынешней политической ситуации в Украине и ее будущем в эксклюзивном интервью корреспонденту ForUm ’a размышлял директор Института философии НАНУ, доктор философских наук Мирослав Попович.
Мирослав Владимирович, вначале совершим небольшой экскурс в историю. Скажите, то, что сегодня происходит в Украине – уже имело аналогии?
Прямых аналогий, пожалуй, нет, поскольку нигде в мире больше не было практики движения от социалистических форм владения к обществу западного типа, но отдаленные можно поискать, и они, кстати, будут очень интересными.
Вот, например, мне кажется, мы во многом повторяем движение, которое было характерно для Турции после правления Мустафы Кемаля Ататюрка. Там тоже была однопартийная система с обоснованием исключительной роли турецкой нации, но это не похоже на коммунизм, хотя и там был государственный капитализм, приватизация предприятий. Но движение от однопартийной системы к полузападной модели, при которой существуют две партии – республиканская и демократическая (возникшая из ее диссидентов), становление социальной структуры – это похоже на нашу нынешнюю многопартийную систему.
Однако тут еще важно учитывать, что война в Турции закончилась победой демократических стран, и туркам пришлось приспосабливать свою политическую систему к европейской. На этом в аналогиях можно поставить точку, поскольку дальнейшее развитие уже не похоже на наше.
В принципе, многие государственные образования имели характерную политическую структуру, где существовала партия типа национал-демократов, которую потом сменяли партии прорыва – то есть, более активные образования, основанные на насилии над историей. Я имею в виду так называемые офицерские диктатуры, особенно распространенные в африканских государствах, которые продолжались по тридцать-сорок лет. Но Украина, слава Богу, не Африка, и наша демократия – это не африканские офицерские диктатуры – не дай Бог. Мы пока не слишком близки к такому исходу, но перспектива однопартийной власти у нас все еще остается и это очень и очень плохо.
Сегодня украинское общество все больше склоняется к мысли, что свою демократию мы провалили…
Ну, так уж и провалили! Я бы не сказал, что дело обстоит совсем плохо. Все же мы пока не том уровне провала как, скажем, Россия, но похожие процессы имеют место быть. Но поскольку сегодня все идет вразнос, причем на большой скорости и неизвестно куда, перспективы потери демократии, конечно, остаются.
Сейчас Президент активнее обычного декларирует путь к евроинтеграции. Но при этом и Россия не стремится расставаться с мыслью о более тесных связях с Украиной. Где мы в итоге окажемся, по–вашему?
Для того, чтобы осуществить необходимое реформирование общества, нужна определенная, хотя бы минимальная, степень доверия.
Янукович сделал очень умный ход, выставив, с большим риском для себя, на авансцену дела Гонгадзе и Кучмы, поскольку, чем кончится этот процесс одному Богу известно; а если совсем честно, боюсь, и Ему неизвестно.
Ход такого типа может сработать на установление единства в обществе. В то время как, например, привлечение к уголовной ответственности Юлии Тимошенко, ее министров, в том числе и Юрия Луценко – ход ошибочный, и развитие событий в направлении разрушения оппозиции не даст положительного результата.
Сегодня оппозиция действительно разбита, и это очень опасно для нашего общества, которое устало от борьбы. Ему нужно дать возможность пережить проблемы, возникшие в связи с повышением тарифов и цен на продукты. Мы никогда не сможем выйти на хороший уровень развития, если не будет национального согласия. Когда Президент это осознает, выберет национальное согласие не по-лукашенковски и не по-путински, тогда, может быть, мы можем выйти из положения, потому что Европа такой ход событий в целом поддержала бы.
Европа никогда не сочувствовала Януковичу. Она больше сочувствовала Тимошенко, но сейчас она (Европа – авт.) охотно пошла бы компромиссы с нашим режимом для того, чтобы не потерять демократию в Украине.
Один эксперт назвал поездку Тимошенко в Брюссель «вхолостую использованным «золотым патроном». По–вашему, могла она сделать больше?
Да нет, ничего она не могла и не может больше сделать. Европа ведь не смотрит на наших политических деятелей, выбирая, кто из них ей наиболее подходит. Ей нужно, чтобы у нас был баланс различных политических сил.
Вообще, роль Украины в расчетах Европы, в первую очередь, связана с возможным и уже осуществляющимся бегством сотен тысяч людей из Северной Африки, а не транзитного канала нефти и газа, как думают многие. Сегодня Европа живет именно этими проблемами. То, что на Западе сейчас стремительно увеличивается численность людей с темным цветом кожи, видит каждый, кто там бывает. Для европейцев это большая проблема, заключающаяся, прежде всего, в усилении давления правых политических сил на фоне увеличивающегося числа эмигрантов.
Поэтому то, каким будет у нас дальнейшее развитие внутриполитических отношений для Европы – вопрос второстепенный. Тем не менее, любой развал, любая дестабилизация для европейцев - как землетрясение для Японии. И, конечно, они будут стараться сделать все, чтобы потом не случилось как в анекдоте: «Сына, не качайся на папе, папа не для того повесился, чтобы на нем качались, а для того, чтобы в доме было тихо».
Правда ли, что сегодня украинцы, пытаясь выжить, стремительно теряют духовность и мораль?
Знаете, я с большим подозрением отношусь к слову «духовность». Оно взято из словаря украинских консервативных политических сил и подразумевает собой, прежде всего, национальное и религиозное самосознание, ощущение себя украинцем, что, между прочим, свойственно далеко не всем политическим и не политическим кругам в Украине, поэтому давайте будем говорить только о морали.
Я считаю, потеря основ морали у нас не произошла, хотя, конечно, большой ущерб в прошлом был нанесен господством коммунистических или, скорее – коммунитарных норм.
Приведу простой пример действительной потери нравственности: у кого можно красть? У соседа можно? Нельзя. Было нельзя и осталось нельзя. А у колхоза или предприятия можно? Да, поскольку считалось, что в этом случае никакого греха нет, они у нас крадут бесконечно, и если мы немножко для себя утянем то, в общем, ничего страшного. Сомнения, можно ли украсть у самого себя во время господства индивидуалистического способа хозяйствования, тоже были вполне разрешимы – украсть у самого себя невозможно.
Я думаю, сейчас у нас такая «система», когда еще можно украсть у государства или даже у частного хозяина уходит. Хотя некоторый незлобный, нормальный индивидуализм и остается. Но вот то, что во время всеобщего дележа называлось приватизацией – это наследие надолго. Хотя людей уже в общем-то уже и не особенно интересует, откуда миллионеры взяли свои миллионы. Их больше волнует собственный сегодняшний день.
Я, например, не считаю нормальным нынешнее положение вещей в образовании и медицине. Сегодня мы поставили человека в неравное положение между жизнью и смертью. Но если станут более влиятельными какие-то левоцентристские силы, наладить нормальное состояние общества и его нравственный баланс – это небольшая, в общем, проблема.
Однажды я услышала мнение: «Если украинские власть имущие не будут красть хотя бы полгода, наша экономика за это время выйдет на лидирующий уровень». Вы что скажете на это?
Лишить человека, который привык к такому удовольствию – красть у нас с вами? (смеется – авт. ). Это невозможно.
Они же не у себя или у партнера воруют – в первом случае не логично, во втором – опасно, а у беззащитных граждан. И не перестанут это делать до тех пор, пока не будет создана прозрачная система правовых и экономических отношений, позволяющая ловить на горячем. Надеюсь, когда-нибудь мы к этому придем…
-1.thumb.jpg)
