Война замедленного действия

Некоторое время назад моим соседом по лестничной клетке был шикарный усатый брюнет Коля лет пятидесяти. Жена, двое детей, все как у всех. Нигде не работал, перебивался на пособие. А в остальном — душа-человек. Вот только периодически напивался до зеленых человечков и гонялся за женой с кухонным ножом по подъезду, крича про какие-то танки и снаряды. Коля — афганец. Со времени вывода войск из Афганистана прошло более 20 лет...

Коли настане день, закінчиться війна...

Сейчас нам больше всего хочется именно этого. Чтобы боевые действия закончились, перестали гибнуть наши мужчины и мирное население. Чтобы не было больше мобилизаций, все ушедшие вернулись к матерям, женам, детям и подругам. Однако мало кто думает о том, что именно тогда начнется куда более страшная война. Потому что длиться она будет не месяц, не год и не два. Потому что врага будет почти невозможно увидеть, пока он не нанесет решающий удар. Имя врага — постбоевой стресс. То есть посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), вызванное участием в боях или пребыванием в месте боевых действий.

Постобоевой стресс имеет свои определяющие особенности. Если в чрезвычайной ситуации (пожар, наводнение, землетрясение) человек является только объектом или наблюдателем разрушительного действия стихии, то на войне он сам не только жертва, но и источник насилия. Кроме того, во время военных действий налагаются друг на друга множество стрессов, каждого из которых уже хватило бы на «хорошее» посттравматическое расстройство: страх за свою жизнь, смерть близких, разрушения, смерть и ранения в непосредственной близости (на глазах), тяжелые физические условия, страх не справиться с ситуацией, попасть в плен, и многое другое.

Раньше у нас вообще не существовало такого понятия, как боевой и постбоевой стресс. Ведь советский солдат не мог бояться. Советский солдат ВСЕГДА вел себя правильно и в бою, и после боя. Кроме того, данные о военных операциях часто замалчивались, что, конечно же, не позволяло работать с их участниками. В отличие от Западной Европы и США, где статистику стали собирать еще во время Второй мировой войны. А последствия войны во Вьетнаме, так называемый «вьетнамский синдром», был изучен практически досконально. Поэтому сейчас мы используем опыт зарубежных психологов, а также информацию о войне в Афганистане. Например, по данным Харьковского Союза ветеранов Афганистана, из 13500 человек (жителей Харьковской области, принимавших участие в войне) погибли:

  • 242 человека непосредственно во время военных действий;

  • 1200 умерли от ран и болезней (последствия участия в военных действиях);

  • 56 человек покончили жизнь самоубийством.

Простая арифметика покажет, что после войны погибло в ПЯТЬ РАЗ БОЛЬШЕ людей, чем во время нее. И это лишь статистика по погибшим. А как быть с теми, кто остался жив и страдает от бессонницы, кошмаров, приступов неконтролируемой агрессии, панических атак, алкоголизма, наркотической зависимости и прочих «прелестей» посттравматического стрессового расстройства?

Эти невыносимые будни

Ребята, которые приезжают из АТО в отпуск на ротацию первое время обычно просто отсиживаются дома, закрыв окна и двери, не включая телевизор, — каждый резкий звук вызывает ненужные воспоминания и реакции. Самая большая глупость, которую можно сделать при торжественной встрече — это запускать салюты или с громкими хлопками открывать шампанское.

Но вот они приехали. Выдохнули. А потом происходит, казалось бы, невероятное — их начинает тянуть назад! И то, если подумать, — вчера он вытаскивал раненного друга из канавы, сам чудом избежал смерти, а сегодня жена просит вынести мусор, старые школьные друзья зовут на пиво и рассказывают о том, что бампер нужно менять, и путевки на море подорожали. Тянет назад, туда, где все «по-настоящему».

Муж, в прошлом августе ушедший добровольцем, заявляет жене, что после демобилизации он снова отправится в АТО. Нет, он не хочет быть кадровым военным, речи о заключении контракта и поступлении на службу не идет. Он опять пойдет добровольцем. Втянулся или, выражаясь по-простому, «подсел». В крайней форме такого «подсаживания» страх и ужас трансформируются в эйфорию, вызванную могуществом (я жив, я не испугался) и осознанием того, что выполняешь истинно мужское, как считается, предназначение. Формируется привычка к войне. И бывает очень непросто опять научиться жить в мире.

Обычная жизнь становится непривычной, а в критических случаях — просто невыносимой. Человеку нужна адаптация, и очень редко он способен справиться с ней самостоятельно. А у нас демобилизованные уже через неделю после возвращения выходят на работу, устраивают детей в садик, начинают ремонт в квартире. «Ну и что? — скажет кто-то. — Молодец, мужик, повоевал, а теперь вот опять жизнь налаживает».

А между тем, в армии Израиля военного не выпускают в город после задания без психологической проверки. И это одна их самых лучших армий мира. Вряд ли там будут практиковать ненужную бюрократию. Да и военные действия у них все больше точечные и ротация строго по графику, а не как у нас — мобилизовали в июле, а отпуск на 10 дней дали лишь в январе. В лучшем случае, если повезет.

Война длиною в жизнь

Раненые в госпитале, так или иначе, попадают под внимание психолога. Причем это чаще делается по желанию и запросу самого раненого. Но и этого не всегда достаточно, ведь психологическая реабилитация нередко занимает больше времени, чем физическая. А как быть с теми, кто, слава богу, пришел без ранений? Кто решает, когда им можно выходить на работу? Кто выдает это разрешение? Да, допустим, ему снятся тревожные сны или он вообще не спит, стал рассеянным и невнимательным. Но разве в нашем сознании это расценивается как повод обратиться к психологу? Он же мужик! Он же вчера воевал, а сегодня из-за ночных кошмаров к врачу пойдет?

Демобилизованным с некоторой периодичностью звонят из военкомата с вопросами, не нужна ли помощь психолога. Положительный ответ на этот вопрос можно услышать не так часто. Военные ведь и сами не понимают глубины стресса и возможных его последствий. К тому же у нас походы к психологу еще часто воспринимаются обществом не совсем адекватно, психологов часто путают с психиатрами, и большинство людей предпочитают скрывать от посторонних свои визиты.

А между тем, последствия и проявления постбоевого стресса могут быть самыми разными: от уже озвученных бессонницы, ночных кошмаров и провалов в памяти, до вспышек неконтролируемой беспричинной агрессии, всепоглощающего чувства вины (я жив, а другие мертвы, я убийца), полной апатии, безразличия к собственному здоровью, жизни, семье, будущему.

Очень важно знать, что реакция наступает не сразу. Человек может правильно вести себя в бою, стоически пережить все реалии войны, вернуться домой, обнять жену и детей, восстановиться на рабочем месте... Но для постбоевого стресса нет срока давности. Хлопок при закрывании капота напомнит звук отдаленного взрыва и начнется реакция, которую сложно предугадать и контролировать. И произойти это может через месяц, год, десять или двадцать лет.

Причем страдают от постобоевого стресса не только военные, но и их близкие. Именно они по статистике первыми становятся жертвами вспышек агрессии, это не говоря уже просто о необходимости принять, понять, перетерпеть — пройти этот путь вместе. Не стоит забывать и о стрессе жен, матерей, детей при мобилизации близкого человека и переживании о нем во время его службы на Востоке.

До и после

Отдельно следует учесть, что большинство мобилизованных не имеет специальной психологической подготовки (нет простого «навыка» существовать при постоянных звуках стрельбы и взрывов). И за пару дней к такому привыкнуть невозможно. Именно поэтому после боя тела погибших часто просто нашпигованы осколками — люди, не приученные к обстрелам, вместо того, чтобы бежать к окопу или просто упасть и не двигаться, в панике мечутся, что сводит шансы уцелеть практически к нулю. Не будучи готовыми ДО, они, как правило, значительно глубже и сильнее переживают стресс ПОСЛЕ.

Однажды разведчик, забирающий посылку с сухими борщами, в коротком разговоре, состоящем в основном из «спасибо-пожалуйста-берегите себя», сказал простую и страшную вещь: «Нас учили убивать и готовили к тому, что мы можем быть убиты». Их, кадровых военных, этому учили. Учили не три дня и не пару месяцев. И все равно они попадают под действие ПТСР. А как быть с теми, кого этому не учили, а ведь таких большинство?

Вопрос психологической готовности к бою — очень важен, но до него ли нашим большим начальникам? И да, объективно говоря, специалистов психологов просто недостаточно, как и понимания того, насколько такая подготовка необходима. Война все спишет. Погиб в бою, а что вы хотели — военные действия же, не пикник.

Но что касается постбоевого синдрома, на него будет сложнее закрыть глаза. Вот же пришел живой и даже физически здоровый, а потом что-то пошло не так. Уже сейчас достаточно задать в интернет-поисковике запрос со словами «самоубийство», «участник АТО», чтобы убедиться в том, что такие случаи не единичны. А если учесть, что ряд попыток, скорее всего, не фиксируются, да и самоубийство можно подать как, например, зачин и участие в пьяной драке, то статистика далеко не полная.

Вероятно, скоро мы столкнемся с объяснениями-клише, например, «затеял драку в ресторане», «на почве личной неприязни», «ушла жена, уволили с работы», «в состоянии сильного алкогольного опьянения». Однако не стоит путать причину и следствие. Сначала он ушел на войну, а ПОТОМ у него возникли проблемы с семьей, на работе, ПОТОМ он стал много пить и лезть в драки. Потом. Не до.

И что делается?

Как и в других вопросах, касающихся армии и АТО, в вопросе психологической подготовки военных и их реабилитации опять нужно сказать спасибо волонтерам. Уже более года формируются и работают целые волонтерские группы профессиональных психологов. Это непросто, ведь специалистов по постбоевоему и боевому стрессу не так много. Им самим приходится учиться и апробировать программы реабилитации. Хорошо, что есть зарубежные фонды, которые делятся опытом, причем не только материалами исследований и методиками, но также профессионалами — зарубежные специалисты приезжают в Украину для того, чтобы помочь нашим психологам решить поставленную задачу и обучить их работать самостоятельно.

Так, именно благодаря украинским и зарубежным волонтерам-психологам существуют курсы специальной психологической подготовки для врачей (опять же на волонтерской основе), которые направляются оказывать помощь в зоне АТО. Такие тренинги проводятся как на базе волонтерских организаций, так и на базе высших учебных заведений. Потому что делать перевязку в чистом кабинете или даже на городской улице — совсем не то же самое, что выискивать еще живых среди уже мертвых, делать ампутации под звук обстрела и прятать тела в холодильник из-под пива и воды, как в аэропорту.

Также существуют группы, работающие на полигонах — они занимаются подготовкой мобилизованных к тому, что им предстоит (Николаев), а также группы и кризисные центры, работающие с демобилизованными (Черкассы, Чернигов, Днепропетровск, Одесса и другие города).

Открываются кризисные центры, центры психологической реабилитации при волонтерских группах, в госпиталях. Так, совсем недавно был запущен всеукраинский проект психологической помощи «Крок назустрич» (http://krokcenter.org/) с филиалами практически во всех областных центрах Украины.

Эта тенденция внушает некоторый оптимизм. Однако опять мы оказались в ситуации, когда простым гражданам, волонтерам и почему-то иностранным специалистам все это нужно гораздо больше, чем государству, чиновникам. Ощущение, что военные действия происходят где-то за океаном и то, что будет происходить после их завершения, и происходит уже сейчас, — чиновников не касается. Наверное, они не собираются жить здесь и растить здесь своих детей. Поэтому их мало заботит привычка к войне, формирующаяся у мобилизованных и служивших в АТО. Поэтому в лучшем случае, власти просто подхватывают инициативу волонтеров, которые самостоятельно находят финансирование, специалистов, помещения. И на том большое спасибо. А ведь потом еще и контролируют.

Тем не менее, и это подтверждается словами председателя Государственной службы по делам войны и участников АТО Артура Деревянко, программы психологической реабилитации на государственном уровне нет. В начале июня 2015 г. из бюджета на решение этого вопроса было выделено 50 миллионов гривен. Хорошо, если с их помощью общегосударственная программа реабилитации будет хотя бы разработана, не говоря уже про запуск в работу.

А пока статистика неутешительна — около 50 тысяч человек принимали и принимают участие в АТО. Из них 4,8 тысячи, по словам пресс-секретаря Министерства обороны, прошли лечение в госпиталях. Не факт, что кроме кабинета физической реабилитации там есть еще и кабинет психологического восстановления, но даже если так — как быть с остальными?

Война рано или поздно закончится. И тогда нам всем придется заново учиться жить в буднях. И осознание этого не стоит откладывать на потом.

P. S. Пока материал готовился к выходу, Верховная Рада приняла за основу с сокращением срока подготовки законопроект № 2686 «О внесении изменения в статью 11 закона Украины „О социальной и правовой защите военнослужащих и членов их семей“ (относительно психологической реабилитации военнослужащих после выполнения задач в боевых условиях)». За него проголосовали 290 народных депутатов.

Тэги: психология, реабилитация, антитеррористическая операция

Комментарии

Выбор редакции
Топ игровых проектов для заработка криптовалюты: Blum, TapSwap, Major и другие
Топ игровых проектов для заработка криптовалюты: Blum, TapSwap, Major и другие
Топ игровых проектов для заработка криптовалюты: Blum, TapSwap, Major и другие
Топ игровых проектов для заработка криптовалюты: Blum, TapSwap, Major и другие
Блум (BLUM): цена может вырасти до $0,05 и дать возможность заработать больше $1000
Блум (BLUM): цена может вырасти до $0,05 и дать возможность заработать больше $1000
Primex PricePulse: угадайте, куда пойдет крипторынок и заработайте
Primex PricePulse: угадайте, куда пойдет крипторынок и заработайте
Tapswap: листинг, цена, коды
Tapswap: листинг, цена, коды
SOON от TON Station: скоро листинг, но вы еще можете заработать свои токены
SOON от TON Station: скоро листинг, но вы еще можете заработать свои токены
Crypto Mason: в Telegram запустили масонскую тапалку
Crypto Mason: в Telegram запустили масонскую тапалку
UNITS: в Телеграм запустили «тапалку» на базе RWA - активов реального мира
UNITS: в Телеграм запустили «тапалку» на базе RWA - активов реального мира
Как питаться бюджетно и правильно: советы
Как питаться бюджетно и правильно: советы
fraza.com
Все новости
Главное
Популярное
На известном аукционе продали ну очень странный лот
На известном аукционе продали ну очень странный лот
На известном аукционе продали ну очень странный лот
На известном аукционе продали ну очень странный лот
Виктория Кьер Тейлвиг: «Мисс Вселенная» стала 21-летняя датчанка
Виктория Кьер Тейлвиг: «Мисс Вселенная» стала 21-летняя датчанка
Кэролайн Ливитт: Трамп назначил сексапильную пресс-секретаря Белого дома
Кэролайн Ливитт: Трамп назначил сексапильную пресс-секретаря Белого дома
Бриджит Джонс 4. Без ума от мальчишки (2024): трейлер и дата выхода культового фильма
Бриджит Джонс 4. Без ума от мальчишки (2024): трейлер и дата выхода культового фильма
Секретный уровень (2024): трейлер и дата выхода новинки от создателей «Любовь. Смерть. Роботы»
Секретный уровень (2024): трейлер и дата выхода новинки от создателей «Любовь. Смерть. Роботы»
Аномальные ливни затопили Сицилию
Аномальные ливни затопили Сицилию
Элизабет Пипко: эротическая модель станет пресс-секретарем Трампа
Элизабет Пипко: эротическая модель станет пресс-секретарем Трампа
Легенда сборной Ураины вошел в Зал славы итальянского футбола
Легенда сборной Ураины вошел в Зал славы итальянского футбола
Зеленский встретился с Боррелем и сообщил важную новость
Зеленский встретился с Боррелем и сообщил важную новость
Лубинец заявил о расстреле украинских военнопленных на Курщине
Лубинец заявил о расстреле украинских военнопленных на Курщине
fraza.com

Опрос

Чего вы ждете от 2024 года?