.thumb.jpg)
«Недавно „Одесский Листок“ поместил сообщение о трагическом событии, произошедшем на днях в селе Кошары Очаковского уезда Херсонской губернии. Волостной исправник N в чабанском подворье был разорван на части собакой-людоедом. Громадный кобель породы Алабайян-хан был специально обучен для охраны овец от волков, что чрезмерно расплодились в округе. Как пес оказался на свободе без присмотра в пустом дворе, сейчас проводит следствие местная жандармерия.
Свидетелями кровавой сцены стали двое маленьких детей, которые доставлены в приют под наблюдение специального врача, сообщает корреспондент». («Новости дня», Москва, 11 июля, 1887, № 1773).
Ежедневная столичная газета поместила на своей полосе републикацию из «Одесского Листка». Два абзаца трагедии на чабанском подворье и первое упоминание о присутствии в наших краях алабая — среднеазиатского волкодава, cобаки из далекой Туркмении.
Небольшая заметка репортера в новостной ленте столичного издания заставила воспроизвести такую мысленную картинку:
Июль, жара, пустые зимние кошары. Чабаны на все лето угнали овец в степь. Дома остались женщины и маленькие дети. Женщины копаются на дальних огородах, полуголые дети возятся в дворовой пыли, но... они не без присмотра, за ними наблюдает «нянька».
Старый алабай растянулся на солнце, громадная голова на лапах, глаза закрыты. Собака очертила для себя невидимую линию круга и спокойна. Если ребенок пересекает эту границу, пёс лениво встаёт, осторожно хватает детеныша за рубаху, переносит в зону контроля и опять закрывает глаза. Так повторяется много раз. Ребенок отползает, собака его переносит в зону досягаемости. Ей поручили охранять маленькую жизнь.
За забором появляется взрослый мужчина, открывает калитку, уверенно заходит во двор. Кожаные сапоги вздымают пыль, человек останавливается, оглядывается в поисках хозяев. Никого нет. Старый пес спит у дальнего забора. Мужчина движется к дому и... переступает границу невидимого круга. Молниеносный прыжок, громадные челюсти у лица, сдавленный крик и дергающееся тело. Собака обнюхивает мертвого нарушителя, ложится, закрывает глаза и вновь наблюдает за детьми...
Эта мысленная картинка недалека от реальной ситуации. Четыре тысячи лет селекционной биографии и жесткий климат Великой степи превратили собаку в гордое животное, способное принимать независимые решения.
Алабаи — потомки тибетских мастифов и древних бойцовских пород Месопотамии. Живое оружие скотоводов — гора стальных мускулов, мощные клыки и короткая шерсть.
В течение столетий человек нещадно выбраковывал хилых и ущербных особей, чтобы получить «на выходе» могучего, уравновешенного пса с хорошим охранным рефлексом.
Убийцы волков
В середине ХIХ века среди землевладельцев Херсонской губернии и Крыма чрезвычайную популярность приобрело тонкорунное овцеводство. Иностранные колонисты и русские помещики, сделав поверхностную калькуляцию расходов, быстро сообразили, что каждый рубль, потраченный на «испанских» овец, окупается через год.
Для сезонного овцеводства нужна минимальная инфраструктура. Легкие строения зимних кошар, временный загон, зарплата чабанам и предпродажные расходы на транспортировку шерсти. Устойчивую доходность овцеводческих хозяйств обеспечивали не только минимальные издержки, но и благоприятная рыночная конъюнктура. Европейские текстильные мануфактуры постоянно испытывали сырьевой голод и разворачивали настоящие аукционные битвы за шерсть.
Увеличение поголовья овец в Северном Причерноморье «скорректировало» экосистему всего региона и привело к росту популяции волков. Хищники — настоящий бич для пастушеских хозяйств. Небольшая стая была способна за короткое время перерезать отару в 150-200 голов.
Если у хлеборобов Херсонской губернии бедой стали суслики, уничтожавшие до половины урожая, то у скотоводов — волки. В 1889 году управляющий имениями графини Марии Поппер в Очаковском уезде Иоганн Штохель писал своей хозяйке в Санкт-Петербург: «...Шерстяной привоз после осенней стрижки потерпел естественную убыль. Отары в Ананьевском и Очаковском повитах сильно поредели из-за расплодившихся волков... Пастушьи собаки, доставленные прошлым годом с Кавказа, пугаются, убегают в степь и не возвращаются обратно... Народные облавы и зимние загоны не дают должных результатов...».
Кто посоветовал аристократке Марии Кирилловне Поппер снарядить за собаками экспедицию в Туранскую степь (Туркмению), неизвестно. Зато известно, что графиня оплатила переиздание путевых записок англичанина Джеймса Фрезера «Повествование о путешествии в Хоросан в 1821-1822 годах».
Знаменитый антрополог посетил предгорья Копетдага и впервые рассказал европейцам о легендарной собаке — убийце степных волков.
Вот небольшая цитата из его книжки: «... Для охраны своих стад у туркмен имеется порода очень больших и злых собак, которые подобно нашим собакам, не помогают пастухам управлять стадами, а только охраняют их по ночам; без таких бдительных сторожей было бы в самом деле невозможно в окружении степных волков даже на одну ночь уберечь собственность, пусть она будет государственная или же частная; из-за них волку почти невозможно нанести вред беззащитным животным, так как они тут же поднимают тревогу, набрасываются и рвут хищников на части. Одна или несколько таких собак спят под стенами каждого дома, и никто не может пройти мимо них незамеченным...».
Затем в ранней «биографии» алабая наступает большой перерыв. Мы узнаем о собаках этой породы только из заметки корреспондента газеты «Киевский телеграф» от 12 мая 1909 года. Вот цитата: «... В апреле в Санкт-Петербурге состоялась очередная выставка собак. Цены на собак были бешеные, от 50 до 400 рублей, если учесть, что корова и лошадь стоят от 50 до 300 рублей. Продавали борзых, сеттеров, лаек, пойнтеров, овчарок, громадного леонбергера, догов, сенбернаров и других. Интересны были также таксы, болонки, терьеры, но, к сожалению, пробные испытания травли собак на живых зверьках вызвали протесты со стороны Русского общества покровительства животным... Под № 851 на этот раз выставили противную австрийскую голую собаку... без всяких признаков шерсти! И за нее просили 100 рублей!..
Любознательная публика могла также наблюдать за решеткой в вольере громадных степных туркестанских волкодавов, доставленных из Херсонской и Таврической губерний...».
К началу ХХ века, алабай становится распространенной и популярной породой в овцеводческих хозяйствах Северного Причерноморья. В июньском номере «Ведомостей Херсонского губернского земства» от 1911 года опубликована статья Исидора Шуляковского, в которой автор настоятельно рекомендует использовать для охраны овец «туранских собак в содружестве с кавказскими и русскими пастушескими породами» потому, что «первые нужны для изведения матерых волков, а вторые — для перегона всего стада в нужном для пастуха направлении».
Новые владельцы среднеазиатских овчарок не задумывались о поддержании селекционной чистоты породы. Алабаи, которых доставляли из далекой страны, в свободном выгуле спаривались с кавказскими, немецкими и южнорусскими овчарками. Древний волкодав в причерноморских степях постепенно «хирел», у него портился характер.
Хладнокровная невозмутимость истребителя волков превращалась в суетливую холеричность, а осмысленная верность хозяину — в подхалимаж за ежедневную кормежку.
Народная селекция и чекистские эксперименты
Туркменский алабай был выведен методом народной селекции. На протяжении многих веков собаки находились в условиях сурового естественного отбора. Жестокий пустынный климат, отсутствие должного количества пищи и воды, ежедневные битвы с хищниками сделали среднеазиатского волкодава сильным, бесстрашным и научили экономно расходовать силы. Чабаны браковали собак, уничтожая трусливых, ленивых и злобных по отношению к человеку особей.
После революции и гражданской войны на территории Украины эта порода исчезла. Никто не пытался ее реанимировать. В начале тридцатых годов собаководы из питомников НКВД сделали несколько попыток поставить туркменского алабая себе «на вооружение». Ничего не получилось. Мудрые собаки не желали охранять политзаключенных. Глубинная генетика древнего волкодава отказывалась принимать человека за смертельного врага. Среднеазиатская овчарка плохо поддавалась дрессировке и не желала бездумно выполнять команды инструкторов, которые не сопрягались с многовековыми усилиями народных селекционеров.
Алабай не воспринимал лагерный забор как территорию своей ответственности. Для него существовала только та граница, которую он мысленно для себя очерчивал. Выполнять коллективную работу по охране территории овчар мог только в стае, где есть внутренняя иерархия (вожак — подчиненный). Бездумно лаять на людей с поводка охранника волкодав не желал.
Промучившись несколько лет со своенравной собакой, чекисты оставили попытки использовать грозное оружие туркменских скотоводов для своих целей. По приказу Лаврентия Берии милицейские кинологи начали экспериментировать с другими породами.
В начале 50-х годов ХХ века в военном питомнике «Красная звезда» удалось создать новую породу. Через солидарное потомство добермана, ризеншнауцера, восточноевропейской овчарки, ротвейлера и эрдельтерьера был выведен черный терьер — идеальный охранник для заключенных северных лагерей и немецких военнопленных. Впрочем, это уже совсем другая история.
Массовый интерес к алабаям проснулся в суровые 1990-е. Разгул преступности заставил новых бизнесменов искать надежных охранников для своих домов. В Туркмению потянулись «курьеры». Правдами-неправдами они скупали в питомниках и у частных лиц целыми пометами щенков древнего волкодава. Привозили в Украину и вскоре... избавлялись от «неудобных охранников».
Своенравные алабаи, привыкшие жить в большой пастушеской семье с сильными племенными традициями, тяжело адаптировались к атмосфере либерального общества, где человек человеку — волк, то бишь извечный враг туркменского волкодава.
