То, что сегодня Днепропетровщина выбрана пилотной областью по реформированию сети интернатных учреждений (читай — ликвидации), вслух не говорят. Информация о том, что к концу 2020 года в области не должно остаться ни одного интерната, лишь изредка мелькает в прессе. Вместе с тем, такая участь ждет не только Днепропетровскую область, но и всю страну.
Альтернатива детдомам и интернатам возражений вызвать не должна. Это — гуманные семейные формы воспитания: усыновление, опекунство и детский дом семейного типа. И эта альтернатива прекрасно работает уже лет тридцать, есть масса примеров счастиливых семей и талантливых родителей, вернувших сиротам семейное тепло и заботу. Но так было до тех пор, пока энтузиазм добрых людей не начали превращать в государственную программу. Как только к делу подключаются чиновники и появляются плановые показатели, из него выхолащивается главное — душа и по-настоящему искренняя забота о детях. Сегодня власть рьяно сражается за рост показателей усыновляемости и приема в семьи детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. Как в большом спорте, идет погоня за цифрами: голы, очки, секунды, победа, приз.
А сегодня чиновникам Днепропетровщины приходится тратить огромные усилия, чтобы замять прогремевший 20 июля на всю страну трагический факт жестокого убийства в детском доме семейного типа. Когда отец-воспитатель на глазах доверенных ему ребятишек зарезал падчерицу, затем жену, а после повесился сам. К сожалению, можно быть уверенными в том, что серьезного расследования и анализа причин трагедии не будет. Трагедию заранее объявили случайностью, чтобы не признаваться в том, что ее корни произрастают на самом деле в системных ошибках госпрограммы перехода к семейным формам воспитания.
На похороны Натальи и Эммы пришли почти все жители села. Олега селяне рядом хоронить не стали (фото с сайта kp.ua)
Образцовое... убийство
Ныне покойный
Сослуживец Олега, днепропетровец Андрей, вспоминает, что его все время подкалывали вопросом: «У вас там, в Днепропетровске, все такие?» Причина для этого была. Вот один из эпизодов.
Как-то вечером Андрей с друзьями сидели в поварском цеху, аккурат над кочегаркой.
— Заходит Олег. В руках топор. Весь в саже. Только глаза горят. Замахивается топором и на повара несется. Мы — врассыпную. Его скрутили и начальству сдали. Странный случай. Пьяным он не был, его в санчасть сдали, — вспоминает Андрей.
Сегодня представители областной власти хором говорят, что за Олегом Довыбораном странностей не водилось. Что человеком он был набожным, не пил и не курил. А что еще говорить чиновникам, если это именно они от имени государства отдали Олегу сначала под опеку семерых детей, а в 2012 году официально оформили ему и его жене Наталье статус детского дома семейного типа. В нём, помимо приемных, воспитывались и трое родных ребятишек. Искренне неловко слышать комментарии руководителей Днепропетровской ОГА, которые уже после трагедии доказывали, что семья была «образцово-показательной». Что дети были накормлены, «стильно одеты», что хорошо учатся и ходят всегда вместе даже в магазин...
20 июля показное благополучие перечеркнул сам Олег Довыборан, когда бросился с ножом на свою падчерицу. Семья собиралась обедать, дети видели, как
Дети, наблюдавшие за всем этим из-под обеденного стола, выскочили на улицу, громко крича и плача. Их забрала сначала семья соседей, потом «скорая», которую вызвали местные жители. Следом приехали правоохранители и служба по делам детей.
— Помню, из машины вышли три женщины. Улыбались, будто на праздник приехали. Я подошла тогда к начальнику службы по делам детей (Нина Тутова, — авт.) и спросила, как могли отдать детей в такую неблагополучную семью? На что она мне ответила, что вопросы эти нужно задавать опекунской службе. «На меня теперь всё хотите повесить, да? Вешайте!» — рассказывает жительница соседнего дома Мария.
Позднее Тутова обвинит журналистов в предвзятости и искусственном раздувании «единичного случая», которые бросают тень на спящих и грезящих о счастье для всех обездоленных сирот чиновников.
Мария — одна из жительниц Цибульковки, ходивших в РГА с жалобой на главу семейства Довыборан. Ее отправили за фактами....
Идите вы... за «фактами»!
Цибульковка — крохотное село на отшибе области. Живет здесь около 400 человек. Все у всех на виду, и друг о друге местные жители знают практически всё. О приемной семье Довыборан говорят в каждом дворе. Говорили, как выяснилось, и раньше. И даже ходили с жалобами в управление по делам детей Царичанской райгосадминистрации. В селе недоумевали, как можно отдавать в руки психически неуравновешенного человека детей.
— Олега в детстве били. Насилие у них в семье процветало. Очевидно, тогда он умом и тронулся. Когда у него обострение было, он, голый, возле реки бегал, к девочкам приставал. Его били часто за это. Детей мы старались в те дни к реке не пускать. Часто по ночам по дороге бродил, зачем-то фонариком во дворы светил, — рассказывает жительница Мария. — А потом они с Натальей в 2007 году опеку над первым ребенком оформили. И стали еще детей брать. Олег и ее бил, и детей. Часто днем громко музыку включал, и доносились из дома крики.
— Я рассказывала в районе о неблагополучии Довыборан. «Да, что-то там действительно есть», — ответила мне начальник управления по делам детей. А потом отправила за фактами. Мол, как доказательства найдете, тогда и приходите. Хорошая позиция, удобная, правда? Смешное у нас государство... — говорит соседка Довыборан Алёна.
В РГА ходила и жительница Маша. Ее выслушивать не стали, и точно так же отправили «за фактами».
— Своего огорода у них не было. Своих детей они отправляли за деньги на чужие огороды — собирать малину и клубнику. «Пусть к труду приучаются», — сказали мне в РГА, когда я это рассказала. Это не труд, это рабство. Приучать детей к труду нужно в своем дворе, — говорит Алёна.
Дети Довыборан за ворота никогда не выходили. В приемной семье считалось, что улица «портит». Утром они брели в школу строем, гуськом друг за другом. У калитки стоял Олег или Наталья — контролировали. Возвращались дети тоже строем. В старой, поношенной одежде на вырост, резиновых сапогах и шапках, несмотря на теплую погоду. Это особенно удивительно потому, что потом из опустевшего дома вывезли горы новой «гуманитарной» одежды. В пять утра детей будили и они таким же строем шли вместе с Олегом пасти коз. Мясо и сладкое в семье не ели.
— Они никогда деньги на сладкий стол и на праздники в школе не сдавали. Еще и нас уму-разуму учили. Как-то Наталья вцепилась мне в блузку, рассказывая, что я — плохая мать. Дети, по ее мнению, из двора выходить не должны, гулять им разрешать нельзя, — вспоминает жительница Цибульковки, чей ребенок учился с детьми Довыборан.
Странностей хватало, и их было видно невооруженным глазом. Кстати, и «религиозность» Олега на поверку оказалась несколько фальшивой.
— Не были они верующими. Мы их сектантами называли. Они были адвентистами. А в православную церковь иногда ходили потому, что там им одежду для детей старую давали. Странно, почему они их нормально не одевали. Деньги ведь на детей им государство давало! — говорит жительница Елена.
Сегодня в дом Довыборан въехали пятидесятники. Из комнат они выгребли горы пустых и полупустых бутылок из-под алкоголя и странные книги по «черной магии».
— Он ненормальным был. Когда выходил за ворота, какие-то ниточки на заборе вешал, песочком и землей круги рисовал, — рассказывает соседка. — Наталья, помним, еще когда у них приемных не было, со своими детьми от него на огородах пряталась от побоев.
Рассказы жителей отвечающие за детей чиновники областной власти считают чушью.
— Люди завидуют. Они живут на
Завидуют? Возможно. Однако, учитывая то, что семерых, по сути, государственных детей отдали в чужую для них семью, обращать внимание на рассказы соседей чиновникам не мешало бы. Не обращали.
А рассказы есть — и более тревожные, чем о неадекватности главы семейства. Рассказывают, что Олег насиловал падчерицу и приемную девочку.
— Наташа сама приемную дочь во дворе часто била. И кричала, что та разбивает ей семью, — вспоминает соседка Мария.
— Эмма, насколько я знаю, незадолго до убийства от него забеременела. Может, она маме об этом рассказала, и из-за этого трагедия случилась, — говорит одноклассница убитой Эммы.
Многие соседи видели, как Олег совсем не по-отечески обнимал девчонок. И как совсем уж непристойно обнимал Эмму, когда та доила козу. Некоторые селяне эти объятия даже записали на мобильный телефон. Почему не показали их чиновникам?
— Виноваты мы. Нужно было собрать подписи и попросить властей забрать у Довыборан детей... — печалится Алёна. — Виноваты...
В мае у Довыборан забрали одного ребенка.
— Боже, я когда узнала, кому его отдали, думала с ума сойду, — говорит мама мальчика.
— Били, да. Часто. Следили, чтобы в письмах матери только хорошее писал. Каждый день заставляли 300 раз приседать. Пока не присядешь, спать не идешь. Если не хотел нянчить малыша или делать другую работу, заставляли отжиматься, — вспоминает парень. — Хорошо, что прошли три года моего там нахождения.
Начальник областного управления по делам детей Нина Тутова обвинила журналистов в стремлении очернить добрые намерения чиновников
Функции НЕконтроля
Многие факты наталкивают на умозаключения о том, что дети для Олега Довыборан (многие отмечают, что лично Наталья к детям относилась хорошо) были исключительно заработком.
— Он ко мне несколько раз приходил. Советовал детей взять. Мол, живу одна, мужа нет, лишние деньги не помешают, — рассказывает соседка.
С такими советами Олег ходил и к другим селянам.
— «Часть себе денег берешь, а часть службе отдаешь». Это его слова, — вспоминают жители.
Слова, конечно, к делу не пришьешь. Но есть и факты. Причем, весьма удивительные. Когда семье Довыборан отдавали чужих детей, ни Олег, ни Наталья не имели постоянного места работы, следовательно — не имели постоянного дохода.
— Но ведь они же получали зарплату, являясь родителями-опекунами! — сообщил мне замглавы РГА Алексей Гребенюк.
Версия не засчитывается. Справка о доходах — один из обязательных документов, на основании которых оформляется право на опекунство. Напомним, что до 2012 года семья не имела статуса детского дома и являлась именно семьей опекунов. Как могли отдать семерых (!) детей безработным, совершенно непонятно. И уж точно — незаконно.
Комментировать ситуацию в управлении по делам детей РГА отказались в принципе.
— Сколько звонить можно! Чего же вы, журналисты, всё никак не успокоитесь? — кричала в трубку начальник управления Царичанской РГА Татьяна Ряборука. — Я уже всё сказала!
— Как часто проводились проверки этой семьи? И в курсе ли вы, что Довыборан нигде не работали? — спрашиваю у нее.
— Ну насколько некорректные вопросы. «Нигде не работали» ...Ай-яй-яй! Я не могу на них отвечать, — сообщила Ряборука и положила трубку.
А Ряборуке, по факту, можно ничего и не отвечать. Всё, что нужно нам, это — заглянуть на сайт Царичанской РГА. Туда, где размещена информация о работе управления. Цитата: «Все дети-сироты и дети, лишенные родительской опеки, на 100% устроены в семейные формы воспитания, а именно — под опеку граждан. В 2011 году на 100% выполнены показатели устройства детей из интернатных учреждений в семейные формы воспитания».
План выполнен. А то, что выполнен он некачественно, — это нюансы...
Нюансы и детали
В ответе замдиректора департамента образования и науки ОГА Антона Демуры на мой запрос о том, к какому году на Днепропетровщине планируют закрыть интернаты, значится: «Закрытия существующих интернатных учреждений в 2013 году не предусматривается (само собой, не успеют, — авт.). Вопрос целесообразности функционирования учреждений местного подчинения находится в границах компетенции соответствующих местных советов».
Иными словами, козлами отпущения назначены районные чиновники. Но ведь выполняют они указания и инструкции сверху: побыстрее распихать детей по семьям и сообщить о том, что интернаты не нужны, ибо детей в них нет.
«По состоянию на 31.12.2012 на учете в службах по делам детей находилось 9323 ребенка-сироты и ребенка, лишенного родительской опеки. Из общего числа детей в семейных формах воспитания находятся 779 детей, — говорится в ответе начальника управления по делам детей ОГА Нины Тутовой. — По прогнозируемым показателям, в 2013 году необходимо устроить в семейные формы воспитания 149 детей, которые находятся на учете по состоянию на 31.12.2012 и воспитываются в государственных учреждениях. То есть 20%».
Интересно, как формируются такие «прогнозируемые показатели» с точностью до одного ребенка? И кому именно это «необходимо» — сиротам или ретивым чиновникам? А учет в службах по делам детей — вещь интересная. Рассказываю на примере все той же семьи Довыборан.
Приемная семья от детского дома семейного типа, статус которого Довыборан получили в прошлом году, отличается исключительно количеством детей. Детский дом семейного типа необходимо организовывать, когда количество детей превышает четыре. Закон, по идее, обеспечивает такую семью жильем: в идеале, по комнате на каждого ребенка. Для привлечения родителей им назначают зарплату — помимо непосредственной выплаты на каждого ребенка (два прожиточных минимума) родители получают 35% от общей суммы сверху как благодарность за труд.
Если родители имеют статус опекунов, доплат они не получают. Обычно опекунами становятся исключительно родственники. Объяснение этому понятно. Дело в том, что проверками опекунские семьи не тревожат. Службы реагируют лишь на «звоночки», к примеру, от учителей или воспитателей детских садов, заметивших проблемы в семье. Сами опекуны раз в год отчитываются о своих успехах, и всё.
И, что самое главное, детей, в случае, если над ними устанавливают опеку (в отличие от ПС), снимают (!) с учета службы по делам детей. То есть, количество сирот в районе уменьшается.
А теперь внимание. У Довыборан было семеро детей, когда они получили статус ДДСТ. До этого они являлись... опекунами. Не приемной семьей. А именно опекунами. Неужто службы просмотрели момент, когда Довыборан брали пятого ребенка, и поэтому не присвоили им статус? Или причина в другом? И чиновники попросту сняли с себя головную боль, во-первых, сняв аж семерых детей с учета, а, во-вторых, оградив себя от необходимости проведения проверок семьи? Да и Довыборан это, согласитесь, было на руку. Да, доплат опекуны не получают, но и визитами никто их не тревожит.
Когда губернатором Днеропетровщины был Александр Вилкул, помнится, на одном из заседаний в 2012 году, рассказывая о программе защиты прав детей и развитии семейных форм воспитания, он распорядился, чтобы службы курировали и опекунов. Но распоряжение — распоряжением. А закон это делать не обязывает.
Есть еще нюансы.
Для получения статуса опекунов или приемных родителей нужно обращаться в областной Центр социальных служб для детей, семьи и молодежи. Получить сертификат опекуна проще. А вот приемным родителям — сложнее. Им нужно пройти
— Мы за ними ничего плохого не заметили. Мы беседовали, наблюдали за ними. И они получили положительные характеристики, — сообщила директор Центра Инна Кабат.
Наблюдать — это хорошо. Вот только в структуре Центра не предусмотрены ни психологи, ни психиатры, а лишь соцработники, социальные педагоги. Такая же ситуация и в районах. По семьям не ходят люди с образованием психолога или психиатра. Точнее, психологи-то в некоторых центрах есть. Но они не занимаются психологической работой, проведением психологических экспертиз, диагностикой. Не обучены. Так что это, по сути, то же самое, что поговорить с классной руководительницей Марьиванной. Толку — ноль. Проблемы с психикой, которые в основном дают о себе знать не каждый день, разглядеть соцработник сможет едва ли. По мнению Кабат, у Довыборан случился нервный срыв.
— Быть отцом стольким детям сложно, — заявила она в интервью одному из центральных каналов.
Сложно? Не выдерживают нервы? В таком случае, подход к отбору потенциальных кандидатов «в родители» должен быть совсем иной — профессиональный. Чай, не пирожки раздаете, а чужих детей, за которых отвечает государство.
Собственно, это — одна из недоработок и, как следствие, лазеек в действующем законодательстве, которая может привести (и приводит) к страшным последствиям. И речь сейчас даже не об убийстве, а об искалеченной психике приемного ребенка. Да, кандидаты в мамы-папы приносят справку о том, что они не состоят на учете у психиатра. Однако эта справка, по сути, говорит только об одном — человек не обращался к врачу, а вовсе не о его психологическом здоровье. А где вы видели психов, которые добровольно толпятся в очереди на прием к психиатрам? Таких не бывает.
Кроме того, ныне действующий закон о психиатрической помощи писался явно не медиками, а политиками. И не как закон для украинцев, а как реверанс в сторону Запада. У нас теперь больные люди живут «на свободе», пугая соседей и сослуживцев своим неадекватным поведением. Но лечить их можно только в двух случаях: по личному согласию, или когда они уже совершили преступление. Представляете, сколько у нас сегодня потенциальных убийц комфортно ходят по улицам вместо того, чтобы получать квалифицированную медицинскую помощь?..
Выход из правового тупика может быть только один — потенциальные приемные родители должны в обязательном порядке писать заявление о согласии на прохождение врачебно-психиатрической комиссии. Но к такому выходу государство не готово — ведь это потребует дополнительного финансирования, а все реформы социальной сферы (хоть в медицине, хоть в образовании, хоть в заботе о детстве) направлены совершенно на другое — на сокращение финансирования.
Судите сами — год назад, перед выборами, в центрах социальных служб были введены дополнительные должности специалистов по социальной работе. Ввели их, как можно предположить, с одной целью — профинансировать из бюджета дополнительных агитаторов за партию власти. О каких-либо других функциональных обязанностях говорить трудно, поскольку оклады таких «специалистов» едва превышают тысячу гривен. Поэтому сегодня в центрах работают не специалисты, а разнорабочие — экологи, физики. Есть психологи, но со смешной подготовкой, вроде трехмесячных курсов. Есть у них подготовка и какой-либо стимул, чтобы профессионально увидеть проблемы подконтрольной семьи? Чтобы тратить время на опрос соседей? Ответ, как вы понимаете, однозначный — нет.
Всего по области в прошлом году была введена 671 новая должность. На работу в июне было принято 660 специалистов. Однако уже в сентябре прошлого года уволились почти 30 человек. Причина — маленькие зарплаты. Во многих районах не закуплены даже компьютеры для службы, не выделяются (в том числе, и в Царичанском районе) деньги на командировки, нет служебного транспорта.
Ко мне в руки попали письма за подписью Инны Кабат, начальника областного Центра в местные центры соцслужб. Так, в одном из писем, датированном августом прошлого года, Кабат отмечает: «Доведенное Министерством распределение специалистов по городам и районам области не учитывает специфики региона и приведет к увольнению в связи с сокращением штатов (104 фактически работающих специалистов в сельской местности, 26 — в малых городах). Только 47% специалистов соответствуют всем требованиям. Не имеют высшего образования специалисты в Днепропетровском, Крыничанском, Магдалиновском, Межевском, Никопольском, Павлоградском, Синельниковском районных центрах. Обращаем ваше внимание на необходимость более тщательно осуществлять набор кандидатов...»
«Вследствие внедрения раннего выявления семейных проблем не допускать лишения детей родительской опеки», — значится в следующем письме.
Нестыковочка, однако. Квалифицированных специалистов для выявления этих самых проблем не хватает. А лишать опеки нельзя.
А вот выдержки из еще одного прошлогоднего письма, нестыковки эти закрепляющие.
«На 14 территориях семьи посещают представители центров социальных служб и службы по делам детей, на 5 территориях — представители центров, служб и один субъект соцработы. На 7 территориях семьи посетили только работники центров. Эта ситуация делает невозможным комплексный подход в решении проблем приемных семей, уменьшает объективность оценки готовности семей, оценки состояния жилищных условий... По состоянию на 22 августа на 10 территориях посещение семей еще не начато...»
Плановая катастрофа
— До конца 2013 года в стране запланировано строительство 150 домов семейного типа. В следующем году мы перестанем полностью отдавать детей в интернаты. Они будут сразу попадать в центры реабилитации и переходить на воспитание в дома семейного типа, — говорит министр соцполитики Наталия Королевская. — Останутся только интернаты для инвалидов. Но всё решить силами государства нельзя.
И отдуваться первой было поручено Днепропетровщине.
— Проект в Днепропетровской области позволит определить механизмы реформирования интернатной системы, которые необходимо внедрять в масштабах всей страны, — заявил Уполномоченный президента по правам ребенка Юрий Павленко.
Отдувается область хорошо. Показательно.
— За восемь месяцев Днепропетровщина сумела стать лидером среди областей по устройству детей-сирот в приемные семьи и детские дома семейного типа. Число детей в интернатах должно уменьшатся каждый год на 20%. К 2016 году все дети должны жить с приемными родителями.
Примеров спешного выполнения поручений по сокращению интернатов много. Так, к примеру, по сведениям СМИ, в Херсоне органы исполнительной власти передали в приемные семьи малышей с проблемами в развитии слуха и речи. Их забрали из специнтерната в село, где даже нет фельдшера. Однако внимания на это обращают мало. И государство едва ли будет этому препятствовать. Чиновники экономят средства. На одного ребенка в интернате в год выделяется до 100 тысяч гривен, то есть в среднем 6500 гривен ежемесячно. Если же ребенок находится у приемных родителей, то выплата в месяц составляет всего два прожиточных минимума. Выгода? Еще и какая. Плюс: многим интернатам советская власть предусмотрительно выделила места в курортных зонах. Бизнес в панике. Земля «пропадает»...
Сегодня нужно прекращать гонку за результатами. Следует отталкиваться не от наличия детей-сирот, которых надо хоть куда-нибудь, но пристроить, а от наличия семей, действительно готовых принять таких детей.
И самое важное — пересматривать и вносить изменения в действующее законодательство по вопросам усыновления, опекунства, семейных форм воспитания. Потенциальные опекуны должны добровольно проходить полноценную психиатрическую экспертизу. Как показывает печальный цибульковский опыт, без этого отдавать детей нельзя никому.
Когда же начинается гонка за результатом, когда осторожность и ответственность у чиновников заслоняет стремление стать лучшими, заслужить похвалу начальства за «хорошие результаты», можно гарантированно сказать, что у подопечных будут слёзы. Случай в Цибульковке — тот самый случай, когда гонка за количеством переходит в отрицательное качество результата.
Но вот сделает ли выводы из случившегося власть, задумается ли о ненужности революционной ломки существующей интернатной системы, или материальные интересы в нашем государстве так и будут заслонять интересы и без того обделенных судьбою детей?
