Мир не будет ни однополярным, ни многополярным, утверждает американский политолог Бреммер в статье FP. Уже нет стран, обладающих полной властью во всех областях. Будущее за цифровым миропорядком при доминировании не правительства, а технологических компаний.
Кто правит миром? Раньше ответить на этот вопрос было нетрудно. Если вы старше 45 лет, значит, вы выросли в мире, где доминировали две сверхдержавы. Соединенные Штаты с союзниками устанавливали правила по одну сторону Берлинской стены, а Советский Союз отдавал приказы по другую. Почти всем остальным приходилось подгонять под одну из сторон свои политические, экономические системы и системы безопасности. Это был биполярный мир.
Затем, в 1991 году, СССР распался, оставив США единственной мировой сверхдержавой. Они стали диктовать условия как благодаря доминирующей роли в международных организациях, так и посредством грубой силы. Это был однополярный мир.
Около 15 лет назад мир снова изменился и стал еще сложнее. Соединенные Штаты стали терять интерес к роли мирового жандарма, архитектора глобальной торговли и даже сторонника глобальных ценностей. Другие страны, становясь могущественнее, все чаще могли игнорировать правила, которые им не нравились, а иногда и сами их устанавливали. Наступила эпоха G-Zero, неполярного мира без глобальных лидеров.
Этот геополитический спад, когда глобальная архитектура перестала соответствовать лежащему в ее основе балансу сил, вызвали три события.
Во-первых, Россию не включили в возглавляемый Западом международный порядок. Сейчас эта бывшая великая держава, переживающая серьезный упадок, крайне разозлилась и считает Запад главным противником на мировой арене. Независимо от того, кто в этом виноват — США или Россия, — факт остается фактом.
Во-вторых, Китай включили в возглавляемые США институты, но с расчетом на то, что по мере интеграции, обретения богатства и могущества китайцы впитают также множество американских черт (превратятся в демократию свободного рынка, готовую стать ответственным участником возглавляемого США порядка и играть по правилам, не желая их менять). Как выясняется, ничего такого с ними не произошло — и Соединенные Штаты не готовы с этим мириться.
И в-третьих, Вашингтон с союзниками проигнорировали десятки миллионов собственных граждан, которые чувствовали себя обделенными из-за глобализации. Их недовольство подпитывалось растущим неравенством в доходах и заработной плате, изменением демографической ситуации и политики идентичности, а также поляризацией из-за новых мультимедийных технологий. В результате многолетнего пренебрежения большинство этих граждан перестали доверять правительствам и самой демократии, что, в свою очередь, лишило их лидеров способности и желания руководить.
Все геополитические кризисы, которыми пестрят заголовки сегодняшних газет: конфликт в Украине, конфронтация из-за Тайваня, ядерная напряженность в отношениях с Ираном и Северной Кореей и т.д. и т.п. — около 90% из них прямо или косвенно связаны с геополитическим спадом, вызванным этими тремя проблемами. Не с отдельными лидерами. Они стали структурной особенностью нашего геополитического ландшафта.
Однако, хорошо это или плохо, геополитические рецессии не длятся вечно. И грядущий глобальный порядок есть нечто совершенное непохожее на то, к чему мы привыкли.
Мы больше не живем в однополярном, биполярном или многополярном мире. Почему? Потому что у нас больше нет многомерных сверхдержав — стран, которые обладают глобальной властью во всех областях. Да-да, Соединенные Штаты и Китай сегодня не являются сверхдержавами — по крайней мере, не в том смысле, в каком мы всегда использовали этот термин. А отсутствие сверхдержав означает отсутствие единого глобального порядка. Вместо этого сегодня мы имеем множество отдельных, но пересекающихся мировых порядков.
Во-первых, мы наблюдаем однополярный порядок безопасности. Соединенные Штаты — единственная страна, которая может посылать солдат, моряков и военную технику в любой уголок мира. Остальные даже близко на это неспособны. Роль Америки в системе безопасности сегодня стала важнее — и, по сути, более доминирующей, — чем 10 лет назад.
Китай быстро наращивает военный потенциал в Азии, но в таком масштабе — только там. Это все больше беспокоит союзников Америки в Индо-Тихоокеанском регионе, которые пуще прежнего полагаются на американский зонтик безопасности. Российско-украинский конфликт аналогичным образом сделал Европу наиболее зависимой от НАТО во главе с США. Между тем, вооруженные силы России понесли в Украине потери, и восстановить все это перед лицом западных санкций будет непросто.
Да, Китай, Россия и другие страны обладают ядерным оружием, но его фактическое применение по-прежнему равносильно самоубийству. США являются единственной в мире сверхдержавой в области безопасности — и останутся таковой как минимум в течение следующего десятилетия.
Но военная мощь не позволяет Вашингтону устанавливать правила в мировой экономике, потому что экономический порядок многополярен. У США по-прежнему крупнейшая в мире, крепкая и динамичная экономика, но глобальную власть здесь разделяют многие.
Несмотря на все разговоры о новой холодной войне, Соединенные Штаты и Китай слишком экономически взаимозависимы, чтобы отделяться друг от друга. Их двусторонняя торговля достигает все новых максимумов, и другие страны стремятся получить доступ как к американской мощи, так и к растущему китайскому рынку (который вскоре станет крупнейшим в мире). В мире не может быть экономической холодной войны, если нет желающих становиться одной из ее сторон.
Между тем, крупнейшим в мире общим рынком является Евросоюз, и он способен устанавливать правила и стандарты, которые американцы, китайцы и другие обязаны принимать в качестве платы за ведение с ним бизнеса. Япония по-прежнему удерживает статус мировой экономической державы, хоть и не без труда. Экономика Индии растет быстро, а вместе с ней и влияние на мировой арене.
Относительная важность этих и других экономик продолжит меняться в течение ближайших 10 лет, но глобальный экономический порядок, несомненно, останется многополярным.
Между системой безопасности и экономическим порядком существует напряженность. Соединенные Штаты хотят определять все больше и больше сфер экономики как критически важные для нацбезопасности и оказывают давление на другие страны с тем, чтобы те соответствующим образом корректировали политику в отношении полупроводников, важнейших полезных ископаемых, а вскоре, может, и в отношении TikTok. Со своей стороны, Китай хочет использовать имеющиеся у него коммерческие рычаги для усиления дипломатического влияния. Европа, Индия, Япония и другие страны хотят гарантий, что ни безопасность, ни экономический порядок не станут доминировать друг над другом — и, скорее всего, им это удастся.
Это два мировых порядка, которые мы уже наблюдаем. Но есть и третий, быстро формирующийся порядок, который вскоре будет иметь большее влияние, чем другие — цифровой. В отличие от любого другого геополитического порядка прошлого и настоящего, доминирующими субъектами, устанавливающими правила и осуществляющими власть, станут не правительства, а технологические компании.
Вы в курсе, что оружие, разведданные и программы обучение НАТО помогают украинцам защищать свою землю. Но не приди в первые дни конфликта на помощь западные технологические компании — отразив российские кибератаки и позволив украинским лидерам поддерживать связь с солдатами на передовой, — Россия в считанные недели полностью выбила бы Украину из сети, эффективно завершив (и выиграв) противостояние.
Возможно, в отсутствие технологических компаний и их влияния в новом цифровом порядке президент Украины Владимир Зеленский не был бы сегодня у власти.
Технологические компании решают, сможет ли в ходе избирательной кампании бывший президент США Дональд Трамп выступать без фильтров в режиме реального времени перед сотнями миллионов людей. Без соцсетей с их способностью распространять теории заговора не было бы восстания 6 января на Капитолийском холме, бунтов дальнобойщиков в Оттаве, восстания 8 января в Бразилии и так далее.
Технологические компании определяют даже нашу идентичность. Раньше мы задавались вопросом, является ли человеческое поведение в первую очередь результатом генетики или воспитания. А теперь знаем, что роль играют и генетика, и воспитание, и алгоритм. Цифровой порядок становится важнейшим фактором, определяющим то, как мы живем, во что верим, чего хотим — и что готовы сделать, чтобы этого добиться.
Умопомрачительное количество власти, которое скопили технологические компании, сделало их самостоятельными геополитическими игроками. Эти коммерческие субъекты уже контролируют те аспекты общества, экономики и национальной безопасности, которые долгое время были исключительной прерогативой государства. Их личные решения напрямую влияют на жизнедеятельность, взаимодействие и даже образ мыслей миллиардов людей по всей планете. Все чаще они также формируют в том числе и глобальную среду, в рамках которой осуществляется деятельность самих правительств.
Но как технологические компании будут использовать новообретенную мощь? Здесь есть три возможных сценария.
Если американские и китайские политические лидеры продолжат все решительнее заявлять о себе в цифровом пространстве, а предприятия IT-индустрии объединятся с правительствами своих стран, мы попадем в условия технологической холодной войны между США и Китаем. Цифровой мир будет расколот надвое, другие страны будут вынуждены принять одну из сторон, а глобализация начнет рассыпаться по мере превращения этих несвязанных стратегических технологий в стратегически важные направления национальной безопасности и глобальной экономики.
Если IT-компании будут придерживаться стратегий глобального роста, не соглашаясь с правительствами и сохраняя существующий разрыв между физической и цифровой сферами конкуренции, то нашему взору предстанет новая глобализация: глобальный цифровой порядок. Технологические гиганты сохранят суверенитет в цифровом пространстве, конкурируя в основном друг с другом за прибыль, а с правительствами — за геополитическую власть. Можно провести аналогию с крупными государственными субъектами, которые в настоящее время борются за влияние в условиях наложения друг на друга модели экономики и безопасности.
Но если само цифровое пространство станет главной ареной соперничества великих держав, а власть правительств продолжит ослабевать по сравнению с властью технологических компаний, то цифровой порядок станет доминирующим. Если это произойдет, возникнет пост-вестфальский мир — технополярный порядок, в котором на долю технологических компаний выпадет роль центральных игроков в геополитике XXI века.
Все три сценария вполне правдоподобны, и ни один не носит неотвратимый характер. То, к какому мы в итоге придем, будет зависеть от изменений в существующих структурах власти в результате взрывного характера искусственного интеллекта, возможности и желания правительств регулировать технологические компании и — что важнее всего — решения технологических лидеров относительно способов использования новообретенной власти.
По материалам иностранных СМИ
