«Социология стала инструментом политтехнологий. Это не ново. А за год до выборов эта технология активно навязывается ради обеспечения „психологического преимущества“ и „закрепления лидерства“ при отсутствии реальной содержательной кампании», — написала на днях в Фейсбуке зампредседателя фракции «Народный фронт» Виктория Сюмар.
Так ли плоха отечественная социология? Можно ли определить, какой опрос честный, а какой фальшивый? Почему не стоит доверять, когда говорят, что ошибка выборки не превышает 3%? Есть ли в Украине запрос на чёткое идеологическое разделение партий? На эти и другие вопросы отвечает социолог и доктор философских наук Евгений Головаха.
— Евгений Иванович, как вы прокомментируете слова Сюмар?
— Это — типичная история: у какой-то политической силы падает рейтинг, и её спикеры начинают рассказывать, какая плохая социология, и как она используется в информационной войне. Как только рейтинг повышается, социология оказывается очень важной и необходимой.
— По каким признакам можно определить, дают ли социологи (или те, кто называет себя таковыми) честные или фальшивые рейтинги?
— Научные организации, как правило, не проводят рейтинговых замеров, они могут это делать разве что для своих исследовательских целей. Коммерческие центры бывают разные. Нужно смотреть на их репутацию, опыт работы, квалифицированность руководства. А проще всего — проверить, зарегистрирована ли фирма и аккредитована ли она при международных социологических организациях.
Но при этом нужно учитывать: в массовых опросах, какие бы солидные организации их ни проводили, возможны серьёзные ошибки, связанные с дизайном исследования.
— По поводу искажений. Недавно домой ко мне пришёл интервьюер, пожилая женщина, из одного социологического центра. Предложив ответить на вопросы, которые касались выборов, сразу добавила: «Я могу, если что, сама заполнить анкету, а вы просто скажите, если позвонят, что я к вам приходила». Если многие респонденты соглашаются на такое, что мы тогда получаем в итоговых результатах?
— Это — грубейшее нарушение. Такое проверяется повторным опросом, как правило, 10% от всех респондентов. Не просто звонят, а приходят и заново опрашивают, и, если будет выявлено, что первый интервьюер занимался самодеятельностью, он будет немедленно уволен.
Обычно опросчиков пускают только в 20% квартир. В интервьюеры берут в основном пожилых женщин, потому что они, как правило, работают добросовестно, и больше шансов, что им откроют дверь, чем, например, молодому мужчине.
Вообще, когда говорят, что ошибка выборки не превышает 2-3%, не надо этому сильно верить, поскольку речь идёт о теоретической погрешности. Со всеми же отклонениями от дизайна исследования и другими проблемами ошибка может достигать 4-5%.
Говоря в целом, преувеличивать значение опросов не нужно. Это — всего лишь зеркало, причём очень подвижное, сегодня так, завтра по-другому. К изменениям в обществе опросы не приводят. Но, если вы смотрите в зеркало и видите пятно на лице, наверное, стоит задуматься, всё ли в порядке с вашими внутренними органами, а не просто припудрить или помазать кремом и пойти дальше.
Другой вопрос, что социологические центры должны устраивать для журналистов лекции, семинары и ликбезы, как правильно воспринимать и интерпретировать данные массовых опросов. Вот увидят, что по мнению 60% граждан страна движется в неверном направлении, и начинают драматизировать. А ведь надо ещё сравнивать во времени, в динамике, в пространстве, как в других странах, и тогда может получится совершенно другая картина.
Я вообще не очень люблю цифры. Из-за этого часто конфликтую с журналистами. Просят дать им цифры, а я их не даю. Если я дам одну, то буду должен предоставить ещё десяток других, чтобы правильно оценить данные. Социологи, на мой взгляд, должны быть очень осторожны с цифрами и больше говорить о тенденциях.
— В одном из своих интервью вы говорите, что 15-20% избирателей решают за кого голосовать в последний день. Какие мотивы обычно побеждают в данном случае?
— Это зависит от очень многих факторов — и рациональных, и эмоциональных. Избиратель с радикальными убеждениями, как правило, раньше других определяется со своим выбором. Он с краю, он долго не думает. Есть люди, которые постоянно колеблются в своих предпочтениях. Вчера поддерживали одних, а сегодня появилась какая-то информация, и уже симпатизируют другим. У нас многие с поразительной частотой меняют свои политические вкусы.
— Ещё вы говорите, что больше половины украинских избирателей готовы голосовать в соответствии со своими идеологическими предпочтениями. Вы считаете, что у нас действительно есть запрос на чёткую идеологическую разбивку партий?
— Несомненно. Идеологическая сила — это сила, которая представляет интересы той или иной большой группы населения. Если ты левый, то защищаешь слабых; если либерал, то сильных, рассчитывая, что они помогут слабым. Если ты радикал, то хочешь перевернуть всё с ног на голову.
Сейчас в Украине значительная часть избирателей могла бы сгруппироваться вокруг двух условных партий — национал-демократов и социал-демократов.
— В другом интервью вы отмечаете: «СМИ должны понимать, как то, что они делают, влияет на избирателей, и здесь в первую очередь нужна реформа журналистского образования». Что именно нужно реформировать?
— Я не медиаэксперт, но мне кажется, что в журналистике должна быть специализация. Чтобы одни фокусировались на политике и идеологии, другие — на экономике и промышленности, третьи — на науке и её популяризации. Кто-то занимается расследованиями, кто-то пишет об общественном мнение и так далее. Чтобы была специализация на определённом классе проблем.
Учёные, исследователи должны в этом помогать журналистам. Тут я с себя ответственности не снимаю. Профессиональные обозреватели, популяризующие науку, у нас вообще исчезли как класс. Сейчас пишут о науке порой чёрт знает что.
А сколько у нас псевдоэкспертов? Какую они прошли подготовку, чтобы называться специалистами в своей области? Я же вижу, как некоторые комментаторы, которых представляют экспертами в той области, где я что-то понимаю, несут просто какую-то ахинею и загаживают людям мозги.
Иногда мне становится страшно от того, что они говорят. Но их зовут на эфиры, потому что они могут сказать что-то эмоциональное, скандальное, чтобы привлечь аудиторию.
Но всё это — не повод опускать руки тем, кто стремится работать честно, добросовестно и профессионально. Каждый камень, положенный в стену, увеличивает её. Главное — чтобы это был верный камень и правильно положенный в нужном месте. Тогда будет меньше риск, что стена рухнет.
Это касается любой сферы. Ничего быстро мы сделать не сможем, но и спешить не надо. Человек тем и отличается от других животных, что способен думать не только о своих детях и внуках, но и о том, какие основы он закладывает для жизни следующих поколений.
