Полковник Владимир Скоростецкий недавно вернулся из Авдеевки, где исполнял свои обязанности в составе информативно-оперативной группы тактической группировки «Донецк». Главная задача подобных мобильных групп военных журналистов — оперативный сбор и обнародование информации о преступлениях российско-террористических войск в Украине.
— Расскажи, пожалуйста, почему именно сейчас так усилились обстрелы в Авдеевке.
— В Авдеевке до войны проживало около 22 тысяч человек. Большинство работало на Авдеевском коксохимическом комбинате. Это очень мощное предприятие и едва ли не единственное в Украине, поставляющее кокс комбинатам, производящим металл. Без кокса производственный цикл металла не возможен. Поэтому основная цель боевиков сейчас — подорвать экономические мощности Украины. И если такие предприятия находятся в зоне боевых действий, то их стремятся разрушить. Ныне фронт проходит по околицам Авдеевки. Печально известная промзона, где держит сейчас оборону одна из механизированных бригад Вооруженных сил Украины,— это уже часть города. И за время моего пребывания в Авдеевке комбинат три раза прекращал работу из-за обрыва линий энергоснабжения, идущих из оккупированной Макеевки. Сразу же и город оказывается на грани коллапса из-за отсутствия электрики и воды. Если доменные печи, в которых производится кокс, остынут, то снова их запустить невозможно, их нужно только разобрать и строить заново. И если его остановить, то это большой удар по экономике Украины. Поэтому наши войска предпринимают все меры, чтобы этого не произошло. Но есть один нюанс: боевики постоянно используют оружие, запрещенное Минскими договоренностями. Например, танки, чтобы стрелять. Они сначала стреляют по нашим позициям, потом — в глубь наших позиций. И попадают по жилым кварталам Авдеевки. А сперва у них начинают работать минометы. Их выстрелы и разрывы маскируют звуки от выстрелов танков.
— Как далеко враг от наших позиций?
— На некоторых участках бывает и до семидесяти метров от наших окопов. Иногда противника видно невооруженным глазом.
— И наши с ними переговариваются?
— Единственный язык, на котором можно говорить с террористами-оккупантами, это язык оружия. На фронте практически постоянно идут бои. Это больше, чем война идей. Это война с реальным врагом. Его нужно бить, гнать с нашей земли. Какие могут быть переговоры с людьми, которые стреляют в тебя?! Там работают диверсионно-раведывательные группы противника. Но наши давно знают, как с ними «говорить».
— Как давно там установилась зона размежевания?
— Фронт стабилизировался в начале 2015 года. На некоторых участках наши войска продвинулись вглубь до двух километров. А в Авдеевке такая ситуация с 2015 года. Боевые действия продолжаются перманентно. Противник пытается прощупать нашу оборону и бить в те точки, где он может получить преимущество.
— А люди в Авдеевке живут?
— Да. Хотя многие выехали. Но тысяч 15 осталось. Их нужно обеспечивать водой, едой. Восстановили три скважины на этой территории.
Организована работа миссии «Красного Креста», других гуманитарных организаций и зарубежных фондов. Они обеспечивали подвоз и организованную прдачу подачу питьевой воды. Во время январских событий были организованы пункты обогрева, раздача продуктовых наборов. Но основное — то электричество и вода. Потому что без электричества не будут работать насосы донецкой фильтровочной станции, а это очень большая проблема. Эта станция поставляет воду не только в Авдеевку, но и в Макеевку, в сам Донецк. Когда я там был, работу этой санции удалось возобновить. Потом, к сожалению, из-за обстрелов она снова прекратила работу. Ремонтировать нужно, однако российская сторона, представляющая интересы боевиков, не хотела давать гарантии безопасности ремонтным бригадам. Эта станция находится в "серой" зоне, между нашими позициями и позициями боевиков. Там даже было такое, что представители ОБСЕ запустили летательный аппарат, чтобы сверху оценить обстановку. И боевики его то ли сбили, то ли посадили и забрали. Из этого можно сделать вывод, что разрушение было именно со стороны боевиков. А когда разрешение и гарантии безопасности для ремонтных бригад были получены, то оказалось, что станция заминирована. Перед ними зашли саперы и обнаружили взрвоопасные устройства. Я думаю, этот случай задокументирован и передан представителям Украины в Гааге.
— А кто с той стороны там стоит?
— Когда я там был, то там стояли подразделения боевиков, которые официально считаются подразделениями армии «ДНР». Но судя по профессиональным действиям противника, это российские "регуляры", маскирующиеся под местное ополчение.
— А с нашей стороны?
— Разные люди. Есть и кадровые офицеры, есть и совершенно мирные в прошлом люди. Например, бывший дальнобойщик, променявший свою фуру на военный «урал», потому что пошел служить его брат. Они сейчас служат в одном батальоне, но в разных ротах и ездят друг к другу в гости. Там цвет нации находится.
а
— А местное население?
— Оно разное. Молодежь проукраинская. Те, кто заниемается бизнесом, тоже преимущественно имеют проукраинскую позицию. Группа риска — пенсионеры. Была такая ситуация, когда мы ходили смотреть возобновление работы скважин в городе. Стоят в очередях люди, которым за 50-60 лет. И они сильно превозносят Советский Союз. Такое впечатление, что ты слушаешь Совинформбюро. Возможно, и это есть частью плана боевиков. Ведь я же говорил, что сначала танк "работает" по другим позициям, а потом выпускает 3-5 снарядов по городу. Таким образом поддерживаются протестные настроения среди местного населения. А если учесть, что украинского телевидения там нет, а местные кабельные операторы транслируют либо российские каналы, либо же местную сепарскую пропаганду, то это и неудивительно. Это не информационный ресурс, а пропаганда. Объективных новостей там нет, все построено так, чтобы очень сильно "въедаться" в подкорку. А то, что я слышал в очереди за водой, это еще более "красочное" изложение этих передач. То какое может быть отношение к нам, если там постоянная идеологическая обработка, подкрепленная боевыми случаями. Они все время твердят: «Укры стреляют по нам».
— А какой там бизнес?
— Обычный. Человек хочет есть, пить, ездить. Да даже повеселиться. Я видел, как во время обстрела в кафешке продолжалась дискотека. Это выглядело дико. А разве у людей есть выбор? Поэтому они пытаются к этому привыкнуть, чтоб не сойти с ума.
— Там бывают свадьбы?
— Да. Может, не в самой Авдеевке, а ездят в Краматорск, чтобы пожениться. Самой свадьбы я не видел. А дни рождения в кафе видел.
— Но если ты говоришь, что там постоянно проблема з водой, то люди, вероятно, экономят ее и не тратят попусту, чтобы мыться или стирать?
— Они научились справляться с этим минимумом. Несмотря на обстрелы, на недостаток води, на иные трудности, люди там ухожены. Женщины в большинстве своем с маникюром, с прическами. Не знаю, как им это удается, но удается же.
— Ты на войне с 2014-го. Что изменилось с тех пор?
— Сформировалась прослойка общества — воины. Это не солдаты или офицеры. Это — воины. Это — состояние души. Даже если в прошлой жизни он был бухгалтером и считал чужие деньги. А на войне он стал воином, он имеет друзей, которых никогда не имел.
— А местное население?
— Дети почувствовали разницу. Они позиционируют себя как часть Украины. Старшее население — это я уже сказал. Хотя и среди них есть патриоты Украины. Но нам необходимо концентрироваться на работе с молодым поколением. Старших людей мы не переубедим. Они должны дожить свой век в своем мире.
— А там есть молодежь?
— Есть. Кстати, во время обстрелов школы почти не прекращали занятий. Детские садики тоже. Местные ребятишки знают, как пуля свистит, как работает пушка. Это дети войны.
— Ты только фиксировал последствия обстрелов?
— Фиксировал, разговаривал с людьми. Однажды выехали на место обстрела, это был жилой дом. Оказалось, что огонь там не удалось загасить полностью, и он разгорался. Живут там старушка со своим мужем-инвалидом и ее сын. Разумеется, мы сначала помогали загасить огонь. А потом поговорили с тем сыном, который стал убеждать нас, что стреляли «укры». Но он в свое время служил в армии танкистом. И вспомнил вдруг все: как работает танк, как стреляет, какие виды танковых снарядов бывают и какие от них разрушения. А вспомнив, осмотрел свой разрушенный дом. И его осенило: стреляют-то не «укры»!
— Это еще долго будет продолжаться?
— Украинская армия может дать гарантии, что в случае команды «вперед» в максимально сжатые сроки ее выполнит и освободит оккупированные территории. Однако войны начинают политики, а завершают дипломаты. А военные — только исполнители.
