Кто стоит за так называемым кассетным скандалом Онищенко? Можно ли это в принципе назвать скандалом и что ждет украинскую верхушку, если обнародованный компромат окажется правдой? Как будет вести себя президент и почему Онищенко выбросил компромат именно сейчас? Об этом и многом другом в эксклюзивном интервью «Фразе» рассказал политолог, директор института стратегических исследований «Новая Украина» Андрей Ермолаев.
Андрей, на ваш взгляд, кто больше заинтересован в кассетном скандале Онищенко?
А разве это скандал? Хотя многие это называют скандалом, но вы же знаете, что как корабль назовете, так он и поплывет.
Тем не менее пресса уже называет компромат Онищенко «пленками Мельниченко № 2». Все-таки в чьих интересах по факту больше сработал Онищенко?
Понимаете, дело в том, что факт-то еще не состоялся. Прежде всего потому, что интересы не заявлены. Даже если речь идет о компромате, бьющем по репутации президента страны, вопрос конечной цели остается открытым.
В этой ситуации очень важно все называть правильно. Онищенко — плоть от плоти той самой системы олигархического управления страной, которую мы все знаем и не раз описывали в самых разных красках. И его компроматная атака — скорее самозащита, чем продуманная личная стратегия. Другое дело — как этой атакой распорядятся крупные игроки: национальные правительства и спецслужбы других стран, медиакратия, внутренние оппоненты Порошенко.
Но разве такой человек, как Онищенко, мог вдруг появиться случайно?
Разумеется, нет. Но он и не появлялся «случайно». Это ведь не неожиданно взявшийся откуда-то персонаж. Это известный состоятельный человек, связанный с большим бизнесом.
Слухи о его криминальном прошлом — правда?
Судя по публикациям о его биографии, у него достаточно «серое» прошлое. У нас сейчас много таких деятелей. Если журналисты внимательно поскребут многих известных политиков национального и регионального уровня, распиаренных меценатов и селебрити, то окажется, что многие из них — «дети» того самого первобытного капитализма 90-х, с влиятельными ОПГ и «номенклатурной крышей», криминальными инвестициями и легализацией. Какой-то десяток-полтора лет назад имена политиков и известных «авторитетов» переплетались и в политической, и в экономической сферах. Но кризисы и революции, смены режимов и калейдоскоп выборов укоротили коллективную память. Вчерашние торговцы и цеховики стали «провайдерами реформ», а многочисленные «саши белые» — уважаемыми бизнесменами и общественными деятелями. А ведь многие нынешние топ-политики и вчерашние первые лица — продукт эпохи 90-х, «украинские рокфеллеры с нераскрытой тайной первого миллиона».
Но как ни раскрашивай фасад, живут-то они вовсе не по тем законам, которые прописаны в нашем законодательстве и которые декларируются. Они работают согласно традициям и «неписаному праву» договорняков и взаимных обязательств, со «стрелками» в ночных кабинетах.
В этой истории Онищенко позиционирует себя как свидетель, но свидетель ли он?
Прежде всего он покинул Украину лишь тогда, когда, по собственным признаниям, не получил убедительных гарантий личной безопасности — политической, бизнесовой и пр. То есть он, как я понимаю, до последнего надеялся, что сработает «звычаевый» механизм договорняков. А этот-то механизм и перестал сейчас работать! Режим, с которым сотрудничал и которому помогал Онищенко, стал «пожирать» своих партнеров, друзей и врагов по периметру — за любой возникающий риск своей монополии. Так было с бизнесом и политиками из оппозиции, так было с «варягами» в исполнительной власти, с гражданско-политическим активом Майдана. И так теперь происходит с собственными бизнес-партнерами, с которыми еще вчера держались за один чемодан в лифте!
Иными словами, Онищенко никогда не станет вторым Березовским?
Онищенко не претендует и не станет «украинским Березовским». Борис Березовский, убежав из путинской России, пытался позиционировать себя как деятель, который поддерживает определенные политические движения и определенный вектор развития России. Он был достаточно активен как политический идеолог, выступая за либеральную Россию. Хотя нужно признать, что сам Березовский и был одним из символов той самой бандитско-олигархической России, на смену которой пришли силовая олигархия и «новое дворянство» эпохи Путина.
Но в случае с Онищенко история совсем другая. Онищенко занял позицию активного свидетеля, а его информация и выброшенный компромат — это скорее линия защиты, по сути, свидетельские показания, обличающие и его самого как соучастника. Но если самообличение стало защитой, значит, достигнут какой-то край. Слишком высоки жизненные ставки, на грани личной свободы и личной жизни.
То есть компромат Онишенко — это в первую очередь его собственная безопасность?
Во всяком случае, выглядит так, что он использует имеющуюся у него информацию как в плане личного свидетельства, так и в плане неких гарантий своей безопасности. Он создал свою «линию защиты» от криминальных преследований и, возможно, еще каких-то преследований, о которых мы можем только подозревать.
Поэтому он и не спешит возвращаться в Украину?
Он боится возвращаться. И не скрывает своих опасений, говорит о недоверии правоохранительным структурам Украины. Именно поэтому он как инициативный свидетель заручается поддержкой крупнейшей полицейской державы мира — США. Те возможности, которые есть у спецслужб Соединенных Штатов, — это в первую очередь возможности глобального контроля и упреждающих следственных действий за гражданином любой страны, если, не дай Бог, он посягает на интересы Соединенных Штатов. В данном же случае речь идет ни много ни мало — о государственных деятелях Украины, которые могут быть заподозрены в хищении американской финансовой помощи и кредитов МВФ с целью политической коррупции. И здесь «под колпаком» окажутся и те, кто мог способствовать расхищению, и те, кто был «потребителем». Для меня в этом плане знаковым было не заявление Онищенко, а проявленный недавно интерес МВФ к публичным данным е-декларирования. Круг замыкается, Онищенко дал свой вариант ответа, как и кем могут растаскиваться кредитные ресурсы.
И насколько это шоу может затянуться?
В этом отношении какого-то продолжения в Украине с участием Онищенко я не ожидаю, да и вряд ли это возможно. Не будет его возвращения как некоего политического события и не будет его личной активной политической игры.
А дело Онищенко?
А вот «дело Онищенко» начинает жить своей жизнью. Ведь он сделал так, что его свидетельства, его документы, о которых он упоминает, и все те данные, которые сейчас выбрасываются в медиа, уже приобретают свою историю.
Кстати, а что вы думаете о самом появляющемся компромате?
Честно говоря, я вообще не считаю нужным это обсуждать. Какие-то записи каких-то людей. Полный бред. Важно другое. В эту игру включаются спецслужбы США, дипломатия ЕС и пропагандистская машина России. И все эти три субъекта игры будут непосредственно влиять на судьбу нынешнего политического режима, буквально поперсонально. Мне это очень напоминает сценарий конца 1999 года, если кто еще помнит. Со слухами о списках коррупционеров вокруг Леонида Кучмы, торгами вокруг состава будущего правительства, мелкой игрой на понижение градуса с референдумом 2000 года и прочим. Суть сценария-99 — добиться нового компромисса в среде украинских элит без переворотов и потрясений, «продавливание» нового баланса и попытка демонтажа авторитарного режима. Тогда не вышло. Ход последующих событий пересказывать не буду.
Сейчас ситуация иная, но алгоритм может быть схожий. Внешние игроки получили уникальный инструмент — свидетельские показания одного из крупных политиков-олигархов из Украины. Причем, заметьте, по его доброй воле.
Что касается ситуации в самой Украине, и почему, на мой взгляд, Онищенко поступает именно так: вероятнее всего, тот баланс интересов, который после революционных событий 2013-14 годов пытались организовать наиболее влиятельные политико-экономические круги Украины как в бизнесе, так и в политической среде и который действительно нужен был Украине как условие стабилизации государства и общества, так и не был достигнут. Наоборот, скатывание нового режима к коллективной, а затем и к автократической монополии на власть и экономическое управление вновь вернуло Украину в состояние «войны всех против всех». Даже «барвихинские беженцы» почувствовали шанс на возврат. А как иначе объяснить смелость и даже наглость бывших правителей, которые менторским тоном через три года войны и кризисов рассказывают, как они будут спасать страну и возрождать Донбасс?..
По сути, Онищенко и говорит о монополии нового режима, который, прикрываясь войной и риторикой, подгребает все под себя.
По сути, все, что вылилось для него в разрушение бизнеса?
Именно. Это вылилось в угрозу и для бизнеса, и для его политической карьеры. Но ведь все дело в том, что то, о чем, по сути, заявляет Онищенко, свидетельствует, что разрушение и недопущение какого-либо баланса интересов происходит везде.
То есть экономическая диктатура уже является фактом?
Разумеется. Люди при власти силовыми, экономическими и административными методами просто избавляются от конкурентов. На всех рынках и «сферах влияния»: как в борьбе за бюджетные ресурсы, так и в борьбе за промышленные и банковские активы, в борьбе за контроль над территориями. Поэтому заявления Онищенко — это реакция на экономическую и политическую узурпацию власти в самом широком смысле этого слова.
Но почему он и почему сейчас?
Возможно, он поступил так потому, что чувствует, что в таком векторе развития не заинтересованы те, кто прежде всего являются главными партнерами Украины: Запад, США и Евросоюз.
Но почему?
Потому что, как ни парадоксально, у западных партеров нет серьезных рычагов влияния на такую узурпацию. Во всяком случае, не было до этого момента. Демарши Саакашвили, распад БПП на «режимников» и «демократов», дискредитация НФ — все это выглядело как «белый шум», который не влияет на стабильность собственно режима. У стола двигали стулья, но никто не собирался трогать сам стол.
По сути, получалось, что украинская власть сама лепит из себя диктатуру. С очень непривлекательным имиджем: коррупция, милитарность, ура-патриотизм, автократичность, демагогия и необязательность. А главное, что такой режим вел страну к новым революциям и потрясениям. Ожидания бунтов и переворотов стали уже привычными в политической и медиа-среде. И какие могут быть последствия очередного витка кризиса в Украине, никто толком не мог ответить. «Коллективное поведение жертвы».
И Онищенко был нужен. Независимо от того, насколько он мотивирован сам. Исключительно как бикфордов шнур начала демонтажа этой системы.
Мы сейчас находимся в пространстве принятия решения о демонтаже нового украинского режима. Именно поэтому мы и наблюдаем такой разгон информации вовне и такую растерянность, такое замирание относительно всего, что связано с делом Онищенко в Украине. Парадокс в том, что вокруг Украины идет больше дискуссий и выброса информации, чем в самой Украине.
И какой путь может быть избран для демонтажа этого режима?
Первый путь — через досрочные перевыборы. Так было в 1993-94, 2007, 2013-14 гг. Досрочные парламентские выборы и поиск нового политического формата власти. Проблема в том, что этот вариант вроде бы и выглядит разумно, но для нынешнего режима пока не приемлем — потому что страшно, потому что нет консолидирующего ядра во власти, способного взять на себя роль модератора и переговорщика. И потому что это путь к неизбежным досрочным президентским выборам.
Поэтому Онищенко, я думаю, далеко не последний катализатор, ускоритель. Это только начало раскачивания. Так сказать, «глобальный шатун». Но к этому моменту Саакашвили, понимает он это или нет, уже стал разрушителем имиджа демократической власти. Его удары по репутации Яценюка и по окружению Порошенко были просто потрясающие. Также, оказавшись под давлением режима, эту же роль выполняет Лещенко. Чем больше на него давят и чем больше его дискредитируют, тем больше он вынужден давать жесткие оценки и обнародовать новые факты коррупции и нарушений.
Вот такой у нас получается «коллективный Мельниченко», и это только начало подрыва легитимности режима и подталкивание к изменениям уже более радикальными методами.
То есть очередной Майдан?
Я сомневаюсь в том, что это будет Майдан, потому что повторить события 2004-2005 и 2013-2014 годов просто невозможно. Не очередная «революция достоинства», а локальные «бунты гнева» — вот что уже происходит.
Скорее всего, режим будет агрессивно защищаться, «рамок» для прохождения на митинги и открытых новых дел еще будет много. Но и сопротивление будет нарастать. Вопрос — как?
Кризис режима связан с выраженной социальной повесткой: тарифы, доходы, безработица, нищета. И, что немаловажно, депрессия и апатия. Люди, которых социальная повестка задевает непосредственно, — а это пенсионеры, семьи с низкими доходами, бюджетники, — не будут разбивать палатки и петь рок-баллады на площадях. Их протест — скорее эмоции, «выброс гнева», подпись в подписном листе, присутствие" на акции, но — не участие.
Для режима такое депрессивное поведение выглядит как управляемость, стабильность.
На самом деле все хуже. Отчаявшиеся люди в какой-то момент могут поверить и довериться самому яркому политическому спекулянту или «сильной руке», «быстрой ноге», им нужно решение, а путь они готовы доверить тому, кто заявит о себе.
Тут у нас пока вакуум.
Оппозиция ведет себя «по правилам». Заявления, мирные акции, медиа-активность. Все. Вождей и «буйных» нет. Моральных авторитетов и народных кумиров —тоже.
Радикалы пока не соорганизованы и не знают, что делать после штурма Банковой. А потому пока молчат. «Рокеры в камуфляже».
Гражданский актив и студенческая молодежь испытывают когнитивный диссонанс — как связать свое участие а Майдане-2014 с нынешним протестом? А потому растерянно ждут внятных мифо-формул.
Война на Донбассе также выступает скорее сдерживающим фактором, чем причиной социальных взрывов. Но и здесь ощутима смена общественных настроений. Все меньше украинцев считают, что это лишь «война Украины с Россией и с сепаратистами», все больше видят в конфликте межолигархическую возню и большой кровавый бизнес.
В этой ситуации растущие мелкие вспышки «социальных врадиевок» из-за тарифов, холода в домах, коллекторских скандалов будут нарастать, как снежный ком, но мелкими хлопьями. «Тихое кипение».
Поэтому нарастание давления извне, компроматная волна потребуют новых поводов и фигурантов. А в политике — новых героев, и, вполне вероятно, вне парламентских стен.
Влияние региональных элит и лидеров, признанных в отдельных регионах, и рост политической активности самых разных сил в центре могут привести к самым неожиданным поворотам. Вплоть до новых бегств, сепаратистских заявлений и городского хаоса. Это просто нужно иметь в виду, учитывая состояние людей, милитаризацию и криминализацию общества.
В целом все это напоминает «ловушку для режима», где единственной альтернативой может быть вынужденный отказ от единовластия и поиск (причем публичный) компромисса. Компромисс в парламенте. В отношении правительства и курса. Компромисс в вопросе войны и условий мира.
В итоге — ускоренная перезагрузка украинского режима и формирование нового, более адекватного, более равновесного состава элиты, где нет ни у кого монополии на власть в одних руках. Это еще и путь к решению более серьезной проблемы — проблемы с войной на Донбассе.
Поэтому Онищенко вольно или невольно становится частью решения украинского вопроса в широком смысле этого слова. Вот такая парадоксальная его роль в этой истории.
И чем это может обернуться для фигурантов?
Я когда-то уже говорил, что Павел Лазаренко стал своеобразным символом коллективной судьбы для очень многих украинских политиков. Думаю, что у нас впереди целая волна таких Лазаренко, которые действительно окажутся той «ценой», которую Украине придется заплатить за контрреволюцию.
Уверенность в том, что Майдан превратил правящий состав если не в святых, то в подвижников, долго ослепляла власть, создала иллюзию вседозволенности и шанса на узурпацию национальной власти, не оглядываясь. Но участие на Майдане — это же не индульгенция от новых грехов и вранья. Наоборот, это повышение планки требований, и спрос посерьезнее будет. Особенно от тех западных лидеров, которые, поддерживая Украину, уже потеряли в рейтинге и в доверии своих избирателей.
Украинский вопрос стал «камнем преткновения» в вопросе мирового баланса сил и интересов. И времени на спотыкание уже не осталось. Потерянный 2016 год — последняя капля терпения. «Аннушка пролила масло».
Тогда где выход? Выборы?
Я убежден, что вариант выборов, так сказать, шанс на управляемую перезагрузку системы еще есть. Особенно, учитывая гражданские и демократические традиции в украинском обществе путем консенсусных выборов. Но эта возможность тает на глазах. А вот нарастание социального напряжения, когда большинство украинцев уже считают, что власть ведет войну с целью личного обогащения, а не для решения национального вопроса, непосильная ноша тарифов и растущий на глазах уровень безработицы, голод для многих, у кого нет доходов,— это то, что может обеспечить реальную поддержку потрясений. Не поддержку Майдана, а поддержку радикальных потрясений, включая такие пути, как незаконный захват власти, попытка переворота, даже сепаратистские идеи.
Сейчас у нас огромное количество людей с оружием. Это почва для появления новых альтернативных лидеров популистского толока, лидеров-харизматов, так как запрос на таких лидеров есть. И если политическим силам, которые сейчас организованы в парламенте, не хватит ума с этим справиться, то они будут просто сметены.
И сколько времени это займет?
По времени сказать сложно, но я думаю, что счет идет на дни, и, скорее всего, зима 2016-2017 все и определит.
