.thumb.jpg)
О людях той эпохи принято говорить с пиететом и почтением. Тем более, о ТАКИХ людях! В этой связи сразу вспоминается недавняя телепередача об известном и ныне еще здравствующем московском актере Владимире Этуше — рассказывая о нем, тележурналист все время повторял-причитал «железный Этуш, железный Этуш…»
С актером легендарным, ставшим своеобразным символом советского кино (искусства для всех народов СССР) Донатасом Банионисом я «встретился» первоначально в литовском Друскининкае. Там есть бронзовый памятник любимцу киношной публики. Памятник такой домашний и бесхитростный: отлитый в металле Банионис сидит на лавочке и держит в руках книгу. Рядом — такой же бронзовый журавель. Актер-памятник при этом жестикулирует другой рукой, будто разучивает свою очередную роль… Я с ним присел на лавочку рядом и попробовал изобразить общение.
Ему в апреле этого года исполнится 90.
Донатас Банионис живет сегодня в Вильнюсе. Живет в центре города, в довольно скромной, но современной и хорошо обставленной квартире. Семья поселилась в ней не так давно. Имеют Банионисы и квартиру в Паневежисе, знаменитом городе, литовской театральной Мекке — здесь мэтр работал главрежем театра. Многие годы… На днях я побывал у Донатаса в гостях.
Сразу замечу: один из любимцев зрителей «советской поры» сейчас, увы, не слишком избалован вниманием прессы и былых поклонников. А ведь можно сказать, он сам был и есть – «культовый» актер, так же, как и фильмы, в которых он снимался – тоже «культовые», всеми любимые! Вот лишь некоторые из тех кинолент, которые полюбились зрителям: «Никто не хотел умирать», «Берегись автомобиля», «Король Лир», «Мертвый сезон», «Солярис»... А вообще за время, проведенное на сцене и в кино, им проделана титаническая работа. Всего около ста воплощенных в жизнь театральных образов и более семидесяти киноролей! Последнее же время, то есть, лет около десяти, Донатаса Юозасовича не видно в новых главных ролях на киноэкране и на сцене. По понятной причине: возраст… Но при этом он сохраняет удивительную бодрость духа и охотно согласился дать интервью мне, украинскому журналисту:
Господин Донатас, время великих актеров ХХ века и режиссеров, у которых вы снимались, вроде как прошло. Литва, с ее новым искусством и киноискусством в том числе, самостоятельно идет своим путем в Евросоюзе. Попробую исходить из таких рубежей вашей карьеры, которые сейчас особенно очевидны. В 1944-м вы вышли на профессиональную театральную сцену, было это… в Каунасе? Потом был театр в Паневежисе. Первые ведущие роли — в середине 50-х. Потом первый фильм — еще через десять лет… Итак, получается, что 70 лет (!) назад началась ваша карьера актера, и 50 лет можно теперь праздновать с момента вашего дебюта в кино.
Да, сначала все было в Каунасе, где я родился. Мой дом родной в центре, в Старом городе, недалеко от Ратуши. Бегал там мальчишкой… Потом было, я так скажу, мое случайное вхождение в мир театра… Хотя ничего случайного по-настоящему не бывает в жизни, я ведь еще в школе увлекался этим — ходил в драмкружок. Играл все, что ни предлагали…
Что именно, какие роли?
Ой, вот этого уже не помню! Отец мой был простым ремесленником, хотел, чтобы и я пошел по его стопам. Но мне опять в юности повезло: на пути встретился замечательный режиссер, корифей театрального искусства, Юозас Мильтинис. Он учился перед этим во Франции и приехал в Литву, молодой, энергичный, полный идей… Он меня заметил и всячески потом продвигал! Ну, и наконец, мне еще раз очень повезло: я встретил Витаутаса Жалакявичуса, знаменитого впоследствии на весь Советский Союз кинорежиссера, и он меня пригласил на первую роль в кино.
Реплика автора. Донатас рассказывал, как в Паневежисе, в 40-е годы, при немецкой оккупации в городском театре ставили пьесы, играли на родном языке, в основном литовскую классику. Русских драматургов, понятно, нельзя было играть (оккупанты «не поняли бы»). Но и немецких — тоже не играли. Собственно, именно в Паневежисе и состоялся дебют его как актера. Труппа состояла из студентов. Вот с тех пор был на нем и на Мильтинисе ярлык такой — «работал при немцах».
Да, мы очень боялись большевизма. Мой папа уехал в Бразилию, эмигрировал еще в 30-х годах… А перед самой войной, за одну неделю по Литве прошли массовые аресты и депортации. Многие литовцы даже так думали: пусть приходят хотя бы и немцы, не пустят к нам коммунистов.
Высылали моих земляков за три часа. Ночью по городу ездили на грузовиках со списками и забирали людей. Без суда, без объяснений. «У тебя, говорят, дядя есть враг народа». Или что-то подобное. Это был приказ Сталина и разнарядка — выселить десять тысяч. Выселяли. Хватали, чтобы отчитаться. Чтобы самих потом не обвинили в подрывной деятельности. Три ночи такое было, что мне страшно вспомнить, что творилось! Боялись потом, что НКВД вернется. Я, собственно, потянул время — можно было и раньше бежать…» — это из автобиографии Баниониса. Тему эту в нашем с Донатасом Юозасовичем коротком, полуторачасовом интервью мы не развивали.
Итак, 1944-й, — еще при немецкой оккупации — вы оказались в труппе театра Паневежиса. Далее этапы вашей творческой жизни кратны десяти. Ведь потом еще десять лет прошло — вам уже дают играть одну из «козырных ролей», Павки Корчагина. Еще десять — и вы уже звезда кино…
Да, эту роль, Павки Корчагина, я помню хорошо. Сейчас над этим образом и над этой книгой кто-то посмеивается, но на самом-то деле — какой был благородный, смелый и сильный герой! Для меня он — идеальный! Я интересовался личностью самого писателя Островского, его биографией и жизненным подвигом. До сих пор им восхищаюсь.
Вопрос по ходу: как вы обычно работаете над ролью?
Реплика автора: Этот мой вопрос Донатас как бы не понимает сразу. Для него это ведь дело банальное и обычное: «Ну, как работаю... Так и работаю! Вживаюсь в образ. Читаю книгу-первоисточник (если он есть). Как меня учил мой главный учитель Мильтинис…»
Итак, после первого успеха в театре, вам все больше, больше и больше везло. Еще десять лет «после Корчагина» — и вы оказались в зените славы, благодаря фильму Жалакявичуса «Никто не хотел умирать».
Ну, все сводить к везению тоже нельзя… Все-таки я и актер хороший.
Безусловно, но ведь на том всесоюзном фестивале, в 1966-м году, у вас был крутой конкурент — фильм «Председатель», в котором снялся тоже прекрасный актер, Михаил Ульянов! Но предпочтение жюри отдало фильму Жалакявичуса…
Да, я знал Ульянова, великолепный актер, действительно!
Может быть, все таки дело не только в актерском мастерстве? Не было ли в вашем взлетете на самую вершину советского кино, в кинематографическую элиту, еще чего-то, кроме мастерства и везения? Не присутствовал ли также момент «идеологический»? Например, кому-то в партийном аппарате могло показаться выгодным популяризировать с помощью этого фильма нужную КПСС трактовку событий в Литве 40-х — 50-х годов?
Не могу сказать... Конечно, я на все это, прежде всего, как актер смотрю — и я все то, что показано в фильме, пережил сам…
В первом вашем фильме, принесшем вам и всей съемочной группе оглушительный успех (а вскоре — и Государственную премию СССР) очень страшная коллизия… По-моему, в ней есть даже нечто общее с происходящим сегодня в Киеве. В тот самом городе, где был кинофестиваль 66-го... Вам так не кажется? Вы не находите параллелей с той гражданской, по сути своей, войной, которую спровоцировало советское государство в Литве — с той ситуацией гражданского противостояния, которая сложилась сейчас в Украине?
Я не интересуюсь политикой. Да, телевизор смотрю, безусловно. Но не так, чтобы сидел там, перед этим экраном и искал новости политики.
А какие увлечения у вас в жизни? Времени, думаю, для досуга достаточно. Я читал о вас, что вы любите гулять на природе, увлекались рыбалкой…
Какой я рыбак теперь? Сейчас вообще достаточно редко бываю на улице.
С вами журналисты, представители прессы, часто встречаются?
Раньше, когда много снимался в кино, — конечно, интересен был журналистам. Сейчас уже меньше стало таких контактов. То, бывшее время безусловного успеха у публики, когда я был известен и очень нужен многим, — оно прошло.
До конца 80-х вы были кумиром многих советских граждан, миллионов зрителей, а после того, хоть я и знаю ряд фильмов и спектаклей, которые оказались впоследствии в You Tube, — но это уже не было так широко растиражировано, как те советские фильмы. Причины понятны. Но все равно обидно.
…Самый большой и неожиданный мой жизненный успех — это все-таки фильм «Никто не хотел умирать». Он получил много премий, широкий резонанс в стране! Приятно было играть, это был потрясающий период жизни.
Поскольку опять речь об этом фильме, и если опять вспомнить о том, что первый ваш успех состоялся в Киеве, то еще такой вопрос: что вы знаете об украинском кино?
Ну, Довженко, кинорежиссера, точно знаю. Еще несколько фильмов тех лет, которые нашумели и их запомнили… А так — мало знаю об Украине. Но вот, правда, одна из последних наших работ (постановка моего сына Раймундаса как режиссера), это был театральный спектакль «Встреча». Главные герои ее Бах (мой любимый композитор, кстати) и Гендель. Несколько лет назад мы привозили этот спектакль в Киев. Нас очень хорошо принимала украинская публика. И это несмотря на то, что мы играли на литовском (для зрителей был организован синхрон). На всех выступлениях были аншлаги!
… А вот вторым вашим фильмом, после которого вы стали интересны многим кинозрителям, стал «Берегись автомобиля».
О! Это была хоть небольшая, но для меня важная роль! Я ведь вышел, можно сказать, на мировой уровень! И рядом со мной играл сам Иннокентий Смоктуновский!
В этом фильме люди впервые, но и в последний раз слышали ваш голос. Ведь потом вы все время дублировались? Вместо вашего настоящего голоса мы слышали актеров других — то Заманского, то Демьяненко…
Мне это не слишком мешало в карьере. И в основном я доволен дубляжем… Кстати! Вы очень хорошо говорите по-русски. Вы действительно украинец?
Реплика автора. Тут мне пришлось акцентировать внимание моего собеседника на моем украинском произношении. Кажется, он поверил, что мое «г» действительно звучит по-украински… И, кстати говоря, литовский акцент самого Донатаса Юозасовича на самом деле почти не заметен. Мне лично странно, что его давали во всех фильмах с дубляжем. Может, чего-то тут, каких-то тонкостей не понимаю?
Еще несколько слов о ваших первых двух фильмах. В фильме Жалакявичуса вам приятно и органично (более подходящее — последнее слово) было играть потому, что, как вы сказали раньше…
Потому что я пережил все эти жуткие страсти, и я знаю, я сам видел, как боролись партизаны с советскими оккупационными войсками, отстаивая нашу независимость.
Но вы, волею режиссера, вынуждены были играть человека, защищавшего как раз советскую власть…
Да, но правильнее будет сказать, что мой герой боролся не за власть. А просто — за свою жизнь в той страшной ситуации. Я защищал в этой роли председателя Вайткуса, вовсе не государство и не социальную систему. Поэтому и образ этот не фальшивый, вполне понятный любому из нас. Играть было приятно, потому что это была жизнь моя.
Вы потом, в следующем фильме, снимались у молодого, но уже корифея Эльдара Рязанова — с известными актерами, тоже корифеями: Олегом Ефремовым, Анатолием Папановым, Иннокентием Смоктуновским…
Особенно мне приятно было, что рядом со мной Смоктуновский. Что вы! Это так льстило мне! Он ведь тогда уже был звездой первой величины. Он был уже очень известен в Союзе.
Вы учились у него актерскому мастерству?
Знаете, я уже тогда был опытный актер. Практически все умел на сцене. Нас хорошо учили в юности ремеслу артиста, наш метр Мильтинис был тоже ведь мэтром литовского театра. И если уже говорить о Смоктуновском именно, то я не столько думал тогда о его игре, сколько о себе и о повышении своего «статуса». Мол, и зритель теперь не столько будет следить за моей игрой, сколько за тем, что рядом со мной такой выдающийся артист. Значит и меня запомнят! Для меня Смоктуновский и сейчас безусловный авторитет… Но… Может, это Смоктуновский у меня тогда учился? Мне ведь было сорок тогда. Как и ему.
Реплика автора. О своем Главном Режиссере и Учителе артистической профессии, литовце Юозасе Мильтинисе Донатас говорил так: «…Он учил нас, что в жизни мы обычные люди, а на сцене должны полностью вжиться в нужный образ, отдать себя без остатка. Учитывая, что я пришел в театр в 17 лет и в таких условиях учился и работал как минимум 8—10 лет, то такая школа наложила отпечаток на всю мою дальнейшую актерскую жизнь».
Мильтинис был жестким в работе, но зато именно ему актеры обязаны способностью перевоплощаться, вживаться в роль.
Кого еще из режиссеров вы могли бы выделить, — прежде всего, как единомышленника? Ведь вы работали с такими мэтрами кинорежиссуры как Михаил Швейцер, Конрад Вольф, Григорий Козинцев… Кто вам близок в профессиональном понимании киноискусства? Может, тот же Савва Кулиш?
Савва Кулиш в «Мертвом сезоне» был дебютантом. Это его первый фильм. У меня же был десятилетний уже опыт в кино. Впрочем, действительно, Савва наиболее близок мне по духу — как человек. Таких потом я встречал мало — и среди друзей, и коллег. Мы с ним задумали даже продолжение «Мертвого сезона». Но он внезапно умер.
Говорят, что даже российский президент Путин, поимев, скажем так, удовольствие после просмотра «Мертвого сезона», сам потом изъявил желание стать разведчиком? Это правда?
Было, да… Но вот когда? Напомните. Вскоре после премьеры фильма?
Реплика автора. Тут в разговор наш вступает младший сын Донатаса — Раймундас:
Это был 2008-й, когда наш Адамкус, президент Литвы, был в России с официальным визитом. Поэтому, когда он был в Кремле с литовской делегацией, то подошел к Путину, спросил, так ли это? А Путин сразу узнал среди членов делегации Донатаса Баниониса, и сказал, что все именно так. После этого в Литве с юмором писали, мол, в Кремле не сразу узнали «главного разведчика»…
Перефразируя известное стихотворение Тютчева, в этом случае можно сказать:
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам неведенье дается,
Как нам дается благодать…
Возможно ль было предугадать, что ваша роль в кино повлияет на жизненный выбор Путина? И верите ли вы в то, что искусство может судьбоносно влиять на людей?
Я согласен с вами, один случай может перевернуть судьбу человека. Вот только сын мой в это не верит…
Вернемся еще на минуту к тем режиссерам — театра и кино, — которые повлияли на вашу судьбу. Может, это был еще Андрей Тарковский? Его необычный, фантастический «Солярис» наделал шума и привел ко многим дискуссиям не только в сфере кинематографа, но и в чисто философском плане! Встреча с братьями по разуму… Выход человека в «глубокий Космос»…Как это все могло быть на самом деле?
С Андреем Тарковским была действительно интересная творческая работа. Но я далеко не всем в ней остался удовлетворен. Я старался играть по-своему… Вы ведь читали сам роман Станислава Лема? Не читали? Так вот: у Лема философия романа «Солярис» и поведние его главного героя находятся в иной немного плоскости, нежели трактовал Тарковский.
Реплика автора. Из материалов прессы:«У Баниониса действительно сложным было отношение к фильму «Солярис» (1972 г., режиссер А. А. Тарковский), где он сыграл главную роль. Образ Криса Кельвина ему приходилось «лепить» в рамках, жестко очерченных деспотической и гениальной режиссурой».
Последним фильмом, в котором вы снялись, был, если не ошибаюсь, «Каунасский блюз»?
Нет. Последний был «Тадас Блинда». Литовская классика. Это было в 2010-м (год съемок), когда я играл там небольшую по времени действия, но значительную роль российского генерала Муравьева. Точнее, генерал-губернатора. И еще у нас в Литве его называют «вешателем»… Ну, а не так давно в театре я сыграл роль Иоганна Баха. Я очень люблю этого композитора. И личность его мне, безусловно, много ближе, нежели личность жестокого генерала.
Мне очень грустно констатировать, но вас все реже видим на экранах. Имею ввиду — в новых ролях. Понятно, что возраст…
Мне были еще и после «Тадаса» творческие предложения. Предлагают, и даже очень много, сниматься, на все фестивали приглашают, вот и из США предлагали недавно, но там был сомнительный очень сюжет по сценарию. Я не согласился на ту роль. Я вообще стал домоседом, мне давно не хочется куда-то ехать, ночевать в гостиницах, терпеть неудобства и т. д.
Если вернуться к вашей последней большой роли в театре, то можно вспомнить, что вы сыграли из крупных ролей очень сильные по образности фигуры музыкантов Иоганна Баха и Людвига ван Бетховена. Была роль и в фильме о Паганини. Вас притягивали образы композиторов? Вы ведь даже заканчивали государственную консерваторию Литвы? Уже в 84-м году…
Что-о? Консерваторию? Какую еще? Ах, это был театральный факультет...
Реплика автора. Тут на помощь отцу снова приходит сын Раймундас. Факт окончания консерватории на самом деле, оказывается, вполне незначительный, — и поэтому в 70-летней (!) карьере артиста не слишком важный.
— Дело в том, — поясняет Раймундас, — что когда в начале 80-х отец возглавил театр в Паневежисе, то у них там была школа-студия актеров, и чтобы как-то «узаконить» выпускников, было решено, что все они должны заочно закончить консерваторию. То есть, чтобы иметь близкое к профильному высшее образование, «для галочки». Так вот: тут вдруг выяснилось, что и у руководителя студии, у главрежа театра, Донатаса Баниониса тоже нет… высшего образования! Пришлось тогда и отцу в спешной форме и для того, чтобы числиться в советской работодательной системе «профессионалом», тоже закончить экстерном консерваторию. Он там за какие-то месяцы поздавал все необходимые экзамены. Ну, там, знаете, всякие «научные коммунизмы»…
Реплика автора. В конце интервью мы с господином Донатасом выпили по рюмочке припасенного мной заранее украинского коньяка и провели небольшую «фото-сессию». На мой вопрос о состоянии здоровья и о том, как он поддерживает такую приличную физическую форму (учитывая все-таки возраст) «бронзовый» Донатас отвечать отказался, лишь пожал плечами и многозначительно хмыкнул… Известно, впрочем, что он никогда специально не придерживался никаких диет и из всех «оздоровительных моментов» признает лишь контрастный душ по утрам.
Из интервью прошлых лет: «…Кино я с детства любил. Но билеты на сеанс стоили дорого. Всеми способами пытался попасть в зал. Для того, чтобы купить билет, иногда экономил на еде. Была у меня тогда мечта наняться юнгой на корабль, чтобы доплыть до Америки. Там пойти в Голливуд — и стать звездой… Я не мог пойти в гимназию, потому что дорого учиться там было. Пришлось идти в школу керамики, чтобы получить какую-то настоящую профессию. Делал там горшки, сервизы. В этой ремесленной школе был драмкружок, в котором я впервые играл. Иногда я подрабатывал — занимался кукольным театром. Лепил куклы с помощью техники папье-маше. Вот когда пригодились навыки гончара».
«Еще я увлекался баскетболом. В 1936-м году в Латвии проходил чемпионат Европы. Наши ребята на нем победили. Это была огромная радость для всей страны. Мы, подростки, все заболели этой игрой. Площадок, правда, не хватало. Мячей баскетбольных тоже. Так мы просто ставили во дворе ведро и бросали в него мячик, любой, какой могли найти». На вопрос: когда вы играли Ладейникова, вас не коробило, что это человек из КГБ? – его ответ был таким: «Не придавал этому значения. Мне был интересен человек. Тем более, что это человек из внешней разведки, а не из внутренних органов. К тому же… Понимаете, я вообще в этом фильме и в других всегда играл просто человека, а не разведчика или президента».
Вместо постскриптума. Из биографии Донатаса Баниониса. Отец Донатаса, Юозас участвовал в революциях 1905 и 1917 годов. Сидел как политзаключенный. С приходом советской власти тесть Донатаса, у которого была своя земля, был арестован как кулак. Такая же судьба постигла и одного из братьев жены. Статус дочери «врага народа» жена Донатаса — Она — утратила, выйдя замуж. Уже после обретения Литвой в 1990 году независимости Она и Донатас получили часть национализированной ранее земли ее отца, на которой теперь у них дом. Они прожили вместе 60 лет. Старший их сын Эгидиюс стал известным в Литве историком, он рано умер от рака. Младший, Раймундас, закончил ВГИК (учился у известного режиссера Татьяны Лиозновой) и сам стал режиссером. У Донатаса Баниониса три внучки и один внук. Жена Она умерла в 2007 году.
