Роман 1911-го года Леонида Андреева «Сашка Жегулев» нередко называют антиреволюционным. Сам автор, чья короткая проза для меня является во многом эталонной, не скрывал своего разочарования событиями 1917-го года, критиковал новую власть в своих последних произведениях и умер через два года в "финской эмиграции". Реабилитировали и начали печатать его в СССР уже при Никите Хрущеве, тогда же останки писателя перезахоронили в Ленинграде.
Сам роман часто критикуют за сложный слог (который значительно отличается от того, как написаны многие рассказы), размытую структуру сюжета и, главное, отсутствие авторских выводов. Последнее мне кажется глупостью. Тем более, когда об этом говорят те, кто называет произведение антиреволюционным. Получается, что за революцию критики хотят выдать кровавый и яростный, но неорганизованный и, по большому счету, бесцельный бунт.
Примечательно, что еще в 1925-м году «Сашку Жегулева» для американцев рецензировал Максим Горький. Он хоть и хвалил Леонида Андреева, но заявлял, что его талант «искажен и сдавлен» трудами Артура Шопенгауэра и Эдуарда фон Гартмана, из-за чего сам писатель, по мнению его коллеги, был самым настоящим немцем, которого поразил социальный пессимизм. Дескать, не ему размышлять о восстании русского народа.
Максим Горький писал: «Русская действительность – не то лекарство, которое могло бы излечить человека от пессимизма, или, хотя бы, смягчить ту боль, которую вызывает у человека мыслящего и чувствующего зрелище русского быта».
Да, «Сашку Жегулева» тяжело читать, он вызывает настоящую физическую боль. Не из-за своеобразного стиля написания – он скорее вводит читателя в состояние какого-то транса. Дело в другом: то, как автор описывает перерождение мальчика Саши Погодина в разбойника Сашку Жегулева, не может не вызывать ужас.
Именно первая часть романа, в которой нам показывают стремительный перелом воспитанного мальчика из хорошей семьи, является, нам мой взгляд, ключевой во всем тексте. Для большего эффекта Леонид Андреев мог бы завершить историю на том, как юноша уходит из дома, оставить роман повестью. Вся вторая часть – тот самый русский бунт и его гибель – не портит текст, но дает критикам возможность называть произведение антиреволюционным и даже слабым.
Очевидны в романе отсылки Леонида Андреева к истории Христа, которым иногда кажется главный герой. (А что такое революция? Кровь же народная, за нее ответ надо дать – да какой же ты ответ дашь, если ты не чист? Какой же в тебе, того-этого, смысл! Жизнью жертвуешь, да? А жандарм не жертвует? А сыщик не жертвует? А любой дурак на автомобиле не жертвует?).
На контрасте чистого мальчика и хладнокровного убийцы строится вторая часть романа. Ведь, когда первые успехи захлебываются, после чего начинаются кровавые неудачи, когда от Сашки Жегулева бегут люди и убивают товарищей, головорез снова превращается в ребенка. Вся эта «революция» гибнет в терроре, мелочной крестьянской алчности, пьянстве, предательстве и разврате. А грозный Сашка Жегулев, понимая произошедшее, вновь хочет быть маленьким Сашей Погодиным.
Но только все уже поздно: он давно повзрослел и замазал себя кровью. Поэтому ему не остается ничего другого, кроме как покорно принять свою смерть.
Интересно, что в своей рецензии Максим Горький тоже весьма скептически отзывается о событиях 1908-1909-х годов, описанных в романе. К будущей революции все это имело очень слабое отношение и напоминало скорее пугачевское восстание в миниатюре. Поэтому будет как раз антиреволюционным представлять тот народный бунт (который Леонид Андреев, несмотря на описываемые зверства, в общем-то, и не осуждает, а скорее говорит о его естественности и неизбежности) как настоящую революционную борьбу.
Революция, как бы ни хотелось представить сегодня это некоторым романтикам или просто недалеким людям, это не хаотичные восстания, реки крови и горящие дома господ. Революция – это политическая борьба и экономика. В первую очередь экономика. Проще говоря, если бы большевики не начали (как обещали) менять экономический базис с первых же дней, революция умерла бы еще до образования СССР.
Леонид Андреев сделал акцент на трансформации главного героя, бессмысленную жертвенность которого отверг, казалось бы, неблагодарный народ. Да, безусловно, «Сашка Жегулев» пронизан социальным пессимизмом, но автор не верит не в революцию (ее там и нет), а именно в бессмысленный кровавый хаос, который порождает не менее жестокую реакцию.
