«Долгая счастливая жизнь» Геннадия Шпаликова

Геннадий Шпаликов известен широкой публике как сценарист фильма «Я шагаю по Москве» и в меньшей степени – как поэт. Мало кто знает, что в 1966-м он выступил и как режиссёр, сняв первый и единственный фильм под символичным названием «Долгая счастливая жизнь».

Случайно ли почти 40 лет спустя Егор Летов выбрал то же название для своего нового альбома, сказать сложно. Скорее, случайно. Но строчка «Злые сумерки бессмертного дня» из этой песни очень хорошо передаёт настроение шпаликовского фильма.

Вообще, кино получилось очень стандартным для кинематографа начала 60-х. Очень сильное влияние модных тогда итальянцев, ставших на долгие годы законодателями мод в мировом кинематографе. Некоторые киноведы видят в «Долгой счастливой жизни» даже прямые заимствования. Внимание к мелочам, что тоже важная особенность кинематографа тех лет. После глобальных потрясений мировой войны режиссёры перешли к «микрокосму», к подробностям и деталями жизни, к судьбе отдельных людей. Советские режиссёры, включившиеся в этот процесс лишь в конце 50-х, набрасывались на этот жанр с особой жадностью.

И атмосфера. Атмосфера тех самых 60-х. Недаром в последствии целое явление получило название «шестидесятничество». Новое постсталинское поколение, к которому принадлежал сам Шпаликов. Выросшее на хрущёвском развенчании великой эпохи (злые сумерки бессмертного дня!), впитавшее совсем по-другому понятую и осмысленную свободу, и понёсшую её дальше, в следующее поколение. Про эту-то передачу эстафеты и поёт Бутусов в песне «Синоптики»:

Синоптики белых, стыдливых ночей,

Сумевшие выжить на лютом морозе,

Вы сделали нас чуть теплей, чуть светлей,

Мы стали подвижней в оттаявших позах.

Шпаликов был очень характерным представителем этого поколения, «оттаявшего». Кто до состояния ненависти к собственному народу, как его друг и собутыльник с параллельного курса Кончаловский. А кто – до суицида, как сам Шпаликов. Потому что оттепельное таяние не принесло ничего, кроме выступивших на свет божий нечистот. Так бывает в природе, так случилось и с хрущёвским СССР.

Мы помним этого оттепельного героя. Ироничного, скептичного, прекрасно образованного (благодаря подаренному страной обилию свободного времени и качественному образованию), и пустого внутри. Не имеющего смысла жизни и ориентиров, кроме любви к себе. Такими видел своё поколение Шпаликов. Таким он его и показал в своём единственном фильме.

«Синоптик»-шестидесятник прекрасно выглядит, остроумно шутит, демонстрирует ум и эрудицию. Но он неспособен на поступок, он пустоцвет. Он Рудин из одноимённого тургеневского романа. Таковой виделась Шпаликову вся современная эпоха. По крайней мере, такой она показана в его фильме. Есть всё. Есть много больше, чем у предыдущего поколения. Но нет главного – целей и ориентиров, кроме самолюбования и стремления к свободе. А что такое свобода? Возможность поменьше работать? Выбирать профессию поинтереснее, не оглядываясь на нужды общества? Пьянствовать? Пускать пыль в глаза провинциальным барышням?

Что осталось в сухом остатке от «синоптика»? Это и только это – безжалостно говорит Шпаликов. И ему-то, человеку своей жизнью и смертью доказавшему своё знание предмета, верится куда больше, чем тем, кто по сию пору изображает этих «оттаявших» примерами для подражания. Нет, герой-шестидесятник (несмотря на то, что его играет Кирилл Лавров) на поверку оказался фальшивым и подлым лицемером. Слабым, трусливым и бесхарактерным. Единственный фильм Шпаликова отлично это показал.

Какими органами чувств Шпаликов понял этот крах своего поколения, эту лживость и лицемерие своего круга уже в 1966-м году? На каких крыльях он поднялся в небо, чтобы увидеть то, что мы с окончательной ясностью увидели лишь полвека спустя, разглядев за блестящим фасадом истинное содержание кончаловских, евтушенок и пр. современников Шпаликова?

На этот вопрос ответить можно лишь словами самого Шпаликова:

Бывают крылья у художников,

Портных и железнодорожников,

Но лишь художники открыли,

Как прорастают эти крылья.

А прорастают они так,

Из ничего, из ниоткуда.

Нет объяснения у чуда,

И я на это не мастак.

Фильм «Долгая счастливая жизнь» Геннадия Шпаликова: