Улыбайтесь, это – тоталитаризм!

Дэвид Линч — известный чудак. Но также — известный гений. И еще вопрос, чего больше в этом человеке — чудаковатости или гениальности?

То он позирует с курочкой, то битый час рассуждает о красоте уточки. И ещё ничего, если бы при этом гримасничал — вот, мол, я дурачусь. Так, нет же, лицо абсолютно непроницаемо.

Посмотрите на уточку, говорит Линч в одном из интервью, — она прекрасна. Обратите внимание на клюв, — он твердый и яркий. А перышки в уточки...

После таких лирических подводок персонажи Квентина Тарантино выхватывают пистолеты и палят на все четыре стороны. Но не персонажи Линча и не сам Линч. Если Линч говорит об уточке, значит — это его занимает, значит — это всерьез. И это хорошо. Потому что другая его излюбленная тема — красота трупов. Посмотрите на этого мертвого жука: он прекрасен! В детстве, вспоминает Линч, я любил собирать всяческую мертвечину. Все люди выносят из дому трупы — пауков, мышей, крыс — а я тащил их в дом. Сортировал их, составлял из них композиции. Так что, если Линч говорит об уточке — слушайте, кивайте и улыбайтесь, а то он поделиться с вами своими восторгами от посещений морга.

Линча бесполезно спрашивать о его фильмах. Ваши слова восхищения он воспримет, как должные. Но ни на какие ваши вопросы не ответит. Не имеет смысла говорить с ним и о работах других кинорежиссёров. Он — нарцисс, и чужие фильмы попросту не смотрит. Исключение — мертвые классики, например Альфред Хичкок. Вдвойне Линч ценит творчество Стенли Кубрика. Во-первых, Кубрик уважительно отозвался о его первом фильме «Голова-ластик», а во-вторых — Кубрик уже мертв. В своей книге «Поймать большую рыбу» Линч очень тепло пишет о встрече с Федерико Феллини. Но тут же отмечет, что на следующий день после их встречи Феллини впал в кому, из которой уже не вышел, и — помер. Вот и не знаю, что так умиляет Линча в истории о встрече с Феллини?..

Но, несмотря на всё, я люблю фильмы этого некрофила. Фильмы Линча похожи на те композиции из мертвечины, которые он собирал в детстве. В них сохранился его детский интерес к предельному. Умный психолог Ирвин Ялом пишет, что тема смерти волнует детей намного больше, чем это кажется взрослим. Первое осознание факта существования смерти повергает детей в шок. И им приходиться жить с этим состоянием шока. Ужас смерти должен быть вытеснен и рационализирован. Дети должны выработать те механизмы психологической защиты, которые используют взрослые, когда случайно вспоминают о существовании смерти, но не в теоретическом, а сугубо практическом смысле — о смертности свои близких и своей собственной смертности.

«Чему быть, того не миновать». «Все там будем». «Еще не известно, что лучше, жить или умереть». Нам знакомы эти высказывания. Мы их вспоминаем в ситуациях, когда сказать что-либо более-менее вменяемое, попросту, невозможно. Мы научились этим высказываниям. Помним их с детства. И потому дожили до зрелых лет. Социализация, научение жить в присутствии угрозы смерти, — необходимое условие сохранения психического здоровья.

К сожалению, никто из журналистов не спросил Дэвида Линча о смерти. А ведь это — главная тема его фильмов. Линч так и не усвоил элементарных правил сосуществования со смертью. Потому и стал чудаком-некрофилом. Потому и выкладывает на экранах странные натюрморты из мертвых девушек.

Многие думают, что быть психом — весело. За психом, не спорю, интересно наблюдать. Психа весело дразнить. Но быть психом — это всегда грустно.

Это, конечно же, не означает, что у психов нет чувства юмора. Даже наоборот. Юмора у них хоть отбавляй. Но это всегда грустный юмор.

Это юмор Стенли Кубрика, изобразившего в фильме «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу» американского генерала, уверяющего, что его асс непременно сбросит ядерный боезаряд на советы и никакие системы ПВО его не остановят. Все в ужасе, а генерал счастлив. Счастлив и несчастный инвалид — доктор Стрейндлав, учуявший ядерную войну. Переживая экстаз, он срывается со своего инвалидного кресла: мой фюрер, я могу ходить! — кричит он и салютует президенту США, вскидывая руку в нацистском приветствии. Кубрик, конечно же, шутит, но как-то не по себе от таких шуток.

Любил пошутить и Федерико Феллини. Вспомним его «Казанову».
— Не плохо, молодой человек, — произносит из-за шторы сановник, только что наблюдавший за тем, как Казанова имеет его жену. — Не плохо.
— Благодарю вас, Ваше сиятельство. А ещё я умею сочинять мадригалы, — отвечает с глубоким поклоном Казанова.

А чем не шутка последние кадры фильма: Казанова танцует с деревянной куклой, нашёптывая ей прелестные глупости.

Дэвид Линч начал шутить в 1966 году. Тогда он снял свой первый анимационный фильм. А впрочем, фильм — громко сказано. Это была сделанная студентом-художником «движущаяся картина» под названием «Шестеро блюют шесть раз». На содержание анимации точно указывает ее название.

К сожалению, Линч не заснял лица профессоров-художников, наблюдавших это дивное зрелище, представленное их воспитанником в качестве дипломной работы.

Пошутил Дэвид Линч и в одной из своих последних работ, тоже анимации под названием «Страна тупых» (2011 год). Это восемь коротких мультфильмов о тупом обывателе. На мой взгляд, самый интересный из них — шестой «Мои зубы кровоточат».

Отец семейства смотрит по телевизору реслинг. Его жена вопит. Сынишка прыгает на батуте. За окном шныряют автомобили.
Линч постепенно ускоряет темп и насыщает видеоряд.
Мордобой, вопли, прыжки, автомобили.
Мордобой, вопли с вздыбленными волосами, прыжки, автомобили.
Мордобой, вопли с болтающимся языком женушки, прыжки и речитатив «Мои зубы кровоточат!», за окном — выстрелы, аварии, пожарные машины.
Мордобой, дикая истерика, «Мои зубы кровоточат!», за окном — танки и марширующие солдаты. В кадре появляется муха: жужжит, сука, и лезет отдыхающему человеку просто в рот! «Ёбаная муха!» — человек раздражается.

Линч умеет видеть смешное в обыденном. Умеет видеть смешное в ужасном. Линч всегда играет на диссонансе. Это можно назвать стилистикой постмодерна. А можно просто сказать, что диссонанс — это его изобразительный приём. Но в действительности, дело не в стилистике и не в приемах.

Всё дело в самом Линче. Таков он человек. Такова его личность. Он живет в мире ужаса и гротеска. Мы тоже живём в этом мире. Но мы его не видим.

Мы подобны тупому обывателю: замечаем муху. Но не видим ужаса, происходящего рядом с нами и за нашим окном. Нас беспокоит муха. Линч видит. Он не адаптировался. Не выучил житейские мудрости, защищающие психику от присутствия смерти и тления. И потому, он — некрофил. Ему приходиться любить всю эту мертвечину. Жрать ее и блевать ею с экранов телевизоров — нам в лицо!

Я люблю Линча. Я люблю его фильмы. Мне жаль его. Ему тяжело. Нам легко. Мы были отличниками детства. Он был талантливым ублюдком. Им и остался.

Линч медитирует — дважды в день по двадцать минут, и так уже сорок четыре года. Он написал свою книгу «Поймать большую рыбу» о том, что человеку, видящему этот мир таким, каким он есть, — непременно надо медитировать, иначе или психушка, или тюрьма, или ранняя смерть от передоза. Линч шел к своей ранней смерти прямым курсом. Его юность — это шестидесятые годы. Он плотно сидел на марихуане. От прожигания жизни в хиппи-тусовках его спасла только природная брезгливость, любовь к девушке по имени Пегги Ленц и рождение неизлечимо больной дочери.

Ужас неотвратимо вошел в его жизнь. Линч превратил этот ужас в свой первый полнометражный фильм — гениальный фильм, фильм-боль, фильм-отвращение, фильм-сублимацию — «Голова-ластик».

Меня спасла медитация, пишет Линч. И я ему верю. Ему нужна медитация, форматирующая сознание, очищающая его от спама и вирусов. Ведь у него нет своего антивирусника, защищающего сознание от внешнего мусора.

В 2002 году Дэвид Линч встретился с гуру Махариши Махиш Йоги, заплатил миллион долларов и прошёл углубленную стажировку по изучению трансцендентальной медитации (ТМ). Я вернулся в Лос-Анджелес другим человеком, сказал журналистам Дэвид Линч. Он оставил кинематограф и засел за книгу о пользе ТМ. А в 2005 году — создал собственный Фонд, предоставляющий гранты на освоение ТМ.

Зачем гранты? Чтобы медитировать — нужна мантра. Это — особое слово, звучание которого, погружает человека в медитативный транс. Это, как лететь в лифте с оборванным тросом, рассказывает Линч о своих ощущениях. Мантра предоставляется «тренером» — за деньги. Фонд Дэвида Линча помогает всем желающим оплатить первые навыки и мантру. А дальше — последующие навыки и мантры — это уже сами.

В 1980 году немецкие ученые провели исследования влияния ТМ. Вот их выводы.

1. Учение гуру Махариши о ТМ является неотъемлемой частью индуизма. Во время инициации используется индуистское богослужение, в частности, поклонение богам индуистского пантеона, о чем, принимающим участие в посвящении, не сообщается. Псевдонаучная риторика гуру Махариши — использование терминологии из области психологии и физики — это только пиар-ход, цель которого — привлечение атеистов или лиц, имеющих иные религиозные воззрения.

2. Группам ТМ свойственны черты тоталитарной секты: участники групп регулярно жертвуют средства за предоставляемые «тренерами» мантры.

3. Эффект ТМ подобен эффекту, возникающему при употреблении наркотических препаратов. У лиц, практикующих ТМ, возникает зависимость, побуждающая их к углублению состояний транса. Что, в свою очередь, побуждает их обращаться к «тренерам».

4. У лиц, практикующих ТМ, наблюдается социальное отчуждение — безразличие к эмоциональному состоянию близких, даже смерть родного человека не может вызвать реакцию печали, не говоря уже о переживании горя. Практикующие ТМ лица демонстрируют крайнюю неустойчивость к стрессам, что противоречит тезису лидеров ТМ-сообщества о том, что ТМ — защищает человека от стресса. Типичная реакция на стресс — любую информацию негативного содержания — отчуждение и агрессия. Особое отторжение вызывает информация социально-политического содержания.

Последователи гуру Махариши попытались опротестовать результаты этих исследований в судебном порядке. В 1987 году суд ФРГ подтвердил выводы немецких ученых.

Кстати, представительство Фонда Дэвида Линча, предоставляющего гранты на обучение ТМ, действует во многих странах, в том числе и в Украине. Я люблю Украину! — говорит Дэвид Линч в обращении, распространённом на украинском сайте его Фонда.

А теперь несколько слов о политике. О связи ТМ и политики высказался «доктор» Джон Хагелин — член совета директоров Фонда Дэвида Линча.

Джон Хагелин — весьма комический персонаж, рассуждающий о благотворном влиянии на мир летающих йогов. Но в потоке его просветленного сознания случаются и рациональные суждения о влиянии ТМ на политику.

Вот его откровения, тиражируемые в русском сегменте YouTube.

Мир исполнен насилия. Ниши дети живут в состояния стресса. У наших детей нет будущего. Этот мир нестабилен. На нашей планете нет ни одной страны, которая не была бы поражена социальными, экономическими и политическими неурядицами. В демократических странах правительство меняются слишком часто; чаще, чем они успевают, хоть что-то сделать для своего народа. Демократия не способствует стабильности. Национальные правительства в первую очередь должны быть заинтересованы в обучении граждан (прежде всего, детей) практике ТМ. Ведь ТМ — это мир и стабильность.

А ведь «доктор» Хагелин не врет. А ведь это правда. Если правительства не способны накормить всех голодных, дать людям работу, предоставить доступное жилье, если нельзя держать в узде преступность, если граждане возмущены коррупцией и ложью самих правительств, то — что остаётся?

Если нельзя устранить причину социального недовольства, если нельзя запретить демократию, то надобно устранять симптомы — социальное недовольство как явление!

Гражданин, практикующий ТМ, — лучший гражданин! Он не интересуется политикой, он оставляет без внимания всяческую чепуху — политические склоки, именуемые демократией, он живет в дерме и с ним обращаются, как с дерьмом, и он счастлив. Он странник в этом мире чистых явлений. Он и сам явление. Он часть — «единого поля», часть всего сущего. Он нашел счастье в себе. Он умиротворен. Он благостен. Он улыбается.

Ханна Арендт — умная женщина — считала, что тоталитаризм возможен только при условии применения насилия. Если людей не отправлять в концентрационные лагеря, а оттуда — в крематории, то нацистский рай не получиться. Если всей буйных не уничтожить во время гражданской войны и красного террора, если всех потенциальных бунтарей и националистов не уничтожить при помощи Голодомора и ГУЛАГа, то коммунистический рай тоже не состоится. Тоталитаризм — это всегда террор, говорила Ханна Арендт.

Гуру Махариши оказался хитрей Гитлера, Ленина и Сталина, хитрее даже хитреца Путина. Почему люди бунтуют? Почему эти люди всегда недовольны своим благожелательными правительствами? Почему этим людям, сколько не дай, всё — мало? Да потому, что они — люди! Вот и вся причина. Они — люди. Они думают. Они чувствуют. Они желают. Они переживают любовь и ненависть. Они способны быть добрыми и злыми. И потому — с ними всегда проблемы. Они бунтари, желающие счастья.

Так в чём проблема? — спрашивает гуру Махариши. Надо дать им счастье и сделать так, чтобы они уже не были людьми. Не чувствовали. Не любили. Не питали ненависти. А были просто счастливыми. ТМ — ответ на все эти чаяния. ТМ — это тюрьма внутреннего счастья, превращение людей в счастливых идиотов. Да, счастливых, но уже не людей.

Ужасы нацизма и коммунизма были очевидны. Ужасы же нового тоталитаризма, который несёт нам ТМ, — скрыты. Нацизм и коммунизм можно было победить — оны были явственны. Если же отстроится тоталитаризм ТМ, то победить его будет некому. Не будет человека, способного бунтовать.

Человека вообще не будет.

И потому мне жаль Дэвида Линча. Он талантливей и уязвимей многих и многих. Он не вынес испытание этой жизнью. Он пробовал любить — у него не вышло. Он пробовал ненавидеть — не смог. Он снимал прекрасные фильмы. Но его — «большую рыбу» — поймали. И теперь он, сидя в аквариуме своего сознания, — большая рыба, влюблённая в океан, — исполняет желание подлых людей.