Антилукашенковский мятеж в Беларуси (а революцией он станет, только если победит) — это надолго. Потому что, с одной стороны, он отличается откровенной халтурой организаторов: разбежались лидеры протестов, нет «центра силы», не учтены возможность жесткой реакции силовиков и высокий уровень тестостерона в крови Лукашенко. С другой стороны, организаторам надо отдать должное: реагируют они оперативно, меняя сценарии протеста. Не получилось силой — акцент на забастовки. С забастовками проблемы — акцент на блокировку движения. Начали отбирать права у автовладельцев- блокировщиков — пожалуйте на сцену «Дамы в белом». Гордые наследницы старой, как мир, политтехнологии Madres de Plaza de Mayo. Знающие вспомнят, любопытные найдут.
Но уже сейчас можно с уверенностью утверждать одно: европейская реакция на события в Беларуси отказалась на удивление сдержанной. Нет, европейская дипломатия исполнила всю «обязательную программу» подобных случаев. Госсекретарь США Помпео провозгласил озабоченность, размышления над санкциями и угроза «не дать Минску нефть». Министры иностранных дел Европейского Союза на экстраординарном видеосаммите заявили, что «Европейский Союз считает, что результаты были сфальсифицированы, и поэтому не принимает результаты выборов, представленные Центральной избирательной комиссией Беларуси». Казалось бы — серьезное заявление.
Однако уже следующей фразой ЕС предлагает не противостояние с действующей властью Белоруссии, а сотрудничество «в налаживании и облегчении диалога между политическими властями, оппозицией и обществом в целом с целью разрешения текущего кризиса». Что же касается санкций, то все, на что пока готов идти Евросоюз — это: «немедленно начнется работа над дополнительными листингами в рамках существующих санкций (!!!) в отношении Беларуси». То есть, о новых интенсивных санкциях речь даже не идет. И все... В отличие от Киева 2014 года — никакого жесткого прессинга, делегаций и прочих «печенек Виктории Нуланд».
Белорусских мятежников всерьез «защищает» только Польша и Литва. Но это и понятно, поскольку без Беларуси свеженький проект «Новой Речи Посполитой» (простите, «Люблинского треугольника») теряет и исторический, и экономический смысл.
Почему так вяло? Возможным ответом на этот вопрос может быть: Европе не до того. Там у них намечается своя «горячая точка». И с военными, и с политическими акцентами. Там схлестнулись в борьбе за ресурсы Турция и Греция.
«Адский крест» Восточного Средиземноморья
А это для Европы очень актуально. Ведь если Беларусь — это «пожар в доме соседа», которым можно и полюбоваться за чашкой кофе, то Восточное Средиземноморье — это уже «горит сарай на своем подворье», ведь участники конфликта — Греция и Турция — члены НАТО.
Греко-турецкий конфликт имеет долгую историю и начался в Эгейском море. Но пока речь шла только об Эгейском море — это была не более, чем «внутренняя разборка» Греции и Турции, к которой в Европе все уже привыкли и даже не обращали внимания. Однако в последние полтора десятилетия спор выплеснулся в Средиземное море. Поскольку там были обнаружены крупнейшие газовые месторождения. Уже в 2010 стало известно, что «воды бассейна Леванта (историческое название Восточного Средиземноморья — А.Г.) содержат в среднем 122 триллиона кубических футов (3,455 миллиарда кубометров) извлекаемого природного газа и 1,7 миллиарда баррелей извлекаемой сырой нефти». И это далеко не все, поскольку с тех пор были открыты еще крупнейшие месторождения «Афродита», «Зохр», «Калипсо», «Главк»...
Анкара не смирилась, что такие объемы, да протекут мимо. И 27 ноября 2019 года она подписала с «Правительством национального согласия Ливии» (так называемое «правительство в Триполи», конкурирующее за власть в стране с «Палатой представителей в Тобруке, контролирующееся фельдмаршалом Хафтаром) «Меморандум об ограничении юрисдикции на море». Турция решила не считать греческие острова исключительной экономической зоной (200 миль от берега) и просто рассекла средиземноморскую акваторию двумя диагональными линиями и «все, что между ними — то наше и ливийское».
В подтверждение серьезности намерений в июле 2020 года Турция отправила исследовательское судно Oruc Reis к берегам греческого острова Кастелоризо (расположенного, правда, непосредственно у берегов Турции) для разведки газовых месторождений. Греки возмутились и вооруженные силы обеих стран были приведены в состояние повышенной боеготовности. Тогда конфликт удалось приглушить усилиями канцлера Ангелы Меркель, которая «провела переговоры как с президентом Турции Эрдоганом, так и с премьером Греции Кириакосом Мицотакисом. И Турция приостановила работы в районе греческих островов в Средиземном море.
Но 6 августа Афины нанесли ответный удар: Греция и Египет подписали соглашение о разграничении исключительной экономической зоны между двумя странами в Восточном Средиземноморье. Таким образом, по мнению греков, «несуществующий меморандум между Турцией и Ливией относится к тому месту, где он находился с первого момента, то есть к мусорному ведру» (Никос Дендиас, министр иностранных дел Греции).
В результате в Средиземном море был создан «адский крест» из пересекающихся исключительных экономических зон Турции, Ливии, Греции и Египта. Таким образом Восточное Средиземноморье превращается в канун многосторонней «горячей точки», поскольку теперь проблемы с транспортировкой сырья в Европу возникают и у Кипра, и у Израиля, и у Ливана. А остроты в это блюдо добавляет наличие в регионе российского флота и, особенно, военно-космических сил.
«Адский крест» в Восточном Средиземноморье (синим пунктиром — турко-ливийцы, красными линиями — греко-египтяне
А старания Меркель пошли насмарку. 12 августа Oruc Reis опять вошло в территориальные воды Греции в четверг во второй половине дня и движется на запад, в район греческого острова Кастелоризо. Корабль сопровождают вспомогательные суда «Атаман» и «Дженгиз Хан» и корабли ВМС Турции. Греки отправили в эту зону свой флот как минимум из 13-ти фрегатов в сопровождении ракетных катеров и каждые 15 минут передают турецким кораблям сообщения с просьбой удалиться из этого района.
И над возможной зоной будущих боевых действий уже вовсю летают Эмбраеры и Боинги радиолокационной разведки. И греческие, и турецкие. В результате мы имеем публикуемые в греческих СМИ карты, которые еще напоминают игру, но уже военную игру между двумя членами НАТО.
При этом НАТО пока просто самоустраняется от активного участия в решении проблемы. «Я разговаривал с премьер-министром Греции Кириакосом Мицотакисом сегодня о ситуации в восточном Средиземноморье. Ситуация должна быть разрешена в духе союзнической солидарности и в соответствии с международным правом» (Йенс Столтенберг, генсек НАТО, 10 августа). Слабенькая позиция в условиях, когда три военных греческих корабля находятся совсем рядом с безоружным Oruc Reis, но под прицелом пять турецких судов. К которым, в свою очередь, недобро присматриваются остальные корабли греческой флотилии.
Франция как «возмутитель спокойствия
«Адский крест» — это конфликт с серьезными перспективами, но все-таки только региональный. Однако совсем рядом начинается и крупная политическая игра, инициирующаяся одним из локомотивов ЕС, Францией.
В октябре 2019 года французский президент Эммануэль Макрон, в речи на «конференции послов» поставил Европе своего рода диагноз:
«Посмотрите на Индию, Россию и Китай. Ими всеми движет гораздо более сильное политическое вдохновение, чем есть сегодня у европейцев. Они смотрят на мир с настоящей логикой, настоящей философией и представлениями, которые мы потеряли в определенной степени... Но я убежден в необходимости такого мышления и инициативы на уровне Франции и Европы. В противном случае мы рухнем».
И поставленную перед собой задачу, «вернуть Францию в центр дипломатической игры», Макрон явно начал решать. Благо повод есть.
Взрыв в порту Бейрута, произошедший в половине седьмого вечера 4 августа позволяет выдвинуть множество версий. Уж очень многим он мог быть выгоден: и суннитам, и шиитам, и евреям, и европейцам, и американцам и даже русским, уже привычно расположившимся в 150-ти километрах на север, в порту Тартуса. Хотя можно допустить и естественное происхождение взрыва. Ведь любой человек, читавший в детстве «Пионер» и «Технику молодежи» хотя бы раз в жизни имел дело с аммиачной селитрой: запаковал в фольгу, вставил обычную спичку, чирк — и кидай да тикай на всякий случай, потому что «бахнет»! А тут рвануло 2 750 тонн хорошо слежавшейся за шесть лет селитры.
Но, в данном случае, речь не о событии, а о реакции на событие. Оперативнее всех отреагировали Катар, Кувейт и Греция: на следующий день прислали медиков, аппаратуру и два передвижных госпиталя. В тот же день в Бейруте приземлился и первый самолет МЧС России с медиками и кинологами. Не пасла задних и Франция. Уже 5 августа министр иностранных дел Жан-Ив ле Дриан сообщил, что французскую помощь «обеспечивают несколько самолетов, в том числе два военных самолета вооруженных сил Франции, на борту которых находятся подразделение сотрудников гражданской безопасности, работники скорой медицинской помощи и мобильный медицинский пункт, задействованные министерством внутренних дел и позволяющие оказать помощь 500 пострадавшим».
А 7 августа туда прибыл и французский президент. Который предложил поддержку «ливанскому народу после взрыва порта, но заметил, что пострадавший от кризиса Ливан „продолжит тонуть“, если его лидеры не проведут реформы». Наиболее отчетливо это прозвучало на пресс-конференции 6 августа: «Мы мобилизовались. Финансирование есть. Ждут реформ. Парижская повестка дня, конференции CEDAR, экономические реформы и поддержка международного сообщества только и ждут этого скачка».
Проще говоря — «финансирование в обмен на реформы». Что французский президент понимает под «реформами» — об этом никто не знает, за исключением, разве что всеми замеченного призыва «необходимо наладить сотрудничество с Международным валютным фондом». Поэтому и слухи в Сети ходили очень разные, вплоть до: «Разоружить „Хизбаллу“ в Бейруте и его пригородах», «Ликвидировать все ракетные установки „Хизбаллы“ на юге, а ее командные пункты передать миротворцам» или «Отправить в отставку парламент и правительство, провести досрочные выборы с последующими выборами президента». Хотя, почему слухи? Ведь правительство Хасана Дияба уже ушло в отставку в полном составе под давлением массовых выступлений. Протестные настроения, особенно среди молодежи, откровенно поддерживались Макроном во время его визита. Потому что по-иному понять его слова очень сложно: «И этим утром, в гневе молодежи и улиц, для меня тоже были ингредиенты огромной надежды. Я хочу сказать здесь всем ливанцам и всем ливанцам, и особенно самым молодым, что мы будем на их стороне, помимо этой чрезвычайной помощи, о которой я только что упомянул, и этой поддержки. Мы будем рядом с ними, первыми обучать...». Это слова из пресс-конференции 6 августа, а уже 8-го толпа штурмовала здания Минэкономики и Министерства иностранных дел.
И в это же время в «Адском треугольнике» Франция проводит совместные учения с греческим флотом. К действиям Макрона следует относиться с глубоким уважением и вниманием. Ведь он, кроме учений, инициировал еще и видеоконференцию доноров, на которой удалось собрать взносы на сумму почти 253 миллионов евро на оказание немедленной гуманитарной помощи Ливану. Но, все равно, приходится признать, что в основе реакции Франции лежит не филантропия, а политический прагматизм. Президент это не скрывает, поскольку считает, что, если бы не было Франции, в Ливане было бы вмешательство со стороны Ирана, Турции или Саудовской Аравии. Соседних стран, «чьи экономические интересы присутствуют» и чьи геополитические интересы могут пойти «в ущерб ливанцам» (в интервью телеканалу BFMTV).
Поэтому действия Эммануэля Макрона в Ливане трудно расценивать иначе, чем достижение цели, поставленной в «речи перед послами» — вернуть Францию в центр дипломатической игры. И эти действия пока весьма эффективны. Но в ближайшем будущем они могут столкнуться с противодействием самой Европы. Прецедент уже был, когда Николя Саркози создавал «Средиземноморский Союз».
Таким образом и в Ливане может образоваться пусть и не военный, но достаточно горячий «политический узел» с неопределенными перспективами.
В то время как в Центральной Европе все могут считать себя победителями: Европа там имеет «Восточное партнерство», США — «Триморье» и «Люблинский треугольник», Китай — «17+1». И даже Россия, изрядно потрепанная, но не побежденная, получила свой приз — «непотопляемый авианосец Крым» и хаос в Украине, позволяющий рассчитывать на блокировку продвижения НАТО на восток.
Отсюда, возможно, и вытекает явно пассивная позиция ведущих европейских стран и институций в отношении белорусского кризиса власти и разума.
Им просто «не до того»...
