После фееричного «взятия Елисейского дворца» в мае нынешнего года и внушительной победы наскоро «слепленной на колене» пропрезидентской политической силы на выборах в Национальное собрание особых успехов внутри страны у молодого президента Франции Эмманюэля Макрона пока не наблюдается. Наоборот, в стране растет недовольство «сверхновой звездой».
Не добившись пока ощутимых побед на внутреннем фронте, Макрон с присущей ему энергией обратился к вопросам внешнеполитическим, прежде всего к реформированию Евросоюза. В своих заявлениях, в частности во время недавней речи в Сорбонне, Макрон озвучивает планы по укреплению ЕС и зоны евро на основе усиления франко-германской оси, причем с заявкой на лидерство Франции и лично Макрона. В исполнении Франции, испытывающей углубляющиеся финансово-экономические проблемы, по отношению к стабильной Германии подобные предложения Парижа звучали в стиле Остапа Бендера: бензин, то есть деньги, ваш – идеи наши!
В Берлине «комсомольский задор» Макрона принимают весьма благосклонно, но дают понять, что в отношении укрепления ЕС в Германии имеются свои расчетливые и прагматичные взгляды, а от своего лидерства в Евросоюзе Берлин и лично Меркель отказываться не намерены.
К тому же идеи Макрона о «Евросоюзе двух скоростей», создании общеевропейского министерства финансов и бюджета, а также о создании европейских вооруженных сил вызывают крайне неоднозначную реакцию как на периферии ЕС, так и в его ядре.
В целом в Берлине, Париже и Брюсселе понимают, что с находящимся в неустойчивом состоянии Евросоюзом и с еврозоной надо что-то делать. В ЕС крепнут центробежные тенденции. Миграционный и долговой кризисы, Brexit дестабилизируют европейское сообщество. Ряд стран Центральной и Восточной Европы, прежде всего набирающая силу и все более проамериканская Польша, отказываются в полной мере подчиняться правилам Евросоюза в сфере миграции, финансов и не только.
Наличие ряда стран, которые не входят в зону единой валюты, уже само по себе явочным порядком формирует «Европу двух скоростей». Причем две экономически наиболее сильные страны Центрально-Восточной Европы -- Чехия и Польша явно не намерены отказываться от национальных валют, соответственно кроны и злотого, в пользу евро, хотя брали на себя обязательства со временем перейти на евро.
Путям выхода из складывающейся ситуации посвящены последние программные заявления главы Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера, а также речь Макрона, произнесенная им 26 сентября в Сорбонне.
Вслед за ними канцлер Германии Ангела Меркель также призвала провести энергичные реформы внутри Евросоюза.
«Я твердо убеждена, что Европе нельзя просто топтаться на месте», — заявила Меркель во время неформального ужина глав государств и правительств стран ЕС в Таллинне.
По ее словам, эти реформы могут сформировать основу для интенсивного франко-германского сотрудничества. Комментируя речь Макрона, Меркель отметила большое сходство в позициях Германии и Франции, но подчеркнула, что «следует еще обсудить детали».
В переводе с дипломатического языка это может означать, что для проведения реформ в условиях Brexit и кризисов у Евросоюза, внутри которого накопились разногласия и конфликты, отсутствует общая стратегия.
* * *
Несмотря на общее понимание необходимости реформ ЕС с опорой на франко-германскую ось, Париж и Берлин ведут перманентный спор о модели дальнейшей европейской интеграции.
Евроинтеграционные потуги вызваны неустойчивой финансовой ситуацией в еврозоне и в ЕС вообще. Активизировав проекты по созданию новых институциональных структур ЕС, Макрон хочет реформировать еврозону после подъема французской экономики, хотя не факт, что этого подъема удастся добиться.
Свои предложения он огласил еще во время первого зарубежного визита в ранге президента Пятой республики. Характерно, что первую зарубежную поездку в роли хозяина Елисейского дворца Макрон совершил именно в Германию. Этим он отчетливо обозначил свои внешнеполитические приоритеты не только на германском, но и на европейском направлении, поскольку известно, что основные вопросы в ЕС решаются не только и не столько в Брюсселе, сколько в Берлине.
Предложения Макрона включают создание министерства финансов еврозоны с функциями европейского комиссара по экономическим и финансовым вопросам и главы Еврогруппы министров финансов стран ЕС, а также создание единого бюджета еврозоны с возможностью займов, превращение европейского стабилизационного механизма в Европейский валютный фонд и т. д.
Кроме того, Макрон поддерживает создание отдельного парламента стран еврозоны. Последнее означало бы реализацию на деле давно обсуждающегося сценария «Еврозоюза двух скоростей», в котором было бы более интегрированное ядро. Ориентировочно, это страны еврозоны, а также менее развитая европериферия, условно говоря, это страны, не входящие в зону евро.
По мнению Макрона, министр финансов еврозоны мог бы распоряжаться общей многомиллиардной казной 19 стран еврозоны, осуществлять инвестиции в совместные проекты.
Такие инициативы весьма неоднозначно воспринимаются другими странами Европы как в еврозоне, так и за ее пределами. Например, «вечно кризисная» Греция, являющаяся членом еврозоны, выступает против внешнего финансового диктата, прежде всего со стороны Германии. Проблемные страны--члены еврозоны юга Европы тоже не в восторге от подобных планов.
В свою очередь, финансово пока вполне успешная Польша не собирается отказываться от злотого в пользу евро, поддерживая на практике, таким образом, конструкцию «двухскоростной» Европы. Варшава выступает против этой конструкции, небезосновательно полагая, что это еще более снизит и без того не слишком сильное влияние стран европериферии на решение общеевропейских проблем, причем и здесь критика звучит прежде всего в адрес Германии и ее диктата в ЕС.
Согласно плану Макрона, из фонда еврозоны в случае нового кризиса можно было бы также предоставлять помощь попавшим в затруднительное положение странам еврозоны. Макрон полагает, что без такого финансового перераспределения валютный союз когда-нибудь развалится, и период объединенной Европы завершится.
В Берлине на инициативу Макрона «реформы в обмен на инвестиции» ответили предложением министра финансов Германии и однопартийца Меркель из ХДС-ХСС Вольфганга Шойбле о создании Европейского валютного фонда (ЕВФ).
В этом предложении есть и антиамериканский подтекст. Европейским кредиторам становится все сложнее договариваться с чиновниками МВФ. МВФ слишком зависим от Америки. Поэтому вносятся предложения о том, что в ЕС нужно создать ЕВФ по образцу МВФ.
По мнению ряда европейских экспертов, сумма капитала ЕВФ должна быть не менее 50 млрд евро. Считается, что наибольшую долю взносов должна внести Германия, а Франция – несколько меньшую. Относительно того, сколько должны внести другие члены ЕС, нет никакой ясности, а многие страны вообще относятся к этой затее, мягко говоря, без энтузиазма. Впрочем, полного единства в ЕС никогда не было.
Идея создания ЕВФ – это также реакция Берлина и Парижа на определенное охлаждение в американо-европейских отношениях, особенно с приходом к власти в Америке Трампа, ведущего более чем неоднозначную политику. Укрепление интеграции ЕС с опорой на франко-немецкую ось – это также стремление сделать Европу самодостаточной.
Но в Берлине подозревают, что испытывающая серьезные финансово-экономические проблемы Франция может стремиться к тому, чтобы «доить» более богатую и стабильную Германию. Германский взгляд на министерство финансов еврозоны и на ЕВФ четко выражает министр финансов Шойбле: прежде всего это должны быть органы, осуществляющие контроль над бюджетной дисциплиной.
В Германии резко возражают против выпуска единых облигаций государственного займа, за которые ратует Макрон, отвечать по которым должны были бы сообща все страны еврозоны. Это позволило бы отдельным странам, в частности Италии и самой Франции, брать госзаймы на финансовых рынках под более низкий процент, что снизило бы нагрузку на их бюджеты. Но Шойбле пресекает всякие разговоры на тему евробондов, опасаясь, что «партнеры Германии наберут дешевых кредитов, а отдуваться придется налогоплательщикам», то есть Германии.
Поддерживая предложение Макрона о парламенте еврозоны, канцлер Германии Ангела Меркель и министр финансов Вольфганг Шойбле несколько по-разному отнеслись к его идеям. Если Шойбле стремится сопровождать их режимом бюджетной экономии, то Макрон — наращиванием инвестиций в инфраструктуру еврозоны. Согласно предложению Макрона Франция проводит реформы и санирует бюджет, а Германия наращивает инвестиции и способствует превращению еврозоны в «ядро ЕС».
Но дело в том, что после выхода Великобритании из ЕС и без того слишком высокий вес Германии еще более повышается. Поэтому Макрону нужно стремиться к тому, чтобы не допустить превращения Европы в «немецкую Европу».
Словом, при обоюдном понимании общих проблем, взгляды Берлина и Парижа по целому ряду принципиальных вопросов существенно расходятся. Не говоря уже о том, что в других странах ЕС и еврозоны подобные планы вообще не находят понимания.
* * *
Впрочем, с рядом предложений Макрона Меркель соглашается или, по крайней мере, вынуждена соглашаться, поскольку реформы ЕС нужны, начинать с чего-то нужно, а для этого нужно хотя бы минимальное согласие.
В частности, фрау канцлер высоко оценивает инициативы Макрона по гармонизации налогообложения предприятий и реформе законодательства о банкротстве. Находит понимание предложение Макрона о наполнении указанного выше совместного бюджета еврозоны за счет введения единого налога на финансовые операции и налога для крупных интернет-компаний.
Финансовые проблемы Франции, надо полагать, более всего настораживают Берлин. Объем ее госдолга на конец второго квартала 2017 года вырос на 22 млрд евро и рекордных 2 трлн 231,7 млрд евро по сравнению с 2 трлн 209,7 млрд евро на конец первого квартала, как свидетельствуют данные Национального статистического управления. В процентах от ВВП долг возрос на 0,4% до 99,2% ВВП по сравнению с 98,8% ВВП в первом квартале. Таким образом, Франция грубейшим образом нарушает один из основополагающих для членов еврозоны критериев, закрепленных Маастрихтским договором о создании ЕС. Согласно этому критерию государственный долг не должен превышать 60% ВВП.
Идея «двухскоростной Европы», повторим, вызывает неприятие в ряде стран. Наиболее активно сейчас против этого выступает Польша.
Что касается острейшей сейчас для ЕС проблемы миграции, то Макрон предложил создать единое агентство по делам беженцев, чтобы упростить процедуру их приема.
И к этому Польша относится критически, и поляков можно понять. В Варшаве не хотят отдавать кому-то свое суверенное право решать, сколько, каких и откуда эмигрантов принимать и принимать ли их вообще. Тем более что Польша и так перенасыщена мигрантами из Украины, от которых Речь Посполитая хотя бы пользу имеет, чего не скажешь о неграх с арабами.
Отметим, что Польша сейчас является самой проамериканской страной в регионе. Европейская интеграция по-польски выглядит как сохранение ЕС и усиление американского влияния в Европе, но с последним не согласны Германия и Франция.
* * *
Очевидно, что Германия экономически сильнее и стабильнее Франции, и уже поэтому Берлин привык доминировать в связке с Парижем. Напомним, что и при «яркой индивидуальности» Саркози и при «никаком» Олланде именно Меркель играла первую скрипку во франко-германском тандеме. После выхода Великобритании Евросоюз становится «еще более немецким».
Но Макрон – это не Олланд и даже не Саркози. Он сам претендует на лидерство. Поэтому на пути федерализации Европы – а именно к этому в конечном итоге должны привести все эти евроинтеграционные потуги! – важнейшей проблемой является проблема лидерства в германо-французской оси, без которой объединенной Европы просто быть не может.
Впрочем, у Макрона и у Франции есть несомненный козырь, которого нет у Берлина. Это достаточно мощная армия, включающая ядерный компонент. В этом смысле выход из ЕС Британии, также имеющей ядерные силы, сыграл на руку Франции, резко подняв ее значение как единственной ядерной страны в Евросоюзе.
Макрон выступает за милитаризацию ЕС, находя в этом вопросе поддержку Брюсселя. Выступая перед студентами университета Сорбонна, Макрон заявил, что ЕС необходимы общий оборонный бюджет и совместная армия. Он подчеркнул, что безопасность является основой любого политического сообщества, а Европа столкнулась с двойным испытанием — постепенным и неизбежным отчуждением США, а также терроризмом.
Напомним, что после окончания Второй мировой войны и поныне основой европейской безопасности является НАТО, а НАТО – это Америка, Америка, еще раз Америка и лишь в незначительной мере все остальные. Поэтому в системе европейской безопасности свои условия диктуют Штаты. К тому же Франция имеет сложную историю взаимоотношений с НАТО: страна то выходила из военной части блока в 1966 году, то возвращалась в 2009 году.
По мнению Макрона, общеевропейская армия должна появиться к 2020 году в дополнение к вооруженным силам НАТО. Правда, по мнению военных экспертов, перспективы создания общеевропейской армии и обеспечения безопасности Европы без США являются крайне сомнительными.
Франция тратит относительно больше на оборону. Если Германия расходует на армию 1,2% ВВП, то Франция – 1,8%, хотя и этого мало. США настаивают, чтобы все страны--члены НАТО существенно увеличили оборонные расходы, но к Вашингтону пока мало кто прислушивается.
В отличие от Германии Франция имеет обученные воинские контингенты, которые постоянно участвуют в боевых действиях, например в Африке.
Похоже, Макрон понимает, что в нынешнем мире, который становится все более нестабильным, военная карта является козырной. Говорят, молодой и энергичный президент Пятой республики внимательно прислушивается к советам своих генералов.
Не служивший в армии Макрон живо интересуется военной проблематикой, встречается с военнослужащими прямо в войсках в Африке, посещает раненых в госпиталях, благодарит за службу.
Министерство обороны Макрон переименовал в Министерство вооруженных сил, что говорит о многом.
* * *
В целом пути и даже цели реформирования ЕС пока остаются на уровне дискуссий. Даже у «локомотивов» объединенной Европы -- Франции и Германии отсутствует единство мнений по целому ряду принципиальных вопросов, не говоря уже об остальных членах ЕС. Тем более что идея «Европы двух скоростей» нуждается в выработке принципов и механизмов «европейского ядра» и «большого ЕС». К тому же для проведения реформ нужна хотя бы временная стабильность.
Собственно, разговоры и даже некоторые попытки в вопросе реформирования ЕС в направлении дальнейшей централизации имеют место, как минимум, со времен кризиса 2008-2009 годов, который Европа, по ряду оценок, до конца не преодолела.
Но «комсомольский задор» молодого президента Франции Эмманюэля Макрона актуализировал проблему реформирования объединенной Европы и придал процессу новый импульс.
