Каталония провозгласит независимость от Испании в течение нескольких дней. Как сообщает издание Эхо Москвы, об этом в интервью ВВС заявил каталонский журналист и политик, нынешний (130-й) президент Женералитета Каталонии Карлес Пучдемон.
Референдум в Каталонии в очередной раз показал, что далеко не во всем следует брать пример с Европы, и далеко не вся Европа может быть примером. Причем отличились обе стороны — что центральная власть в Мадриде, что местная сепаратистски настроенная верхушка Каталонской автономии. Особо следует отметить, так сказать, «импотентную» позицию Евросоюза, поскольку столь масштабный и далеко зашедший всплеск сепаратизма в Испании, являющейся четвертой экономикой еврозоны, чреват непредсказуемыми последствиями для всей объединенной Европы.
А ведь есть весьма показательный и достаточно успешный пример Шотландии, которая утратила независимость в одно время с Каталонией, и идея независимости от Британской короны живет в Шотландии уже более трех веков. Но на свободно проведенном референдуме хоть и с небольшим перевесом, но уверенно победили сторонники единого государства. Правда, шотландский референдум проводился до Brexit-а, после которого число сторонников суверенитета увеличилось, поскольку большинство шотландцев хотят остаться в Евросоюзе, что, кстати, если проводить аналогии, является аргументом именно в пользу сохранения единого испанского государства, но отдельный, интересный вопрос.
Капиталистический глобализм, который сменил провалившуюся попытку коммунистического интернационализма, дает все больше трещин. Процесс был запущен глобальным кризисом 2008-2009 годов, Помнится, тогда звучали предупреждения о том, что наряду с объективно продолжающимся глобализационным процессом будут нарастать процессы регионализации. Все это будет представлять единый диалектико-противоречивый процесс, поскольку глобализацию тоже никто не отменял. Все эти всплески национализма вплоть до каталонского сепаратизма являются ярчайшим тому подтверждением. Кстати, примерно то же, но с поправкой на исторические особенности, имело место в 1930 годах после Великой Депрессии.
Это не значит, что национализм и сепаратизм порождены исключительно кризисом. Напротив, часто они имеют глубокие исторические и социально-экономические корни, но кризис их актуализирует и активизирует.
Историческая область Каталония (кат. Principat de Catalunya) состоит из современной Каталонской автономной области в Испании и из департамента Восточные Пиренеи во Франции. Кроме того, каталонцы считают частью исторической территории Каталонии прилегающие районы Франции или так называемую Северную Каталонию — Catalunya del Nord (каталан.), или Catalogne Nord (фр.). Наиболее радикальные каталонские политики призывают использовать название «Каталония» применительно ко всем так называемым каталонским землям, которые в Средневековье находились в сфере влияния Арагонского королевства, и население которых хотя бы частично говорит на каталанском языке.
Кстати, обратим внимание, что провинция называется КаталОнией, а язык — каталАнским. Вот так у них все сложно и запутанно!..
Что же касается языка, то каталанский язык отличается от кастильского, то есть собственно испанского языка. Каталанский ближе к провансальскому языку в одноименном регионе Провансе соседней Франции. На каталанском, точнее на его диалекте говорят еще в испанской провинции Валенсия, где этот язык, впрочем, называют уже валенсийским. Говорят на каталанском и на Балеарских островах, находящихся в Средиземном море и входящих в состав Испании. Говорят на каталанском в Южной Франции (Перпиньян), в так называемой Франжа (пограничные земли между Каталонией и Арагоном) и на части острова Сардиния (Альгер).
Такой краткий историко-лингвистический экскурс приведен по следующей причине. Если независимость Каталонии все же состоится, и местные ультра-националисты поставят вопрос о «собирании земель каталонских», то это может привести к попыткам передела как границ автономий внутри Испании, так и межгосударственных кордонов. Едва ли из этого что-то получится, но сама перспектива того, что у Европы, кроме всех нынешних проблем, возникнет еще головная боль по поводу наследства полузабытого Арагонского короля более чем трехсотлетней давности, должна серьезно настораживать. Ведь вся Европа представляет собой этакое лоскутное одеяло, с границами, которые кое-как установились после Первой и Второй мировой войн, а кое-где процесс проведения кордонов до сих пор не окончен, например, в бывшей Югославии.
Реакция населения «каталонских земель», не входящих в состав Каталонии, тоже предсказать трудно. Ведь в Валенсии могут не пожелать считать себя каталонцами, не говоря уже о приграничных землях Франции.
С другой стороны, государственность Каталонии действительно уходит корнями в историю. Графство Барселоны возникло к концу 980-х годов после освобождения от мавров. В XII веке в результате брачного союза между наследниками династий графов Барселоны и королей Арагона графство вошло в состав Королевства Арагон, превратившегося в Средние века в могущественную морскую и торговую державу. Независимость каталоно-арагонских земель была утрачена, а королевство перестало существовать только в 1714 году в результате так называемой войны за испанский престол и вхождения Каталонии в Испанию. Таким образом, в глубине веков Каталония имеет более семи веков государственности в том или ином виде.
Все это к тому, что каталонский национализм и сепаратизм, кроме этно-лингвистических, имеют и глубокие исторические корни. Поэтому нельзя сепаратистские устремления или, если угодно, стремление к суверенитету в Каталонии сводить исключительно к экономическим факторам, о которых речь пойдет дальше. Позволим себе напомнить взгляды «дедушки» карла Густава Юнга, из которых прямиком следует, что язык, кровь, почва, некий исторический субстрат являются коллективными аффективно нагруженными содержаниями коллективной психики, своего рода массовыми психическими комплексами, которым Юнг дал название архетипов.
Даже получив в 1979 году, уже после смерти испанского диктатора Франко широчайшую автономию, а каталонский язык получил в регионе официальный статус, Каталония стремилась к дальнейшей автономизации. В ней всегда имелось значительное количество недовольных, выступавших за полную независимость, хотя с социально-экономической, демографической и политической точек зрения отделение является абсурдом, о чем далее.
* * *
Но известно, что в периоды социально-экономических кризисов социальное недовольство возрастает, и очень часто это приводит к активизации национализма. Финансово-экономический кризис очень больно ударил по Испании, а теперь к нему добавился еще и мигрантский кризис. Именно этим можно объяснить активизацию каталонского сепаратизма на рубеже 2010-х годов.
В 2009 и 2011 годах в отдельных городах Каталонии проходили неофициальные «референдумы» о выходе из состава Испании, представлявшие собой простые опросы общественного мнения. Явка на них была крайне низкой, они не имели никакой юридической силы, а главное, они не были репрезентативными, поскольку на эти мероприятия приходили, как правило, убежденные сторонники независимости. Но результаты вдохновляли сторонников независимости, поскольку подавляющее большинство пришедших на участки действительно поддерживало
Самым нашумевшим каталонским «референдумом» был опрос 9 ноября 2014 года. Тогда парламент Каталонии также проголосовал за референдум о независимости, глава правительства Каталонии Артур Мас назначил его дату, но Конституционный суд Испании немедленно приостановил подготовку волеизъявления.
Власти Каталонии решили не идти против решения суда, объявив, что вместо референдума состоится «опрос» без юридических последствий. В бюллетене стояло два вопроса: «Хотите ли вы, чтобы Каталония стала государством?» и «Хотите ли вы, чтобы это государство было независимым?». Утвердительно на оба вопроса ответили 80,8% тех, кто принял участие в голосовании.
Эта цифра не должна вводить в заблуждение, поскольку явка тогда составила от 34 до 40%. Причем это данные СМИ, а официальных данных о явке правительство Каталонии не предоставило. Очевидно, что голосовали сторонники отделения («сепаратисты»), а приверженцы единства страны («юнионисты») на голосование не пришли.
И здесь следует ставить вопрос не только о возможных фальсификациях. Все более или менее серьезные социологические исследования в последние годы показывали, что число юнионистов хоть и не намного, но в среднем превышает количество сепаратистов.
Согласно опросам, предшествовавшим предреферендумной эскалации страстей, независимость Каталонии поддерживали 41% жителей автономного сообщества, 49% выступают против.
Вообще, поддержка независимости и вообще всего каталонского в регионе является хоть и очень значительной, но далеко не единодушной. Взять хотя бы каталанский язык, который в автономии объявлен официальным. Но оказывается, что на нем разговаривают чуть более 35% населения, которые действительно считают себя каталонцами.
Большую часть остального населения (45 %) составляют испанцы — выходцы из Андалусии, Мурсии и Эстремадуры, переселившиеся в Каталонию преимущественно в последние десятилетия, а также их потомки 2-го и 3-го поколений. Высока также доля иностранцев, в основном из стран Латинской Америки, Африки и Восточной Европы (13,8%).
Наблюдатели отмечают, что каталонский политикум на уровне автономии и на местах проблемой независимости озабочен намного больше, чем население. В этом смысле в СМИ приводятся следующие показательные цифры: почти три четверти руководителей муниципалитетов — 712 из 947 — откликнулись на просьбу Женералитета (правительства) автономии помочь в проведении референдума. Но в этих 74% населенных пунктов Каталонии проживает только 35,5% населения.
Вообще, идея независимости наиболее популярна в небольших городах, тогда как в мегаполисах к ней относятся скептически.
Таким образом, выступающее за независимость проактивное меньшинство фактически навязывает свою волю большинству, что не соответствует демократическим нормам. Хотя автономия в Каталонии, повторим, имеет действительно широчайшие права.
Единственным правильным выходом в этом случае должно было бы стать проведенное по всем правилам всенародное волеизъявление, в котором сторонники и противники отделения имели бы достаточно времени и возможностей изложить свои аргументы. И можно с высокой долей уверенности утверждать, что результат референдума был бы в пользу сохранения Каталонии в составе Испании.
Но две придурости столкнулись лбами, и это привело к нынешней эскалации страстей, фиктивному референдуму и побоищу на улицах Барселоны 1 октября 2017 года, в конечном итоге, к тому тупику, в который себя загнала центральная власть в Мадриде и сепаратисты в Каталонии.
* * *
С одной стороны, законодательство Испании предусматривает, что вопрос о территориальной целостности государства может рассматриваться только на общегосударственном референдуме. В другой стороны, сама постановка о том, что вопрос о независимости Барселоны будет решаться, например, в Малаге, выглядит, как минимум, странно. К тому же, обвинения в нарушении испанского законодательства каталонские сепаратисты вполне обоснованно парируют уставными положениями ООН о праве нации на самоопределение, особенно если речь идет о народах, не имеющих своих суверенных государств, как в случае с каталонцами.
Очевидно, что центральная власть Мадрида и местное сепаратистски настроенное руководство Барселоны должны были выработать взаимно согласованный механизм, который позволил бы провести плебисцит так, чтобы он находился в правовом поле и был бы признан как на общегосударственном, так и на каталонском уровне.
Кстати, подавляющее большинство обывателей в Каталонии, включая сторонников отделения, придерживались именно такого взгляда. То есть 80% избирателей, включая сторонников единства страны, выступали за проведение референдума, чтобы окончательно снять вопрос, но подавляющее большинство обывателей выступали за то, чтобы проведение плебисцита было согласовано с Мадридом в том или ином виде.
Но центральная власть стала заложником своей твердолобости и одновременно слабости своей позиции.
С одной стороны, центральное правительство Мариано Рахоя уверовало во всесилие формальной юридической проформы, следуя которой провести референдум фактически невозможно. Дескать, что бы они там в Каталонии не проводили, это будет незаконным и не имеющим юридической силы.
Но с другой стороны, жизнь далеко не всегда соответствует юридическим рамкам, и компромисс следовало искать, возможно, даже путем коррекции законодательства. Вот взяли и провели, пусть даже незаконно, да еще по вине именно центральной власти, пролилась кровь и страсти накалились до предела, и теперь уже нет ни малейшей возможности игнорировать факт.
К тому же, нынешнее правительство Мариано Рахоя является одним из самых слабых в истории страны. Выборы 2015 года устойчивого большинства не дали. Фракция Народной партии Рахоя численностью в 137 мест хоть и осталась крупнейшей, но большинства в 380-местном парламенте добиться не смогла. С декабря 2015 года страной управляло техническое правительство под руководством исполняющего обязанности премьера Рахоя, а в октябре 2016 года парламент простым большинством голосов утвердил Рахоя в должности премьера, что позволило ему сформировать правительство меньшинства, опирающееся на наименьшую в истории Испании фракцию.
Центральную власть слишком успокоил прецедент 2014 года, когда каталонский Женералитет во главе с Артуром Масом после запрета референдума сразу пошел на попятную. Но даже после этого центральная власть предъявила в судебном порядке иск: за невыполнение решения Конституционного суда его наказали штрафом и двухлетним запретом занимать государственные должности. В Мадриде думали, что нечто подобное будет и сейчас, но ошиблись...
Влияние оказали и личные качества самого Рахоя. Его считают мастером по затягиванию проблем до тех пор, пока они каким-либо образом сами не разрешатся. Этакая испанская вариация на тему древней китайско-даосийской установки о том, чтобы сидеть на берегу реки в ожидании, пока река не пронесет труп врага. Долгое время это качество Рахоя даже считалось достоинством. Но Каталония оказалась не тем случаем...
* * *
Нынешнее правительство Каталонии не подчиняться решениям и запретам Мадрида.
Действующий глава Женералитата автономии Карлес Пучдемон еще в начале года обещал провести именно референдум, не оглядываясь на согласие центрального правительства. Причем юридической чистотой принятия документов внутри Каталонии сепаратистское руководство тож ене заморачивалось.
29 августа 2017года представители двух каталонских партий JxSí («Вместе за») и CUP («Вместе за народное единство») представили в парламент Каталонии законопроект, предусматривающий законность и очередность действий по выходу Каталонии из состава Испании. 8 сентября 2017 года националистическое большинство парламента Каталонии после 12 часовых дебатов утвердил юридический порядок выхода региона из состава Испании. За соответствующий законопроект «О правовом и учредительном переходном периоде республики» проголосовали 72 депутата, 12 депутатов партии CatalunyaSíQueEsPot — воздержались, остальные депутаты в знак протеста против недемократической процедуры принятия закона покинули зал заседаний и в голосовании не участвовали. Секретарь парламента отказался от официальной публикации документа. Все это еще больше делегитимизировало референдум 1 октября.
Таким образом, Пучдемон и сепаратистская верхушка с самого начала сознательно шли на обострение, осознавая, что Мадрид наложит запрет. Центр еще до референдума обвинил Пучдемона, спикера каталонского парламента Карме Форкадел и трех министров каталонского правительства в неповиновении, злоупотреблении властью и присвоении государственных средств, потраченных на подготовку референдума. Им грозит уже шесть лет за решеткой, а дальнейшие обвинения могут увеличить этот срок.
Поэтому у организаторов референдума не было пути назад, поскольку они рискуют надолго сесть в тюрьму.
Но реакция центрального правительства в Мадриде умом не блистала. Вместо того, чтобы вести разъяснительную работу в провинции, центральная власть сделала ставку на силовые методы, которые еще больше обостряли ситуацию.
Мадрид попытался взять под контроль финансы в регионе, чтобы сделать невозможным финансирование референдума. 20 сентября полиция Испании задержала 12 чиновников правительства Каталонии (позднее были выпущены) и провела обыски в офисах регионального правительства в Барселоне. В ответ на это на улицы нескольких городов в Каталонии вышли тысячи человек, выражая поддержку референдума о независимости и требуя освободить задержанных чиновников.
Центральная власть закрыла сайты, поддерживающие референдум, изымала бюллетени и урны для голосования, блокировала избирательные участки. Накануне референдума в регион были введены более 5 тысяч служащих полиции и Гражданской гвардии, поскольку местная каталонская полиция оказалась ненадежной.
Словом, центральная власть сделала все, чтобы обострить ситуацию до предела, вывести на улицы и избирательные участки даже тех, кто против независимости, а также дать в руки сепаратистам дополнительные козыри.
* * *
Хотя будь центральная власть умнее, она при умело построенной разъяснительной работа могла бы привести массу аргументов против референдума и привлечь на свою сторону соответствующий электорат.
Прежде всего, один из важнейших лозунгов сепаратистов о том, что «Каталония кормит Мадрид», в реальности не выдерживает критики.
Действительно, Каталония является богатым регионом. Ее доля в испанском ВВП в 2016 году составила 19%. Доход на душу населения равен 28600 евро, и по этому показателю Каталония занимает четвертое место в стране после Мадрида, Страны басков и Наварры. Средний доход на душу населения в Испании — 24 тысячи евро в год.
ВВП автономии равняется ВВП Финляндии и Дании, и выше чем у Ирландии. ВВП на душу населения почти такой же, как в Германии и выше, чем в Греции и Португалии. Уровень экспорта приближается к значениям Финляндии и превышает показатели Португалии. Экономический рост в Каталонии — 3,3 %.
В Каталонию поступают 14% от всех инвестиций в страну, но здесь она сильно уступает по этому показателю Мадриду, который получает 64% инвестиций. С безработицей в автономии дела обстоят лучше, чем во многих других испанских регионах: если в среднем по стране 17,2%, то в Каталонии — 13,2%, что, впрочем, тоже очень много, и это является социальной базой для недовольства в обществе, включая сепаратизм. Проблема с безработицей во многом решается за счет туристического сектора. В 2016 году Каталонию посетили 18 миллионов туристов (всего Испанию — 75,6 миллиона), барселонский аэропорт перевез 44 миллиона пассажиров. Помимо туризма развиты сельское хозяйство, химическая промышленность и автомобилестроение, здесь же находятся крупнейшие порты Испании. Порт в Барселоне по объемам грузоперевозок третий в Испании после Альхесираса и Валенсии, и один из крупнейших во всем Средиземноморье по числу принимаемых круизных лайнеров.
Многого из этого Каталония может лишиться благодаря своей независимости.
Разница между тем, что платит и что получает Каталония из испанского бюджета, по данным министерства финансов Испании, составляет 9,9 миллиарда евро или 5% ВВП Каталонии. Правда, Женералитет автономии приводит другую цифру — 16 миллиардов.
Правительство Каталонии не упоминает другие цифры. Почти 30% всех денег, выделенных государством на спасение экономики в условиях кризиса, пришлось именно на Каталонию. Общая сумма составила 67,4 миллиарда евро.
Большой проблемой является долг автономии — более 35% ВВП. Отметим, что в 2016 году ВВП составил 212 миллиардов евро, это третье место в стране после Валенсии и Кастилии-Ла-Манчи. Дыра в каталонском бюджете увеличивается с каждым годом. В 2007 году долг составлял 15,8 миллиарда, за 10 лет он вырос на 378%, достигнув в первом квартале нынешнего года 75,4 миллиарда евро.
Испанские власти предупреждают, что в случае объявления независимости Каталония может потерять до 30% своего ВВП, экспорт резко упадет, а безработица грозит удвоиться.
«Независимость Каталонии абсолютно бессмысленна с экономической точки зрения», — заявил министр экономики Испании Луис де Гиндос.
Правда, в каталонской предпринимательской ассоциации Empresaris de Catalunya, в которую входят 300 компаний региона, говорят иное: иностранные инвестиции в регион заморожены, с 2008 года в Каталонии стало на 2624 компании меньше, в Мадриде число новых компаний за это же время удвоилось. Иностранные инвесторы не спешат вкладывать в каталонскую экономику: если в 2016 году рост иностранных инвестиций в целом по Испании составил 12%, то в Каталонию — 8%.
Но больше всего каталонских предпринимателей беспокоит то, что «процесс независимости» ведется не для улучшений, не для того, чтобы прийти к каким-то соглашениям, а чтобы расколоть, оторвать Каталонию от Испании. Предпринимателей заботит именно это: если Каталония уходит из Испании, она уходит и из ЕС. В случае отделения Каталонии, к ней не будут применимы никакие общеевропейские договоры, то есть регион лишится свободного перемещении внутри Европы товаров, услуг, рабочей силы и капитала, о еврозоне придется забыть.
Правда, причиной оттока бизнеса и капитала из региона является не только действия автономных властей, но и более выгодное налогообложение в других регионах страны.
Таким образом, предприниматели выступают против выхода Каталонии из Испании.
О том, что ориентированная на экспорт экономика Каталонии потерпит крах, а регион в случае выхода их Испании окажется в изоляции, однозначно заявляют и в Евросоюзе.
«Каталония не станет членом ЕС на следующий день после голосования», — предупредил каталонцев президент Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер. Он подчеркнул, что точно такие же нормы будут действовать в случае распада любой другой европейской страны, предупреждая сепаратистов в других странах ЕС.
Уставные документы Евросоюза действительно не оставляют места для разночтений: новое государство, даже если оно отделилось от существующего члена ЕС, не получит членство автоматически, а будет вынуждено бороться за него «с нуля».
И если производственные стандарты, экологические нормы и тому подобные «технические» вопросы в Каталонии уже сейчас гармонизированы с законодательством ЕС, то демократические институты хромают на обе ноги, что подтвердил референдум.. Но главное — то, что новое государство не сможет получить членство в Евросоюзе, пока на это не даст согласия Испания. Расширение ЕС одобряется консенсусом — это железное правило. Очевидно, что едва ли пойдет на такое согласие.
Результатом станет изоляция Каталонии и катастрофические проблемы для ее экономики. Новое государство, ежели таковое возникнет, окажется вне общего рынка ЕС, без соглашений о свободной торговле, то есть любая страна мира сможет обложить пошлиной каталонские товары. Членство Каталонии в зоне евро окажется под вопросом.
Обращает внимание, что в последнее время сторонники независимости Каталонии не особо акцентируют внимание на экономических проблемах, которые постигнут страну в случае отделения, и это не удивительно.
Удивительно, что центральная власть почти не использует такую аргументацию, которая могла бы быстро отрезвить очень многих сторонников ухода Каталонии из числа рядовых граждан. Вообще, вместо диалога, Мадрид сделал ставку на запреты и силу.
Результатом стала вакханалия во время нелегитимного референдума 1 октября, которая загнала в тупик и в изоляцию не только Каталонию, но и центральное правительство, а также всю страну.
* * *
В подробности голосования, избиений и кровопролития в Каталонии 1 октября вдаваться нет смысла, поскольку этой информацией были переполнены ленты новостей.
Население Каталонии насчитывает 7,5 миллиона человек, из которых 5,3 млн человек имеют право голоса. В голосовании, по данным каталонских властей, приняли участие 2,2 млн избирателей, что составляет чуть более 40% от количества избирателей.
По данным местных властей, результаты референдума являются следующими за независимость — 90,09 %, против — 7,87 %, пустые бюллетени — 2,03%, недействительные — 0,89%. Как и во время опросов в предыдущие годы, на участки пришли во основном сторонники отделения.
При этом процедура была грубо нарушена. Из-за противодействия присланных центром силовиков часть избирательных участков была закрыта, а многие бюллетени и урны были изъяты. Поэтому очень многие голосовали не на своих участках, бюллетени можно было приносить с собой, они не были защищены от подделки, независимых наблюдателей не было. Очевидно, что легитимным такое голосование не назовешь.
Но самым главным стал уровень насилия со стороны силовиков, которые избивали стариков и детей, вытаскивали избирателей с участков за волосы и так далее. Сообщается о более 800 потерпевших со стороны избирателей и 33 — у силовиков. Это окончательно загнало ситуацию в тупик...
Несмотря на подтверждения избиения граждан, на жалобы избирателей и сообщения журналистов, центральное правительство, включая самого Мариано Рахоя, в течение дня 1 октября заявляло, что оснований для беспокойства нет, а полицейские «просто выполняли свою работу». В Мадриде даже сравнили свои действия в Барселоне с действиями немецкой полиции по разгону антиглобалистов во время саммита G20 в Гамбурге. Дескать, это обычная полицейская практика.
Хотя еще накануне голосования офис Верховного комиссара ООН по правам человека предупреждал Мадрид: даже если референдум незаконен, его недопустимо останавливать силой.
Но во второй половине дня и при подсчете результатов насилие стихло, а спецназ ушел с улиц Барселоны.
Картинка насилия в Барселоне настолько впечатлила испанскую и зарубежную общественность, что и без того слабый Рахой и его правительство попали в изоляцию. В адрес официального Мадрида посыпались обвинения со стороны ЕС и его лидеров.
Демонстрации солидарности с Каталонией прошли не только в «вечно сепаратистской» Стране Басков, но в других регионах, включая Мадрид. Правительство подвергли уничтожающей критике не только ультралевая партия Podemos и партия «Граждане», но также вторая крупнейшая партия — социалистическая рабочая. Надо сказать, что социалисты и ранее поднимали вопрос о возможной федерализации страны, но все же выступали против каталонского сепаратизма за единое государство.
Общая позиция двух главных испанских партий была для правительства Рахоя главным доказательством единства испанского общества по Каталонии. Но после событий в Барселоне поддержка исчезла.
«Я хочу четко выразить наше глубокое несогласие с действиями полиции и нашу готовность требовать ответственности за это», — заявил лидер социалистов Педро Санчес.
Мадрид оказался в патовой ситуации. Отступать он не мог, но и возможность наступления была окончательно утрачена. Рахою ничего не оставалось, как повторить тезис о незаконности референдума и призвать Барселону к диалогу, на что толпа в Барселоне ответила свистом.
На центральной площади в Барселоне в это время, то есть вечером 1 октября, уже началось празднование под лозунгами: «Поздравляю, республика! Приветствую, независимость!».
Но радоваться нечему...
* * *
Складывается впечатление, что в Барселоне не понимают, что делать с независимостью, ежели таковая наступит.
Если ранее заявлялось, что независимость будет объявлена в течение 48 часов, то теперь Пучдемон говорит, что окончательное решение вопроса будет отложено на конец недели или даже на следующую.
В Барселоне, несомненно, осознают, что референдум был незаконным, но хотят максимально использовать нынешнее преимущество.
Но здесь уже в патовую ситуацию попадает Барселона. С одной стороны, там не могут не понимать, что независимость приведет к указанным огромным социально-экономическим проблемам. Ведь вся ответственность ляжет, прежде всего, на нынешнее руководство региона. Поэтому Почдемон заявил о готовности к диалогу с Мадридом, «если он будет вестись с уважением к мнению каталонского народа».
С другой стороны, пока правительство Рахоя максимально ослаблено, следует и торговаться, и объявлять независимость.
К тому же, возможности для диалога исчерпаны стараниями обеих сторон. Отступать назад каталонские сепаратисты не могут, поскольку попадут в глупую ситуацию и полностью себя дискредитируют.
Мадриду предложить тоже особо нечего. Увеличение автономии и сохранение 100% всех налоговых поступлений в регионе после референдума актуальность утратили.
Возможность повторного референдума, но уже с соблюдением всех процедур едва ли возможна. К тому же. центр уже сделал все для подрыва возможности сохранить единство страны таким путем, поскольку события во время референдума привели к дальнейшей эскалации сепаратистских настроений.
В СМИ изложено популярное сейчас в Барселоне мнение, выраженное одим из самых известных каталонцев, футбольным тренерлм Хосепом Гвардиолой: «Сначала они атаковали 700 человек, которые просто пришли на голосование. А потом они говорят о мирном сосуществовании? Все аргументы теряют смысл после того, как тебя хватают, бросают на пол, а потом еще наступают на тебя ногами».
Прошедшие 3 октября многотысячные демонстрации и забастовки каталонцев в знак протеста против насилия полиции подтверждают дальнейшую радикализацию настроений.
* * *
Сейчас пока еще трудно сказать, чем и когда все это окончится не только для Испании, но и для всей Европы.
Успех одностороннего провозглашения независимости Каталонией может показать многим, что это работает: провести незаконный референдум, спровоцировать применение силы центром, заручиться сочувствием наблюдателей и добиться в итоге успеха.
На очереди — испанская Страна Басков, французская Корсика, бельгийская Фландрия, и не только они.
Каталонский кризис прибавляет аргументы аннексии Крыма и сепаратизму на Донбассе, хотя сценарии резко отличаются вмешательством Москвы.
Наконец, этот кризис непременно отвлечет внимание Европы от московской агрессии, поскольку Европе придется «тушить пожары» и ликвидировать экономические проблемы у себя дома, и ей будет не до московской агрессии в Украине.
