Сокрушительное поражение национал-радикальных и промосковских сил во Франции в виде победы Эммануэля Макрона на президентских выборах, а его политической силы – на выборах парламентских заставило еще раз взглянуть на феномен европейских радикалов. Сложилось несколько превратное мнение, что все европейские радикалы -- как левые, так и правые -- являются союзниками Путина в деле развала Евросоюза. Доходит до разговоров о том, что Кремль этих радикалов чуть ли не сам создал и выпестовал.
Еврорадикалы – это сугубо европейский продукт, и даже если Москва с ними сотрудничает, то к их возникновению отношения не имеет. Европа имеет свою богатую и бурную историю радикализма. Другое дело, что радикалы активизировались и стали обретать популярность на волне кризисов – сначала экономического кризиса 2008-2009 годов, который в целом не преодолен до сих пор, а теперь кризиса мигрантско-террористического. Кремль лишь использует радикалов в своих целях, часто подкармливая их финансово, но не более того. Кстати, как видим, использует он их не слишком успешно. К тому же далеко не все еврорадикалы являются друзьями Путина, а некоторые из них являются ярыми противниками московского империализма.
Наконец, требует развенчания расхожее представление о том, что Москву в Европе поддерживают преимущественно радикалы. Но это далеко не так. Европе в друзьях у Путина числятся и многие респектабельные представители политбомонда. И эти для Украины опаснее всего, поскольку у них в руках реальная власть, огромные деньги и желание поскорее отменить санкции против Москвы, которые мешают их выгодному бизнесу с Россией. И в этом смысле слишком преждевременно радоваться фиаско прокремлевских радикалов в Европе.
В наши дни, когда говорят о радикализме в Европе, то имеют в виду прежде всего националистов, которых принято называть правыми. Определение «правые» в отношении националистов является безграмотным, поскольку деление на правых и левых имеет социально-экономическую основу.
С ходом истории взгляды на левизну и правизну неоднократно изменялись, но наиболее адекватным является следующее классическое деление.
Правые – это приверженцы социального неравенства и капиталистических отношений, прежде всего эксплуатации человека человеком, одних стран другими. Правая идеология является идеологией социального господства; она выражает интересы господствующего социального класса, определенной властвующей группы внутри господствующего класса, империалистических стран.
Левые – сторонники социального равенства, обеспечения разумных неотъемлемых социально-экономических прав и гарантий для всех и каждого. Настоящие левые выступают против любых форм эксплуатации отдельных индивидов, их групп, классов, стран. К левым социальным течениям относят социализм, социал-демократию и социал-либерализм, коммунизм, анархизм.
К тому же радикальными националистами могут быть как правые, так и левые, а многие национал-радикалы имеют достаточно левую экономическую программу.
Но в Европе в последнее время неожиданно активизировался именно радикальный национализм вплоть до его крайних проявлений, который неправильно называют политической правизной. Прежде всего именно эти политические силы Кремль пытается использовать в своих целях. Именно национал-радикалы замечены в сотрудничестве с Кремлем и получении финансирования через структуры, которые связаны с Москвой, и ярчайшим примером здесь стала Марин Ле Пен и ее "Национальный фронт".
Причина кроется в росте именно националистических настроений среди европейских обывателей. Этому есть социально-экономические причины. В Москве, как бы к ней ни относились, умеют улавливать подобные настроения и использовать их в своих целях, опираясь на выстроенную за долгие годы систему влияния и огромные финансовые ресурсы, вырученные от экспорта энергоносителей, кстати, в ту же Европу. Поэтому Европа во многом сама виновата, поскольку дает Кремлю эти ресурсы, покупая российское сырье.
* * *
Неожиданная активизация именно «правых» национал-радикалов в Европе является не такой уж неожиданной, поскольку имеет, как минимум, две причины – провал левых и кризис западной глобализации в том виде, в каком она виделась еще 10 лет назад.
Левые дискредитировали себя практически везде и перестали быть таковыми. В Европе различного окраса социалисты скатились к неолиберализму. Они ведут политику жесткой экономии, сокращают социальные расходы, но активно поддерживают крупный капитал, прежде всего паразитирующий на экономике и обществе финансово-банковский сектор, который и привел к кризису путем надувания спекулятивных «пузырей».
Впрочем, либеральные и право-центристские партии также теряют популярность и мало чем отличаются от левых оппортунистов. В результате возникает курьезная ситуация, когда «правые» национал-радикалы перенимают левую программу. Ярким примером может служить французский «Национальный фронт» (НФ) и его неповторимая лидерша Марин Ле Пен (Marine Le Pen). НФ и Ле Пен не только занимают антиевросоюзовскую и антииммигрантскую позицию, но и выступают с антиглобалистских, то есть антиимпериалистических, по сути, исконно левых позиций. Кроме того, партия Марин Ле Пен взяла на вооружение социальные лозунги, граничащие с социалистическими.
Настоящим фиаско следует считать 8 мест "Национального фронта" на последних парламентских выборах. Утешительным призом можно считать лишь тот факт, что сама Марин Ле Пен, имеющая, кстати, мандат европарламентария, наконец-то, обрела долгожданный статус депутата Национального собрания Франции.
* * *
И все же в чем причина «неожиданного» как для ХХІ века ренессанса национализма, переходящего в нацизм, который, казалось бы, был похоронен еще в середине ХХ века?
Выше уже сказано, что традиционные правые и левые партии все более не отвечают запросам обывателей.
Почти весь ХХ век прошел под знаком огромных ожиданий, связанных именно с левой идеей. Но трагический и преступный провал коммунистического эксперимента по созданию принципиально нового общества в бывших социалистических странах и мещанский оппортунизм европейских левых привел к дискредитации левой идеи.
С правой идеологией дело обстоит ничем не лучше. Расхожие буржуазные мифы о равных возможностях каждого построить свое личное мещанское счастье путем частной предпринимательской инициативы на ниве конкуренции и инновации оказались «мыльным пузырем». В свете последнего глобального кризиса провалились надежды на «светлое будущее бесконечно возрастающего потребления» даже в так называемых развитых странах.
Левый интернационализм, долгое время бывший в ХХ веке распространенной идеологией, дискредитирован, поскольку была дискредитирована тесно связанная с ним коммунистическая идея, а российский большевизм извратил интернационализм в шовинизм. Попытка внедрения мультикультурализма, этакой глобалистически-капиталистической редакции интернационализма в потребительском обществе, тоже провалилась – массовая иммиграция в развитые страны культурно и ментально чуждого элемента привела к обострению национальных противоречий, всплеску криминалитета, этно-культурным перекосам.
Вслед за левыми, правыми и потребительскими идеологемами провалилась никчемная затея с сотворением некоего общества, абсолютно лишенного идеологии и не испытывающего в ней никакой потребности. Тем более что опиралась эта «идея» на достижение потребительского счастья бесконечного удовлетворения бесконечно раздуваемых потребностей, а эта утопия, повторим, накрылась «медным тазом» всерьез и надолго, а скорее – навсегда.
Образовавшийся идеологический вакуум стал заполняться самой простой, доступной для широкого обывательского понимания, не требующей особых умственных упражнений идеологией – национализмом, переходящим в нацизм. Причина в том, что национальное – это архетип, совокупность накапливавшихся веками аффективно-нагруженных идентифицирующих содержаний коллективной психики.
Глобальный кризис, всплеск терроризма и неконтролируемой миграции привели к резкой эскалации националистических настроений.
Но опора в ХХІ веке на национализм, да еще сползание в ряде случаев к радикальному нацизму есть преступная глупость в эпоху глобализма и роста опасностей, чреватых (само)уничтожением человечества, когда нужно, наоборот, всемерное объединение сил, средств, ресурсов, знаний, а не их разобщение. Об опасности глобальных национальных противостояний и вовсе лучше не вспоминать. При всей естественности национализма как реакции на социальные процессы -- это откат назад, отстой, деградация!
Словом, новый глобальный всплеск национализма – это опасный путь в никуда, и он намного опаснее, чем даже может показаться на первый взгляд!
* * *
Среди левых радикалов также есть друзья Москвы, но есть и те, которые крайне критически относятся к Кремлю.
Здесь опять-таки показательным является пример Франции, в которой наличествуют обе категории левых радикалов.
Ярким примером промосковского левого радикала является Жан-Люк Меланшон, возглавляющий партию «Непокоренная Франция». Солидного возраста, но харизматичный и взывающий к богатому революционному прошлому Франции, Меланшон известен призывами к мирной революции с целью создания «шестой республики». Меланшон выступает убежденным евроскептиком, небезосновательно полагая, что евроинтеграция является масштабным актом капиталистической глобализации.
Но наиболее важными для нас являются промосковские настроения Меланшона и его политической силы. В этом Меланшон представляет собой типичного «старого европейского левого», у которого чувствуется отсутствие элементарных знаний из курса марксизма-ленинизма советской школы. Ведь современная Россия, в терминах товарища Ленина, является ярчайшим образчиком государственно-монополистического капитализма в стадии империализма и ведения войн с целью передела сфер влияния. В любом случае современная Москва не имеет ничего общего ни с коммунизмом, ни с социализмом, ни с любой левой идеей вообще. Поэтому сантименты иных европейских левых по отношению к Кремлю выглядят гротескным невежеством.
В первом туре президентских выборов Меланшон набрал почти 20% голосов, и это ошеломляющий результат. Правда, парламентские выборы для его «Непокоренной Франции» были неудачными – партия получила всего 17 мандатов. Отметим, что Компартия Франции получила 10 мандатов.
Радикально левый фланг во Франции не ограничивается только лишь Меланшоном и его электоратом. Выдвижение кандидатом леворадикального кандидата Бенуа Амона обусловлено кризисом еще недавно правящей Социалистической партии из-за провального правления социалистов. Наиболее вероятным претендентом на роль кандидата от социалистов считался представитель респектабельного, скажем там, обуржуазившегося крыла, премьер-министр Франции Мануэль Вальс. Но в ходе праймериз Вальс, набравший 36%, существенно уступил представителю радикального крыла партии Бенуа Амону, который набрал 58,7% голосов.
Амон призывал возвратиться к идеологически левым истокам Социалистической партии, в частности к приоритету защиты прав рабочих, окружающей среды и гражданских свобод. Он выступил против оппортунизма «социалистического бомонда», приведшего партию к кризису и критической потере популярности. Амон поддержал идею Меланшона о «шестой республике».
Но Амон и выдвинувшее его леворадикальное крыло Соцпартии резко расходится с Меланшоном в оценке Москвы и ее политики, и в этом Амон является настоящим левым. Он совершенно обоснованно рассматривает Россию как агрессивного империалиста. Он резко критиковал правительство Олланда за «снисходительное отношение к Владимиру Путину», в отношении которого нужно «проявлять решимость».
Напомним, что на выборах Соцпартия стала едва ли не главным неудачником. Получив всего 29 мандатов, партия из правящей скатилась на маргинес, оказавшись, к тому же, еще и расколотой на оппортунистов, радикалов и центристов, дрейфующих к Макрону.
* * *
Как видим, среди европейских радикалов, например, во Франции, не все так просто в отношении Москвы.
В этом смысле в соседней Германии, второй и главной «системообразующей» стране Евросоюза, с радикалами несколько проще.
Радикализм здесь представлен на левом фланге партией Die Linke, а на «правом», точнее национал-радикальном, фланге разместилась откровенно национал-фашистская партия «Альтернатива для Германии», выступающая чуть ли не за реабилитацию Гитлера. Помнится, еще лет этак 30-40 назад откровенных нацистов в бывшей Западной Германии не просто запрещали, а достаточно жестко преследовали. Теперь в объединенной Германии их терпят, и это говорит о многом…
Связей между Москвой и «Альтернативой для Германии» вроде бы не наблюдается, по крайней мере в открытом доступе. Это было бы уже слишком, если бы «страна, победившая фашизм», каковой себя называют в Москве, не вдаваясь в подробности о том, что «побеждала фашизм» далеко не только Россия, демонстрировала бы симпатии к политической силе, которая откровенно демонстрирует нацистские вкусы.
Правда, путинский режим, ничтоже сумняшеся, откровенно поддерживает отношения с венгерскими национал-фашистами из партии с весьма «благозвучным» для нас названием «Йоббик». Мало кто знает, что лучшие венгерские друзья Путина -- «йоббики» ведут свою родословную от лучших же друзей Гитлера -- «салашистов» (они же «нилашисты»). Впрочем, это отдельная интересная тема.
В целом же в Москве, как бы к ней ни относились, далеко не идиоты сидят. Во-первых, в отличие от Франции, где Ле Пен чуть было не стала президентом, в Германии и левые, и национал-радикалы имеют хоть и растущий, но довольно незначительный электорат.
Разыгрывая радикальную карту, Москва использует тех, кто недоволен евроинтеграционной глобализацией, число которых с началом экономического кризиса 2008 года, а затем нынешнего мигрантского кризиса резко возросло.
Это напоминает недовольство очень многих стран, отдельных социальных и национальных групп, а также политических сил Версальским договором в межвоенное время, что привело к весьма курьезным союзам. Здесь можно выделить скандально знаменитое сотрудничество СССР сначала с Веймарской Германией, а затем с гитлеровским режимом; сотрудничество Чехословакии и Литвы с украинскими националистами, поскольку по Версальскому миру чешскую Тешинскую область и литовский Вильнюсский край Клемансо отдал Польше, а ОУН боролась с польским режимом; и так далее. Путинский режим идет тем же проверенным путем, используя в своих интересах всех недовольных глобализацией в надежде навязать свою евразийскую модель глобализации для Европы, которую Путин когда-то обозначил как «от Лиссабона до Владивостока» с Москвой на ведущих позициях.
Но, во-вторых, – и это главное! – Москва делает ставку не на радикалов как таковых, часто невменяемых, а на респектабельные промосковские силы, которые должны прийти к власти на фоне разгула радикалов. Расчет строится на том, что обыватель проголосует за удобных Москве системных политиков, опасаясь прихода радикалов, и именно поэтому подыгрывает радикалам, раскачивая лодку, но не полностью, поскольку гипотетический пока еще развал Евросоюза крайне отрицательно скажется и на экономике России.
Известно, что во Франции Москва ставила не столько на Ле Пен, сколько на Франсуа Фийона, выдвиженца республиканцев и личного друга Путина. В Кремле небезосновательно полагали, что во второй тур выйдут Ле Пен и Фийон, а обыватели, убоявшись радикализма Ле Пен, выберут Фийона, который является одновременно и промосковским, и проевросоюзовским. Но Фийон утонул в коррупционном скандале, а республиканцы оказались расколотыми как раз в вопросе отношения к Москве, поскольку в партии есть и антимосковское крыло, ярким представителем которого является бывший премьер Ален Жюппе. А тут еще, как чертик из коробочки, выскочил Макрон и спутал все карты, а республиканцы и на парламентских выборах взяли всего 113 мест в Национальном собрании, а потому не способны выступить даже в роли сколько-нибудь действенной оппозиции. Словом, московская многоходовка с приходом к власти респектабельных промосковских политиков посредством раскачки ситуации радикалами была, кстати, весьма неглупой, но оказалась неудачной, поскольку далеко не все Кремлю удается даже с его возможностями.
В Германии у Москвы главным союзником также являются не радикалы, а вполне респектабельная и пребывавшая долгое время у власти Социал-демократическая партия (СДПГ), ярчайший представитель которой -- бывший канцлер Герхард Шредер, получивший высокооплачиваемую синекуру в структурах, связанных с «Газпромом». На эту тему в Германии высказывалось много слов осуждения, но СДПГ, несмотря на свое название, связана с крупными германскими корпорациями, заинтересованными в сотрудничестве с Россией. А это не «какая-то» апелляция к Гитлеру, а вполне реальные рабочие места и налоги в бюджет для поддержки знаменитого немецкого «социала», поэтому промосковская позиция СДПГ находит отклик среди электората.
Напомним, что в сентябре 2017 года в Германии пройдут выборы в рейхстаг. По предварительным прогнозам, партия ХДС-ХСС имеет шансы опять набрать большинство голосов, а ее лидер Ангела Меркель – в четвертый раз стать канцлером. Но получить даже простое большинство партии едва ли удастся, и ей придется создавать коалицию, причем именно с СДПГ, поскольку других вариантов нет, но в эти подробности вдаваться не будем.
В настоящий момент существует именно такая «широкая коалиция по-немецки», своего рода «германская ширка», в которой ХДС-ХСС Меркель является старшим партнером, а извечный оппонент СДПГ – младшим. Меркель придется не только делиться портфелями и должностями, но и учитывать интересы партнеров. В настоящий момент вице-канцлером является социал-демократ Зигмар Габриэль, а еще не так давно им был Франк-Вальтер Штайнмайер, бывший по совместительству министром иностранных дел, а ныне занимающий должность федерального президента Германии; на эту почетную должность, не имеющую реальных полномочий, его с огромным трудом спровадила Меркель. Пребывая на посту министра иностранных дел, Штайнмайер проводил, мягко говоря, слишком независимую политику, не считая должным согласовывать ее со своим непосредственным начальником – канцлером Ангелой Меркель, причем речь шла прежде всего о политике в отношении Москвы. Штайнмайер гастролировал по России, выступал там с лекциями и заявлениями, принимал какие-то почетные знаки… Его последователь Габриэль, не обладающий харизмой и авторитетом Штайнмайера, себе таких вольностей не позволяет, но слишком озабочен учетом позиции Москвы, прежде всего в вопросе санкций и войны на Донбассе. Меркель также вынуждена смягчать тональность в общении с Путиным, чтобы учесть позицию союзников по коалиции. Очевидно, что и в будущем составе кабинета, если Меркель останется канцлером, будет то же самое.
Еще раз повторим, что Москве не нужен развал Евросоюза, поскольку Москва от этого крайне пострадает экономически. Пример выхода Британии из ЕС наглядно демонстрирует, к чему это ведет. Москве нужен Евросоюз, на политику которого Москва могла бы влиять, прежде всего через своих «друзей» в руководстве ведущих европейских стран. Ей нужен Евросоюз, который будет максимально учитывать интересы Москвы. И если во Франции друзья Путина пока отодвинуты от власти, то в Германии все не так просто, даже если Меркель в очередной раз победит.
А потому не следует слишком радоваться нынешнему проигрышу радикалов.
