Вышедший более пятидесяти лет назад (впервые — в 1966 году) роман киевлянина Анатолия Кузнецова был всегда мне интересен — слишком много о нём говорили. Да и события «Бабьего Яра» происходят на улицах, где я живу уже 35 лет. Хотя прочитать роман удалось не так давно.
Свою критическую статью я разделил на две части. В первой речь пойдёт больше об авторе и истории издания книги. Во второй мы разберём сам роман.
Неприятные подробности
Как вспоминает моя мама, после выхода «Бабьего Яра» в сокращённом (как утверждает сам автор, подвергнутом жестокой цензуре) виде в журнале «Юность» романом-документом, как назвал его Анатолий Кузнецов, зачитывалась вся киевская молодёжь. И не только киевская.
Несмотря на постоянные сетования автора на цензуру, примеры которой мы ещё разберём, общий тираж журнала составил два миллиона экземпляров. Наверное, общий тираж всех российских «толстяков» сегодня не дотягивает до этой цифры. Позже, в 1967 году, роман вышел в «Молодой гвардии», а это ещё 150 тысяч экземпляров.
Я читал роман в финальной (как утверждает Анатолий Кузнецов в предисловии, «действительной») редакции, опубликованной сперва в 1986 году нью-йоркским POSSEV-USA и переизданной в 1991 году киевским «Оберигом». Впервые, в 1970 году, «Бабий Яр» был опубликован в Frankfurt am Main: Possev-Verlag, после бегства Анатолия Кузнецова в 1969 году в Лондон, и переиздан там же в 1988 году.
Также стоит отметить, что с тех пор — за 25 лет, роман особо не переиздавался. Пару изданий было в 1991 году (тираж «Оберига» — 200 тысяч экземпляров), после чего «Бабий Яр» в 2001 году издал «Захаров», а в 2010-м — «Астрель» и Corpus. Были небольшие переиздания, и это всё.
Переиздавали, как мы видим, в РФ. В Украине же роман писателя-киевлянина фактически забыт. Книгу на раскладке букинистов «Петровки» я нашёл за 50 гривен. Купить новое российское издание со скидкой будет в пять-шесть раз дороже, и то нужно поискать.
Такое равнодушное отношение к одному из самых значимых (при всех своих очевидных и преднамеренных пропагандистских изъянах) романов украинских писателей последнего полстолетия, при желании, тоже можно объяснить. Как и в истории с «Тарасом Бульбой», например, до «Бабьего Яра» просто не дошли руки соответствующих цензоров, которые бы действовали намного жёстче советской цензуры.
Анатолий Кузнецов пишет на неприятные и закрытые сегодня темы. В частности, об украинских полицаях в Бабьем Яру. Они, к тому же, ещё и в вышитые сорочки одеты. Или о том, как украинцы сдавали нацистам евреев — за награду, кто-то даже делал из этого настоящий бизнес. Или захватывали квартиры уехавших из Киева партийных и военных. Он пишет и даже восторгается советскими диверсантами.
При этом автор нелестно противопоставляет своих героев — меркантильных украинцев и решительных и принципиальных русских. При всём своём антисоветизме.
Да и сам герой не ассоциирует себя с Украиной: он хоть и называет иногда себя украинцем, но будто вскользь. Да и про русских говорит "наши". Над «украинской» пропагандой оккупантов, полицаями и даже нынешним национальным флагом автор скорее иронизирует. Почти как Михаил Булгаков в «Белой гвардии».
Ниже, когда мы будем разбирать «Бабий Яр» детальнее, станет понятно, почему роман Анатолия Кузнецова замалчивался в Украине раньше и, тем более, замалчивается сегодня.
Текст писался в шестидесятые, а его наброски в виде дневников и просто записей в тетрадях делались прямо по ходу действия — ещё в детском возрасте. Поэтому «Бабий Яр», после того, как автор дописал его, покинув Советский Союз, в сегодняшних условиях, спустя полстолетия, выглядит саморазоблачением писателя. А сам текст, несмотря на нескрываемый антисоветский крен, во многом искренен, даже когда автор заблуждается в своих домыслах или откровенно врёт.
Тем интереснее разбирать на примере «Бабьего Яра» и советскую цензуру хрущёвской эпохи (и примерять на нынешнее время), анализировать антисоветскую пропаганду автора после его бегства, изучать её природу.
Да и вообще, «Бабий Яр» — во многом действительно документальные свидетельства оккупации Киева, переданные Анатолием Кузнецовым. Просто текст нужно читать между строк, пропуская через внутренний фильтр.
Невозвращенец-коммунист
Проблема в том, что Анатолий Кузнецов не только назвал свой роман документом, но и всячески подчёркивает это в предисловии к книге, настраивая читателя на соответствующий лад, буквально требуя верить тексту.
Сама структура последнего издания романа интересна. Обычным шрифтом подаётся версия, опубликованная в «Юности», курсивом — якобы (по словам Анатолия Кузнецова) вычеркнутое цензурой. Наконец, в квадратных скобках идёт то, что автор дописал после своего бегства из Советского Союза. Примеры пропаганды мы ещё разберём. Сейчас я просто приведу вам одну характерную цитату из романа:
Села не было: одни пепелища с яркими белыми печами, трубы которых, как указательные пальцы, торчали в небо. [Значит, тут был бой одних благодетелей человечества с другими — за лучшее, значит, счастье в мире.]
Согласитесь, подобное смотрится дико даже на фоне декоммунизации в Украине. Ещё тогда, в 1960-е, невозвращенец Анатолий Кузнецов не просто ставил знак равенства между нацизмом и коммунизмом, автор открыто называл нацистов «благодетелями человечества» и «борцами за лучшее счастье в мире». Даже если это была ирония, то я весьма сомневаюсь, что подобное пропустила бы российская или украинская цензура.
Такое сегодня позволяют себе лишь самые отбитые персонажи, а тут — уважаемый писатель.
Интересно, что коммунистом был не только отец Анатолия Кузнецова, о котором подробно написано в романе, и его образ весьма показателен для раскрытия сути текста.
Сам писатель в 1955 году вступил в КПСС. Перебежчики потом всегда рассказывают одно и то же: дескать, все так делали, нужно было крутиться. Не все, мой дед-рабочий, например, прошёл всю войну беспартийным и, вернувшись из Берлина в Киев, за все тридцать с лишним лет после Победы в партию так и не вступил. Наверное, ему не нужно было крутиться?
Благодаря членству в КПСС Анатолий Кузнецов в том же году поступил в московский Литературный институт. Как говорил сам писатель, ранее его не брали в Москву из-за того, что он киевлянин и был «под оккупацией». Сбылись его мечты только после смерти Иосифа Сталина.
До того, как стать писателем, Анатолий Кузнецов занимался балетом, а в детстве, ещё до войны, во времена «тотальной нищеты» имел отличную даже по нынешним временам библиотеку. Он сам об этом пишет.
Анатолий Кузнецов дважды вступал в комсомол, что не мешало ему рассказывать после об отвращении, которое он испытывал при этом. Причём сразу дважды.
Молодой писатель некоторое время, до Москвы, работал на строительстве Каховской ГЭС, называя свой труд ссылкой. В то время как сотни тысяч других киевлян, миллионы советских людей просто молча совершали свой трудовой подвиг, восстанавливая страну из руин, и не пару лет, а годами и десятилетиями.
Для Анатолия Кузнецова, если я правильно понял «Бабий Яр», авторитетом с детства был малограмотный меркантильный дед, мечтавший, что немцы подарят ему корову, о которой он грезил ещё с царских времён, а не отец-революционер. И, думается, не из-за того, что тот ушёл из семьи. Просто жизненная философия и система ценностей (корова от немцев) деда была ему ближе. Что и продемонстрировал дальнейший жизненный путь Анатолия Кузнецова.
Неприкрытая пропаганда
Герой «Бабьего Яра» — сам автор, которому на момент оккупации Киева было 12 лет, вряд ли мыслит как антисоветчик. Антисоветчик в романе — его дед, которому автор противопоставляет своего отца — героя гражданской войны, о чём мы ещё поговорим. Сам же мальчик в большинстве неоднозначных ситуаций мыслит вполне адекватно.
Именно оценочные суждения автора, большинство из которых были дописаны после бегства из СССР, стали пропагандистским багажом к роману, который всё же можно назвать документом. Если только, как я уже говорил выше, отделять реальные, практические хронологические свидетельства очевидцев и самого автора от пропагандистского наслоения, которым Анатолий Кузнецов обильно сдобрил текст.
Впрочем, несмотря на то, что двенадцатилетний Анатолий Кузнецов, учитывая обстоятельства и оккупацию, был, в общем-то, типичным киевским пацаном, по самому тексту романа уже угадывалось общее настроение автора — свалить из этой страны. Несмотря на скрытый патриотизм и даже глухую любовь к Родине.
Откровенно говоря, кроме «Бабьего Яра» у Анатолия Кузнецова я больше ничего не читал, как не изучал (лишь поверхностно) биографию писателя.
И не собираюсь больше ничего читать или изучать. Не по принципу «не читал, но осуждаю». Просто «Бабий Яр», как и жизненный путь писателя, красноречивее любых измышлений его современников или его собственных заявлений.
По сути, уехав из СССР, Анатолий Кузнецов перестал быть писателем, превратившись в пропагандиста. В частности, работал на «Радио Свобода». В 2011 году АСТ и Corpus даже издали книгу «На „Свободе“. Беседы у микрофона 1972-1979». Работу на радиостанции прервала смерть писателя.
Со своим бегством на Запад Анатолий Кузнецов выдумал целую легенду, отдельная история в которой — тайный «вывоз» романа.
Во-первых, как уже было сказано выше, в СССР «Бабий Яр» вышел более чем двухмиллионным тиражом, поэтому говорить о том, что рукопись была запрещена и вышла из «подполья», смешно.
Во-вторых, что касается цензуры, которая якобы сильно повлияла на суть текста, то это тоже неправда. По тексту романа это отлично видно. Многие моменты, действительно выброшенные цензурой, -- это откровенная антисоветская пропаганда (мы разберём эти моменты во второй части), когда коммунизм сравнивается с нацизмом, и всё в том же духе. Причём преимущественно выбрасывались не какие-то хронологические данные этого романа-документа, а рефлексия героев — их внутренние переживания и собственные оценки тех или иных событий, которые не несут никакой смысловой нагрузки, зачастую даже, наоборот, размывают текст.
Пропаганда же — это фактически весь текст в квадратных скобках, который появился в финальной версии романа. По ходу прочтения «Бабьего Яра» иногда хотелось автоматически пропускать подобные моменты. Например, вот так цинично Анатолий Кузнецов описывает расстрел советских военнопленных:
Кричали и дрались они уже в самом Бабьем Яре, когда окончательно увидели, что их расстреливают. Они кричали: «Да здравствует Сталин!», «Да здравствует Красная Армия!», «Да здравствует коммунизм!». [Они верили, что умирают за всемирное счастье, и немцы косили их из пулеметов во имя того же.]
Немного разобравшись в структуре «Бабьего Яра» и жизненных метаниях Анатолия Кузнецова, во второй части статьи мы детально разберём сам текст романа.
Вторую часть читайте здесь.
