...Раньше, понятное дело, лучше было. Раньше с хлебом ели и за две клеточки в тетрадке, если неправильно отступил, не как за три колоска — расстрел, а всего лишь на второй год оставляли. То есть не так, конечно. Если сломался — чинили, а шею керосином протирать и форма № 1 в трусах и ушанке на армейском морозе. Тем не менее в «Здоровье по Дарвину» Джереми Тейлора (М.: Альпина Паблишер) говорят, что уподобление человеческого организма машине, как это было при доисторическом материализме, глубоко ошибочно и даже учение Маркса—Энгельса не позволяет понять, почему мы так подвержены болезням и дегенерации.
Мол, к счастью, четверо пионеров эволюционной (или, как ее еще называют, дарвиновской) медицины (а не врачи-вредители, как все подумали) — Рэндольф Несс, Стивен Стирнс, Диддахалли Говиндараджу и Питер Эллисон в свое время начали поход против этой инженерной аналогии, глубоко укоренившейся в тылу эскулапов.
И что? А ничего. Одни проклятые вопросы, как в литературе дооктябрьского периода. Почему люди не живут вечно? Почему мы не можем раз и навсегда избавиться от рака и других болезней? И почему сегодня, несмотря на все достижения медицины, заболеваемость не снижается, а растет? Короче говоря, отвечают нам в этой книге, учитывая опыт марксизма и эмпириокритицизма, потому что человек — это результат эволюции, которая озабочена бессмертием генов, но не бессмертием тел. «Эволюцию не интересует наше здоровье, счастье или долголетие, — заявляет автор (в прошлом — главный продюсер BBC, снимал научно-популярные фильмы для «Dicsovery Channel» и «Learning Channel»). Мол, она слепа и неразумна, эта эволюция, — как Пролетарская Сила в «Чевенгуре» Платонова. Она, эта тягловая мощь прогресса, этот рассадник для слепней марксизма, уже не Холстомер, как у Толстого, поскольку жует овес постановлений, не разрабатывает предварительных проектов и не способна заглядывать в будущее. Разве только с морковкой впереди или мастурбировать в упомянутый армейский мороз на Розу Люксембург или в крайнем случае на Михаила Ломоносова.
И вообще, «эволюция не пытается решить проблему успешного выживания представителей данного вида путем фундаментального усовершенствования проекта, а ищет самое простое и легкое решение». И это, товарищи, не минет. Все главы этой вдохновенной книги вообще суровы и похожи на обвинительные акты, заканчивающиеся логичным приговором: «Три срока по двадцать». Это о том, если что, сколько нам всем жить. В смысле, мучиться. А так, конечно, нам объяснят все в подзаголовках, поскольку заголовки оставляют желать лучшего. «Как гигиеническая гипотеза объясняет аллергию и аутоиммунные заболевания», «как эволюционная теория объясняет бесплодие и патологии беременности», «как хождение на двух ногах связано с ортопедическими проблемами», «как эволюционная биология лечит слепоту и опровергает креационизм», «почему рак почти невозможно вылечить», «почему эволюция коронарных артерий обрекла нас на инфаркт миокарда», «как эволюция вдохнула новую жизнь в угасающие исследования деменции».
Таким образом, как видим, эволюция, три слоя изоленты и никакого секса. Эволюционная медицина вообще позволяет взглянуть на человеческий организм под совершенно другим углом и зачастую дает нам довольно-таки неожиданное понимание болезней, которое идет вразрез с устоявшимися представлениями. Роза, мороз, Александр Сергеевич Пушкин. Александр, Саша, Саня, Сашенька... Хотя была ведь и на этот счет у марксистов старой армейской закалки своя теория еще в 1920-х. Помните, «Пусть живет публичный поцелуй в голую грудь!» и все эти шествия без штанов и бюстгальтеров по улицам пролетарского Питера и Москвы? Так нет же, ученые-дарвинисты утверждают, что поскольку цель эволюции — репродуктивность, а не здоровье, наш организм изобилует неоптимальными компонентами и процессами, являющимися результатом неизбежных компромиссов и ограничений.
А по словам Питера Глукмена из Оклендского университета, тоже поэта, то есть дарвиниста, конечно, эволюционная теория позволяет пролить свет на то, почему в течение последних десятилетий стремительно растет заболеваемость раком молочной железы и яичников в развитых странах мира. Не в СССР, конечно, где секса, как известно не было, а был сплошной разврат в парткоме и на заимке у Кузьмича. Установлено, говорит Глукмен, что такие факторы, как упомянутая форма № 1 на морозе, а также быстрое рождение первого ребенка и долгое кормление, характерное для женщин в эпоху палеолита и мира без аннексий и контрибуций, решает проблему вечной иглы для примуса. То есть жизни в семье братских республик долгой и счастливой. А вот использование оральных контрацептивов, сокращающее количество менструальных циклов у женщин, полагает Глукмен, ведет к снижению этого риска. А вы говорите, минет. Ну, хорошо, не говорите — думаете.
И вообще, чтобы много не думать о Сашеньке Пушкине и незрелости тканей молочной железы у нерожавших женщин, автор книги описывает предысторию человеческих болезней и объясняет, почему они существуют, объясняет, как лечить псориаз, волчанку болезни сердца и репродуктивной системы, аутоиммунные заболевания, рак и болезнь Альцгеймера, а про душу ничего не говорит. Мол, загляните в прошлое человечества, чтобы понять, какие прорывы в медицине ждут нас в будущем. Да только давно уже известно, что там — мин нет, одна лишь жизнь на разрыв аорты, матки и всяческих отношений с соцреалистической действительностью.
А как вы хотели? В будущем, говорят, все будет. «Эпоха человека» Дианы Акерман (СПб.: Питер) как раз об этом. А пока, конечно, негусто. И вопросы все те же самые, словно мечты пушкиноведа на морозе. «Много ли „природы“ в природе?» — вопрошает автор, и «чьих вы будете?» слышится в этом горьком вопрошании. «А ты не Ивана ли Кузьмича сынок?» — спрашивал хмельной дядечка у подъезда, схватив за рожки залетного марсианина. А все почему? Скажете, тоска, прибавочная стоимость и наши не выиграли в субботу? А вот и нет. «Мы уже давно не ходим, опираясь на выставленные вперед кулаки, — уточняет причины оторванности социал-демократов от народа, — но иногда все еще испытываем острое желание попрыгать и повисеть где-нибудь так же, как это делают обезьяны; вот для чего, оказывается, нужны турники на детских площадках». А мужики и не знают, пиво там пьют зазря. «Однако по сравнению с приматами мы хиляки с малоподвижными суставами.. Может, наши гены и совпадают с генами орангутангов на 97%, но они так и остаются рыжими танцорами древесных крон, а мы — болтливыми обитателями поверхности земли», — добивают нас в этой книге.
А ведь правда, потому что, помните, вериги Кайдановского? «Я вот упал, и такие тут какие-то вещи... корни, кусты... А вы никогда не думали... вам никогда не казалось, что растения чувствуют, сознают, может, даже постигают? Деревья, орешник вот этот». И неважно, что это ольха. Просто они никуда не бегают. Это мы все бегаем, суетимся, все пошлости говорим, если, опять-таки, помните. А надо ведь не по лжи, по книге, как вот эта, попробовать жить. Бодаться с дубом, есть землю, как Павлик у Катаева, кататься, например, на качелях и висеть на турнике, а не пиво, как смотри выше. И тогда, возможно, вы заметите — нет, не луч солнца в темном царстве и не шишку под носом у алжирского бея, а то, что увидела мудрая автор этой книги. «За лужайкой, довольно далеко от толпы туристов, — обомлевает она, — длинноволосый семилетний мальчик-орангутанг пристально смотрит на экран айпада, иногда прикасаясь к нему одним пальцем; при этом из динамика раздаются звуки львиного рыка, а за ними — смешной клич фламинго.. Мальчик смотрит на меня своими большими карими миндалевидными глазами, выглядывая из-под прядки красновато-рыжих волос». И наверное, добавим, скоро скажет «мама», как дельфин в «Амаркорде» у Феллини.
А вот смогут ли не мальчики-орангутанги с ядерными ракетами в руках, а обыкновенные роботы обеспечить людям материальное изобилие, избыток свободного времени, качественную медицину и образование или же они превратят наш мир в мир неравенства и массовой безработицы — об этом лучше читать в книге «Роботы наступают» Мартина Форда (М.: Альпина нон-фикшн). И правда ли, что усердие и талант при этом перестанут быть залогом жизненных достижений? Успешный разработчик программ, IT-предприниматель и заодно автор этой умной книги не претендует на то, что знает ответы на все вопросы, но аргументированно и веско показывает, почему современные технологии способны оказаться намного более разрушительными для рынка труда, чем инновации прошлого в виде «Чевенгура», «Котлована» и всей Пролетарской Силы всемирной Революции.
Цель автора — не испугать читателя холостым выстрелом Авроры, а привлечь внимание к этим непростым, но взрывным темам.
Говорят, эту увлекательную и содержательную книгу стоит прочитать всем, кто хочет понять, как развитие новых технологий влияет на экономические перспективы, на наших детей и на общество в целом. «Газета Washington Post 2 января 2010 г. сообщила, что за первое десятилетие XXI в. не было создано ни одного нового рабочего места, — начинает с места в карьер автор. — Ноль. Такого не было со времен Великой депрессии. Более того, каждое десятилетие в послевоенный период количество рабочих мест увеличивалось не менее чем на 20%. Даже в 1970-е гг., то есть в эпоху стагфляции и энергетического кризиса, число рабочих мест выросло на 27%».
И словно в страшном сне Веры Павловны, то бишь в эволюционной медицине, автора книги не интересует человек, популяции, поколение. Тем более, потерянное. «Итоги потерянного десятилетия 2000-х не могут не вызывать удивления, — отмахивается он, — если вспомнить, что только с учетом прироста трудоспособного населения экономика США нуждается приблизительно в миллионе новых рабочих мест ежегодно. Другими словами, за эти первые десять лет мы недосчитались около 10 млн рабочих мест, которые следовало бы создать, но которые так и не появились».
А что же появилось, спросим, взамен? Машины, роботы, искусственный интеллект, информационные технологии и никаких тебе кричащих игрушек «уйди-уйди», брюк фасона «Полпред» и чарльстона «У моей девочки есть одна маленькая штучка». И вообще, мечтает автор, «если верить инженерам стартапа „Industrial Perception, Inc.“ в Кремниевой долине, которые спроектировали и собрали нового робота, в перспективе он будет работать со скоростью одна коробка в секунду. Для сравнения: пределом человеческих возможностей является перемещение одной коробки в шесть секунд».
Одной коробки, Остап! В секунду! Вы станете, конечно, горячо убеждать, что к вам тоже вчера на улице подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса, а вы не купили. Вам не нужна вечная игла, вы не хотите жить вечно. Вы хотите умереть. И, может быть, у вас налицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи, как Сашенька Пушкин про Ломоносова, и никакая, даже эволюционная, медицина не в силах вам помочь.
Нет, вы тоже знаете новость о том, что на каждого гражданина давит столб воздуха силою в 214 кило, и это научно-медицинский факт, поскольку вам стало с недавнего времени тяжело, ведь вы только подумайте, целых 214 кило давят круглые сутки, в особенности по ночам, и вы плохо спите. «А вот по данным Международной федерации робототехники, — ласково улыбнется Козлевич, — в период с 2000 по 2012 г. мировой объем продаж промышленных роботов вырос более чем на 60%, достигнув $28 млрд в 2012 г. Абсолютным лидером по темпам роста является рынок Китая, где в период с 2005 по 2012 г. ежегодный темп прироста количества устанавливаемых роботов составил приблизительно 25%».
И, наверное, все-таки самое время бежать на рынок за маслопроводным шлангом и этой самой книжкой, про Роберта, как в кино 1967 года. То есть про роботов, конечно, и прочие телячьи нежности этого безумного, безумного, безумного мира.
