В статье «Рушимая или нерушимая? Три сценария для российской экономики», где шла речь о «катастрофическом», «оптимистическом» и «пессимистическом» путях развития экономической ситуации в РФ, мы остановились на том, что предопределить тот или иной сценарий могут две переменные.
Первая — запас терпения российского народа, потенциал его протестности и гражданской решительности; вторая — «черные лебеди» — труднопрогнозируемые события, которые приводят к значительным последствиям и получают рациональное объяснение уже после того, как произошли.
В этой статье остановимся на первом факторе. Вопрос можно сузить к терпеливости российского народа, ведь там, где заканчивается терпение, начинается бунт.
Если Кремль отдает себе отчет в том, какими последствиями для национальной экономики грозит продление и расширение международных санкций, а также дальнейшее снижение цен на нефть, насколько оправданной может оказаться его ставка на терпение россиян?
Апологетика российского терпения
24 мая 1945 года на кремлевском приеме в честь командующих войсками Красной Армии Сталин произнес тост, в котором отдельно похвалил «руководящий народ» за его терпеливость.
«У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-42 годах, когда наша армия отступала... Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду», — акцентировал в своей застольной речи тиран.
И добавил: «Но русский народ на это не пошел, русский народ не пошел на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству... Русский народ верил, терпел, выжидал и надеялся, что мы все-таки с событиями справимся».
Российский математик и публицист Игорь Шафаревич, родившийся в Житомире, в работе «Русский народ в битве цивилизаций» пишет, что терпение россиян «не сводится просто к пассивности, оно сплетается с жертвой».
«Вся история русского народа переплетена с созданием большого, многонационального государства. Характер русского народа и способствовал этому процессу, и складывался под его влиянием. В результате русские — народ государственный. Они с трудом идут на конфликт, который может потрясти государство», — размышляет математик.
Но если у русских возникает сомнение в том, что государство исполняет свою охраняющую и скрепляющую роль, если кажется, что оно — «ложное», пишет Шафаревич, то протест обращается не против частных форм эксплуатации, не против отдельных институтов, а против самого государства в принципе. Мол, оно признается недостойным существования и приговаривается к уничтожению.
«В трудных ситуациях русские реагируют обычно, накапливая внешние раздражения, а потом отвечают взрывом энергии. Взрыв может быть направлен как на защиту государства, так и на его разрушение», — предполагает российский публицист.
Кстати, это может многое объяснить в событиях «русской весны». Люди, поддержавшие аннексию Крыма, «ДНР» и «ЛНР», восприняли Майдан как утрату государством своей интегрирующей роли, его переходом в «неправильное» состояние и, следовательно, направили свою энергию против его целостности.
Ссылаясь на книгу социолога и культуролога Ксении Касьяновой «О русском национальном характере», Шафаревич рассматривает терпение как «этническую черту» россиян.
В свою очередь, Касьянова развивает мысль: «Веселые должны приспосабливаться к усталым, здоровые — к больным, сильные — к слабым, а человек должен приспосабливаться к миру, не потому что он чувствует себя бессильным перед ним или боится его, но потому что он его уважает».
Все это довольно лестные слова в адрес российской терпеливости. Однако порой за готовностью терпеть прячется банальный страх пострадать, если открыто заявить, что тебя не устраивает. И эта боязнь может быть воспитана столетиями.
Критика российского терпения
«Похоже, все постсоветское общество переживает сейчас протестно-подростковый период. Пытаясь „завершить гештальт“, люди проецируют насильников друг на друга, отсюда такое непонимание. Когда народ насиловался веками, подобное естественно, хоть и крайне грустно. Вот и идут друг на друга с кастетами, „улица — на улицу“, уже даже неважно, по какому именно поводу», — пишет на своей фейсбук-странице российский психолог, живущий в Болгарии, Борис Новодержкин.
Закономерная мысль. Правда, с оговоркой на то, что два года назад первой «двор на двор» пошла Россия.
Философ Павел Захаров в работе «Терпение как ментальное свойство русского народа: причина и следствие» отмечает, что власть способна управлять девальвированным большинством посредством схем, которые не просто деформируют сознание и волю народа, но и запускают механизм его деградации и спекуляции некоторыми ментальными свойствами.
«Терпение, выступая ментальной чертой русского народа, является в этом случае пассивным способом соглашательства с политикой государства, что характеризует особенности менталитета русских», — пишет Захаров.
Никто не отменял для России и общих факторов, которые провоцируют массовое протестное поведение. Во-первых, это неудовлетворенность деятельностью органов власти, потеря ими представительской функции, а также их неспособность интегрировать те или иные категории населения.
Во-вторых, политическая компетентность, мобильность и независимость определенных социальных категорий.
В-третьих, относительная депривация (невозможность получить желаемое при том, что другие это имеют). Разумеется, чем больше причин, провоцирующих народ выходить на улицы, тем выше его протестный потенциал.
Исходя из этого, чем ниже будет падать экономика РФ, тем больше россияне будут сталкиваться с подобными факторами. Стоит учитывать и то, что подъем потребления в 2000-х развило среди населения довольно прихотливую психологию, которая при дальнейшем экономическом падении может взять верх над терпеливым «сверх-я».
И прежде всего это касается крупных городов России, в частности Москвы и Санкт-Петербурга, откуда исходят главные протестные угрозы для нынешнего кремлевского режима.
Помимо общих тенденций и такой переменной, как народное терпение, подтолкнуть Россию к тому или иному сценарию могут неожиданные события, меняющие ход истории. Американский экономист Нассим Николас Талеб назвал их «черными лебедями». Детальнее об этом поговорим в одной из следующих статей.
