...Скорее всего, эта книжка вряд ли пришлась бы по душе ее герою. Безусловно, «Космос Эйнштейна» Митио Каку — увлекательный рассказ о жизни великого гения, дающий четкое представление об открытиях легендарного ученого даже тем, кто далек от науки. По сути, популярное жизнеописание в духе серии «Легенды ХХ века»/ При этом мир открытий и озарений самого Альберта Эйнштейна показан здесь с другой, далеко не триумфальной стороны. Этапы становления, баталии в научном мире, зачастую непростые отношения с близкими, и все это на фоне бурлящей атмосферы первой половины XX века — две мировые войны, революция в Германии, создание атомной бомбы.
С другой стороны, умение автора доносить научные знания до самого широкого читателя в этой книге сродни таланту Эйнштейна, любившего повторять, что новая теория никуда не годится, если не базируется на зримом образе, достаточно простом, чтобы понять его мог даже ребенок. А каков образ самого знаменитого физика в расхожих клише эпохи? «Поп-идол уровня Элвиса Пресли и Мэрилин Монро загадочно смотрит на нас с открыток, журнальных обложек, футболок и огромных плакатов, — писал другой биограф Эйнштейна Денис Брайан. — Одно из агентств в Беверли-Хиллз предлагало его образ для использования в телевизионной рекламе. Ему все это очень бы не понравилось».
Как бы там ни было, но сегодня, когда повсеместно наблюдается ренессанс наследия Эйнштейна, книга всемирно известного физика и популяризатора науки Митио Каку оказывается как нельзя кстати. В чем ее суть? На самом деле ничего нового — все те же даты великих открытий, черные дыры, теория относительности, неизменная трубка и туфли на босу ногу. Плюс экстравагантные высказывания вроде «я знаю, что с философской точки зрения убийца не виноват в своих действиях, но я не стал бы с ним чаевничать».
А еще рассказывают, что Эйнштейн любил поболтать с одним пятилетним мальчиком, который часто сопровождал великого мыслителя до Института перспективных исследований. Однажды они неторопливо шли вдвоем, и вдруг Эйнштейн рассмеялся. Когда мать мальчика поинтересовалась, о чем они говорили, сын ответил: «Я спросил у Эйнштейна, ходил ли он сегодня в туалет». Мать была в ужасе, зато Эйнштейн ответил: «Приятно, когда хоть кто-то задает мне вопрос, на который я в состоянии ответить».
Итак, зачем и для чего вся эта суматоха с популяризацией и без того известного фрика от науки? Учитывая место Эйнштейна в истории, можно назвать несколько причин для того, чтобы попытаться заново вспомнить и переосмыслить его жизнь. Во-первых, его теории столь глубоки и всеобъемлющи, что сделанные несколько десятилетий назад предсказания до сих пор будоражат общественность и мелькают в газетных заголовках, поэтому очень важно попытаться понять корни этих теорий. Во-вторых, по мере того, как новые поколения исследовательских инструментов, которые в 1920-е гг. даже представить себе было невозможно (к примеру, спутники, лазеры, суперкомпьютеры, детекторы гравитационных волн), зондируют дальний космос и внутренний мир атома, предсказания Эйнштейна приносят Нобелевские премии другим ученым.
В результате, предлагая новый взгляд на великие открытия и милые чудачества всемирно признанного гения, автор книги очеловечивает его в гораздо большей мере, чем те, кто тихо и почти незаметно для обывателя идут по стопам «сумасшедшего профессора», показывающего нам язык с того света.
С другой стороны, специалисты не в области пиар-технологий, а те, которые непосредственно занимаются генной инженерией и молекулярной генетикой, как правило, предпочитают не тратить время на облагораживание своей деятельности и развенчание мифов. Но автору следующей книги такой подход с самого начала показался неверным, ну или, как минимум, недальновидным, и он решил, что кто-то должен этим заниматься. Таким образом, «Сумма биотехнологии» Александра Панчина — это увлекательный научно-популярный рассказ о генетически модифицированных организмах (ГМО), их безопасности и методах создания, а также о других биотехнологиях, которые оказались в центре общественных дискуссий.
Кстати, с какого именно «начала» автору книги стало все не нравиться в генетически не оправданных слухах и сплетнях, знаете? С того самого, думается, когда он учился на совершенно новом на тот момент факультете биоинженерии и биоинформатики МГУ. Помнится, именно тогда сама перспектива, что с помощью науки человеку, словно червяку в лаборатории, можно подарить еще десять, двадцать, а то и больше лет жизни, казалась ужасно заманчивой. Но, как оказалось, не все были настроены столь оптимистично. То есть помидоры любили все, словно стиль новой жизни, а вот кушать их (и пользоваться глянцевыми идеями в жизни) — не очень. Кто же эти люди, и как они повлияли на развитие новых технологий того, как уже все догадались, вполне капиталистического времени? «Сегодня мне сложно назвать область человеческого знания, вокруг которой существовало бы больше мифов, чем вокруг генной инженерии. Самое удивительное, что большая часть этих мифов придумана весьма ограниченным числом людей (их можно пересчитать по пальцам), получивших, мягко говоря, не пропорциональное уровню их знаний в данной области внимание со стороны СМИ», — подтверждает наши опасения автор.
То есть, все-таки, инженеры душ наших наследили как в стилистике восприятия лабораторных червячков, так и в интерпретации кислотной сути новой религии. И было это веселое время столичного глянца в журналах «ПТЮЧ» и «ОМ», а также стилистики таких авторов, как Илья Стогов и Слава Курицын. Последовавший за ними Сергей Минаев даже вынес все эти заманчивые заголовки в стиле газеты «Спид-Инфо» на обложку своей первой книги. Все правильно, «Духless». И немудрено, что в «Сумме биотехнологии» названия глав выглядят так, словно вышли из веселых практик 90-х. «Слово из трех букв» (слово «ГМО» — это плохо), «Сон разума рождает чудовищ» (почему боятся ГМО), «Мой дедушка был вишней» (генетическое разнообразие жизни, механизмы мутагенеза, эволюция и селекция, принцип предосторожности), «Корпорации монстров» (транснациональные корпорации, индустрия органических продуктов), «Над пропастью во лжи» (черный пиар, маркировка и обнаружение ГМО), «Предъявите ваш геном» (чтение ДНК, геномный анализ, геномные войны, персонализированная медицина, метагеномика), «Бог умер: да здравствует сверхчеловек!» (борьба со старением, искусственные органы, продление жизни).
Под таким соусом нам предложено все самое интересное о чтении молекул ДНК, возможности клонирования человека, создании химер, искусственном оплодотворении и генетической диагностике, о современных методах лечения наследственных заболеваний с помощью генной терапии, о перспективах продления человеческой жизни и победы над старением. Ну, и развенчивание популярных мифов, связанных с внедрением биотехнологий в практику, а также причины возникновения ложных опасений — куда же без них в новом, как водится, деле?!
Впрочем, большой стилистической разницы в описаниях того, какие огурцы (и упомянутые помидоры) продаются в наших магазинах и каким овощем оказался дедушка, во все времена, оказывается, и не было. «Если бы некоему физику из 1900 году рассказать о нынешней Стандартной модели, применяемой в космологии или в физике элементарных частиц, — утверждает автор следующей книги, — он узнал бы много непривычного и удивительного, но сам принцип поиска выраженной на языке математики теории, выводы которой подтверждаются экспериментальным путем и объясняют целые категории явлений, был бы вполне понятен и знаком ему».
Хотя в солидной монографии «Объясняя мир. Истоки современной науки» Стивена Вайнберга налицо нечто большее, чем простой рассказ, а именно — отражение того, как современный ученый воспринимает опыт науки прошедших эпох. Используя при этом возможность раскрыть свое видение природы физической науки и ее неразрывной связи с религией, техникой, философией, математикой и эстетикой. Хотя из всех отраслей науки наибольший упор в книге сделан на физике и астрономии, поскольку именно в физике, особенно в ее приложении к решению астрономических задач наука впервые обрела свою современную форму.
Таким образом, в книге одного из самых известных ученых современности и нобелевского лауреата по физике, а также доктора философии развернута захватывающая и энциклопедически полная история науки. Не особо широко, как уже было сказано, лишь физика и астрономия в Древней Греции да ее остатки в Средние века, дожившие до научной революции XVI-XVII веков, — вот и все, что нам нужно для полного счастья понимать происхождение слов «глююны» и «прецессия».
Впрочем, этого, оказывается, вполне достаточно. Ведь, рассказывая об истории науки, автор, как сам признается, скользит в опасной близости от грани, которую нынешние историки старательно избегают, — суждения о прошлом по стандартам нашего времени. Действительно, Вайнберг не особо почтителен и не останавливается перед критикой методов и достижений прошлого с позиций нынешнего знания. Иногда с довольно садистским удовольствием он отыскивает у бедных греков с римлянами (между прочим, признанных в истории научных авторитетов) какие-то неловкие ошибки, о которых обычно скромно молчат историки.
Но это вовсе не означает, что, вполне законно не уважая философию как науку, автор считает всех философов прошлого дураками. Чтобы полагать себя Каином и Авелем, а Платона, Аристотеля, Авиценну, Гроссетеста или Декарта — земными червями, этого, конечно, у нобелевского лауреата нет. Напротив, показывая, как далеки были эти обладатели недюжинного интеллекта от современных концепций науки, он также демонстрирует, как был труден и неочевиден путь к открытию методов научного познания, нынешних общепринятых практик. Что, в общем-то, говорит нам о том, что не стоит, объясняя несовершенный древний мир, особо заноситься над незавершенным зданием современной науки.
