Несколько дней назад масс-медиа буквально взорвала новость о том, что Президент Украины Петр Порошенко заявил о необходимости создания 30-километровой демилитаризованной буферной зоны вдоль линии столкновения на Донбассе.
После года войны, краха экономики и полнейшего обнищания украинского народа согласие на буферную зону — это неизбежный этап или откровенное предательство со стороны Порошенко?
Насколько целесообразно сейчас идти на такой шаг и с какими последствиями может столкнуться Украина?
Почему «Правый сектор» категорически против Минских договоренностей (которые по факту все равно не выполняются Россией) и настаивает на введении военного положения и полной блокаде оккупированных территорий?
Что будет с местным населением, которое окажется внутри этой буферной зоны?
Действительно ли политики сознательно смешивают воедино две совершенно разные темы: демилитаризацию Широкино и создание буферной зоны? И, наконец, какова вероятность того, что в силу невыполнения Россией договоренностей Украине придется возвращать ранее отведенное вооружение?
На эти и многие другие вопросы «Фраза» попросила ответить людей, которые видят подводные камни даже там, где простому обывателю все кажется предельно четким и понятным.
Вадим Карасев, политолог, директор Института глобальных стратегий:
Люди, которые окажутся внутри, пока еще гипотетической и не совсем реалистической буферной зоны, по крайней мере, получат относительный мир и спокойствие, поскольку сейчас находятся на линии огня.
Что касается самой идеи буферной зоны, соглашение о создании которой было подписано 23 июля в рамках Минской контактной группы, то мировой опыт разрешения подобного рода конфликтов всегда включал в себя создание демилитаризованной буферной зоны. Эту зону занимал миротворческий контингент, и затем эта демилитаризованная буферная зона приводила к реальному, а не номинальному перемирию, что дальше открывало возможность для полноценного дипломатического и политического урегулирования конфликта.
Идея Порошенко не является исключительно его инновацией, а вполне вписывается в набор традиционных мировых практик разрешения вооруженных конфликтов.
И здесь варианта всего два: либо прилагать дипломатические и миротворческие усилия, либо начинать полномасштабную войну, которую наши западные партнеры не хотят, так как это будет полномасштабная война с Россией. И самое главное: мы эту войну не выиграем. Даже если введем военное положение, переведем все предприятия на военные рельсы, конфискуем собственность предпринимателей на нужды фронта и поставим под ружье полмиллиона украинцев. Мы все равно не выиграем эту войну.
Кто будет работать и кто будет жить в этой стране? А кто-нибудь подумал об экономике? А кто-нибудь подумал о многотысячных жертвах?
Прежде чем бравировать и манипулировать такими словами, как «военное положение», нужно думать. Введение военного положения могут предлагать только люди из какого-то нереального мира, почему-то считающие, что военное положение — это магическая палочка-выручалочка, которая принесет нам исключительно военную победу.
А почему не военное поражение? Об этом кто-нибудь подумал или нет? Кто-нибудь подумал о том, что контрнаступление российских войск вместе с войсками ДНР и ЛНР может привести к новому Иловайску, к новому Дебальцево? Более того, это может привести к взятию всей территории Донецкой и Луганской областей, а не так, как сейчас, когда враг ограничился лишь 30% территории Донбасса.
Поэтому идея демилитаризованной буферной зоны правильная, нужная, но уже запоздалая. Давно пора было это сделать, потому что ситуация номинального перемирия (т. е. когда фактически нет ни войны, ни мира) заводит конфликт в тупик. Она консервирует его, а не разрешает.
Для полноценного разрешения конфликта и возвращения Украины в состояние мирной, созидательной и экономически продуктивной жизни, в результате чего и могут появиться надежды на рост благосостояния населения, а не на его окончательное обнищание, Украине необходима такая буферная зона, пусть даже и 30-километровая.
Единственное, что требует серьезной доработки, — это то, какая международная институция, какой миротворческий контингент либо какие совместные патрульные миссии будут гарантировать невозобновление огня в этой демилитаризованной зоне.
Как свидетельствует мировой миротворческий опыт, такие зоны обычно занимает миротворческий контингент: «голубые каски» ООН, полицейские миссии под эгидой ЕС, натовские миссии. Это всегда были контингенты с расширенным мандатом, а не с таким мандатом, которым сейчас обладает ОБСЕ. Даже если этот мандат ОБСЕ будет расширен, его рамки все равно останутся исключительно мониторинговыми, наблюдательными, но не полицейско-принудительными и уж тем более не военно-принудительными.
В связи с этим нужно будет продумать, как обеспечить гарантии прекращения огня и невозобновления боевых действий в рамках демилитаризованной зоны.
Одним из генералов Генштаба Украины сделано пока не официальное, но публичное заявление о том, что это может быть совместный патрульный контингент, собранный из украинской полиции и представителей «народной милиции» ДНР и ЛНР. Да, это вызвало бурную негативную реакцию, но если посмотреть закон об особом порядке режима местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей (и даже согласно Минским соглашениям), то там предполагается амнистия для тех, кто взял в руки оружие, но не подозревается в преступлениях против человечности, а также создание народной милиции. Поэтому это можно рассматривать как шаг к реинтеграции Донбасса мирным дипломатическим путем.
Нам придется согласиться и на существование «народной милиции» в отдельных районах (что, кстати, не противоречит закону об особом статусе Донбасса), а также подумать о том, как именно сформировать эти совместные патрули из украинских граждан. Эти патрули необходимы, чтобы у Донбасса появился шанс на реальный мир.
Что касается вероятности возврата Украиной на прежние позиции всего отведенного ею вооружения, то как только это перейдет из фазы обсуждения в стадию реализации договоренностей и будут найдены гарантии контроля за перемещением техники и для реальной демилитаризации, тогда мы получим гарантии того, что вооружение противника будет отведено. Вот тогда и мы сможем отводить свою технику, выводить войска из этой демилитаризованной зоны.
Чтобы закончить войну, нужна демилитаризация.
Демилитаризация всегда начинается с определения некой зоны, по обе стороны которой находится линия соприкосновения. Ничего нового мы здесь не придумали, и, если хотим мира, нам придется согласиться на подобного рода сценарий. Да, это не самый лучший сценарий. Но кто вам сказал, что в политике, тем более когда речь идет о войне, есть только хорошие сценарии? Их вообще никогда не бывает. Есть плохие и очень плохие сценарии.
Демилитаризованная зона — сценарий не очень хороший, но и не самый плохой.
Анатолий Луценко, политолог, директор GMT Group:
То, что на оккупированных территориях нужно что-то делать, это понятно, и здесь нет вариантов. Мы пытаемся бороться с контрабандой, но ведь все блокпосты изначально ставились исключительно как военные единицы, а сейчас они должны выполнять функции мини-границы. Исходя из этого, однозначно можно сказать, что решение этого вопроса должно быть, причем в обязательном порядке.
Если же кому-то не нравится название «буферная зона», можно использовать термин «зона отчуждения». Назвать можно как угодно, это не меняет сути. Нужно, чтобы в Украине была своего рода квазиграница. Тогда уже можно будет силами пограничных войск, Национальной гвардии и СБУ контролировать перемещение через границу не только людей, но и товаров. И это главное.
Что касается требования «Правого сектора» немедленно ввести военное положение, то не стоит забывать, что в последнее время «Правый сектор» вообще занимает совершенно деструктивную позицию с точки зрения проекта «государство Украина».
Мы — первое государство, которое столкнулось с таким понятием, как «гибридная война», и поэтому махание шашками здесь совершенно неуместно. Мы испытали это на своей шкуре, оставшись без Крыма и столкнувшись с ситуацией на Донбассе. Поэтому нам необходимо настраиваться и принимать решения по каждой проблеме, которая возникает.
Даже если будет определенная рефлексия, это все равно лучше, чем такое стабильное понятие, как военное положение.
Если говорить о том, с какими проблемами столкнутся местные жители, которые окажутся в «серой зоне», то в их жизни, по сути, ничего не изменится. Они уже живут с этими проблемами, просто все то, что сейчас находится в состоянии хаоса, будет так или иначе законодательно закреплено.
Есть идея создания логистических центров. Но здесь нужно хорошо продумать, чтобы это не превратилось в очередной элемент коррупции. Логистические центры вдоль всей линии разграничения имеют право на существование, однако над этой идеей нужно работать и объективно подойти к ситуации, которая там есть.
А то, что политики сознательно смешивают две совершенно разные темы — демилитаризацию Широкино и создание буферной зоны — с целью запутать народ, то это очередная попытка заработать дополнительные баллы на манипулировании терминами, и не более того.
Сейчас перед местными выборами у нас опять все резко стали понимать ситуацию на Донбассе, требовать введения военного положения, не понимая того, что в случае его введения местные выборы проводиться не будут.
Наша проблема в том, что популизм у нас настолько зашкаливает, что даже люди, которым присущ конструктивизм, попадая в это поле, сами «девальвируются». К сожалению, у нас любые действия оцениваются сейчас через призму популизма.
Если говорить о последствиях для Украины в случае создания буферной зоны, то любая попытка «подстроиться» под гибридную войну и хоть как-то улучшить ситуацию — это уже конструктив. Но не стоит забывать, что у нас очень серьезная проблема с завершением процессов: у нас много хороших законов, но они почему-то не работают; у нас есть решения проблем, которые продиктовала сама жизнь, но мы не можем их решить, поскольку у нас все сразу из конструктивной фазы переходит в фазу популизма. А популизм приводит к выхолащиванию любых действий.
Существует ли вероятность того, что Украина все равно вернет на изначальные позиции отведенное вооружение, так как Россия не выполняет договоренности о прекращении огня? Необходимо отметить, что сейчас уже создана адаптативная модель, т. е. в прифронтовой зоне созданы бригады быстрого реагирования, которые могут оказаться в нужном месте в течение 30 минут после получения сигнала об эскалации конфликта.
Вячеслав Дехтиевский, политолог, общественный деятель:
В условиях агрессии России против Украины буферная зона на территории Украины — это неудача Украины.
Именно буферная зона станет источником целого ряда проблем. Совершенно непонятен статус людей, которые окажутся в этой «серой зоне».
Создание буферной зоны — это проявление слабости украинской власти и слабости позиции Украины в целом.
Если бы такая буферная зона проходила по украинско-российской границе, это еще можно было бы допустить, но если она проходит по территории Украины, то это потенциально опасно, ибо эту буферную (т. е. якобы ничейную) зону вполне может занять Россия.
Согласие на создание буферной зоны — это отсутствие государственной политики и четкого понимания ситуации у руководства страны. Мы так и не определились: воюем или не воюем, торгуем или не торгуем.
К сожалению, эта ситуация будет сохраняться до того момента, пока не возникнет очень серьезная проблема. Народ устанет и скажет: «Мы уже ничего не хотим», а наступление со стороны России будет продолжаться. Надежды же на то, что Путин либо умрет, либо перестанет быть президентом России, нет никакой.
Если же говорить о том, что украинская власть совершенно сознательно смешивает проблему демилитаризации Широкино и создания буферной зоны исключительно с целью запутать народ, то я могу с этим согласиться. В этой ситуации крайне сложно разобраться не то что рядовым украинцам, а даже людям, которые принимают решения в Верховной Раде.
И самое страшное, что украинская власть все больше и больше отдает инициативу принятия решений внешним силам. Украина все больше реагирует на действия других государств: и России, и западных стран. У украинского руководства нет собственного видения дальнейших шагов. И как результат принимаются такие решения, которые больше напоминают шараханье из стороны в сторону.
Если говорить о том, что Украина все равно вернет на прежние позиции отведенное тяжелое вооружение, так как Россия не выполняет договоренности о прекращении огня, то это произойдет лишь в том случае, если это будет необходимо России. На сегодняшний день Россию устраивает та ситуация, которая есть, т. е. полная дестабилизация Украины.
Поэтому если у Россия решит пойти в наступление, ну что ж, тогда и мы вернем вооружение на прежние позиции. Но, к сожалению, от этого Украине легче уже не будет.
Очередное же заявление «Правого сектора» по поводу того, что в Украине необходимо срочно вводить военное положение, то это уже своего рода мантра, на которую давно никто не реагирует: ни политики, ни народ.
Вполне очевидно, что военное положение должно было быть введено еще в начале прошлого года как необходимая мера для мобилизации всех имеющихся сил и выработки единой целостной государственной политики. Причем не только в военной сфере. Все это должно было быть реализовано еще в прошлом году. А сегодня уже нет никакого смысла это повторять, ибо на это, как я уже отметил, никто давно не обращает никакого внимания.
***
Можно, забыв об инстинкте самосохранения, захлебываться праведным гневом и призывать всех к ружью, требуя немедленного введения военного положения. Можно руководствоваться принципом, что даже самый плохой мир все равно лучше хорошей войны, и, сжимая в кулак эмоции, в сотый раз идти на бесконечные уступки.
Какая позиция в этой ситуации более правильная, покажет время. Только очень хочется верить, что эти самые бесконечные уступки — действительно поиск мирного урегулирования конфликта, а не «слив» Украины.
