Я, Гаврилов Сергей Иванович, клянусь во все времена верно служить Германской Демократической Республике, моему Отечеству и охранять его по приказу правительства рабочих и крестьян от любого врага.
Я клянусь как солдат Национальной народной армии всегда быть готовым на стороне Советской армии и армий союзных с нами социалистических стран защищать социализм от любых врагов и отдать свою жизнь ради достижения победы.
Я клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным и бдительным солдатом, выказывать вышестоящим военным чинам беспрекословное повиновение, исполнять приказы со всей решимостью и всегда строго хранить военные и государственные тайны.
Я клянусь сознательно осваивать военные знания, выполнять военные уставы, всегда и везде поддерживать честь нашей республики и ее Национальной народной армии. Если я когда-либо преступлю эту торжественно данную мною клятву, пусть меня постигнет суровое наказание по законам нашей республики и презрение трудового народа.
Число: 15, месяц: май, год: 1976. Подпись: Гаврилов.
...Далекий 1976 год. Воинское кладбище немецкого городка Бранденбург. Мемориал советским воинам, погибшим в боях за освобождение Европы от фашизма. Выбитые на стеле имена 157 человек, белый квадрат бетонного памятника с красной звездой в навершии и десяток братских могил из серого гранита. Всё облуплено и неухожено. Здесь похоронены не только военные, но и гражданские рабочие, вывезенные из оккупированных территорий в третий рейх.
Нас 400 человек новобранцев из Новосибирска тоже привезли в Германию отбывать два года срочной службы на передовых рубежах нашей Родины. Самое близкое мемориальное место от учебного карантина — Бранденбург. Здесь принимали присягу двадцать поколений призывников из Вюнсдорфа — Главной ставки командования группы советских войск в Германии. Теперь настала наша очередь.
Нетрезвый прапорщик долго пялится близорукими глазами в какие-то бумаги и выкрикивает мою фамилию.
— Читай!
Тупо читаю текст, придерживая правой рукой автомат.
— Расписывайся. Следующий...
Через три человека обнаруживается, что дали текст не той присяги. Легкое замешательство офицеров, шелест бумаг в кожаной папке и... остальные 397 человек принимают честную клятву на верность своему народу, стране и... Коммунистической партии Советского Союза.
Давно уже нет и ГДР, и СССР, и КПСС, нет и советского народа, который распылен в границах новых государств на развалинах бывшей империи.
Единственная присяга в моей жизни на верность братскому немецкому народу ГДР утратила сакральную природу 9 ноября 1989 года, в день, когда рухнула Берлинская стена.
Государи и подданные
Многогранные отношения между человеком и государством изначально требовали этического наполнения. С добровольной присяги гражданина (подданного) на верность своему народу (государю) оформлялся круг прав и обязанностей каждого индивида.
Обрядовая присяга появилась в глубокой древности, она была основана на обычном праве. Граждане древнегреческих полисов произносили унифицированный текст клятвы на верность своему городу, народу и только после этого обретали все статусные привилегии.
В ранних средневековых монархиях присягание подданного государю было «авансом лояльности» — обещанием человека не нарушать Богом данный порядок мироустройства. В законодательных актах Московского царства упоминание «о крестном целовании» впервые появляется в Соборном уложении 1649 года. Опубликованный текст «целования» касался не только чести и здоровья царя, но и строго предупреждал о «неучастии в скопе и заговоре».
В 1711 году Петр I внедрил новую форму присяги, которая требовала «не щадя живота своего» служить государю и государству. Через четыре года текст гражданской клятвы был внесен в воинские уставы и практически без изменений просуществовал двести лет.
Процедура присягания совершенствовалась во времени. Офицеры и гражданские чиновники за свою карьеру произносили священный текст два раза: первый — в военных присутствиях и учебных заведениях, второй — после окончания обучения с присвоением чина.
Постепенно присяга стала одним из самых значимых атрибутов офицерской чести, своеобразным моральным кодексом, несоблюдение которого считалось постыдным явлением. Одним из поводов выступления декабристов на Сенатской площади в 1825 году стала неразбериха с присягой.
27 ноября 1825 года армия и всё население страны присягнуло на верность Великому князю Константину Павловичу, а через три недели понадобилась «переприсяга» младшему брату умершего императора Александра I Николаю Павловичу. Два раза в месяц клясться на верность государям русское офицерство не привыкло.
Интересная ситуация с ментальным отношением к присяге сложилась в украинских землях в 1654 году во время Переяславской Рады. Казацкая старшина, которая от польских королей привыкла к обоюдной присяге сторон, с удивлением узнала, что московский царь, в отличие от европейских монархов, своим подданным клятвы на верность не дает. Впоследствии именно это обстоятельство приведет к долгому периоду сепаратизма и Руины.
Клятвы и клятвопреступники
В течение ХIХ века в Российской империи постепенно сложился государственный ритуализм присягания монарху. Публичную клятву на верность приносили все сословия. Дворянство присягало на губернских и уездных собраниях после торжественного богослужения, купцы, мещанское сословие и крестьяне «целовали крест» в храмах.
Усиливалась административная и уголовная ответственность за нарушение присяги. В 1845 году Николай I специальным указом «О лжеприсяге» утвердил норму санкций за клятвопреступления. Дворяне-клятвопреступники лишались прав, состояния, сословных привилегий и отправлялись в Сибирь на поселение, мещане и крестьяне — подвергались битью батогами и заключались в арестантские роты.
Настоящим эмоциональным шоком для всех подданных Российской империи стала присяга Временному правительству в марте 1917 года. Новый текст «гражданской клятвы» был обнародован через две недели после отречения Николая II. Вот его краткое содержание:
«...Обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству. ...Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею Народа при посредстве Учредительного Собрания. ...В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь».
Религиозный характер новой светской присяги вызывал недоумение народа. Однако Святейший синод обязал православную паству безропотно присягнуть новой немиропамазанной власти в нарушение прошлой клятвы на «верноподданство».
Синодальную канцелярию буквально завалили письмами, где рефреном звучали вопросы: «Как быть с освобождением от старой присяги?», «Почему новая присяга производится без целования Креста и Евангелия?», «Какая присяга должна быть милее Богу первая, или вторая?» и т. д.
Текст присяги от Временного правительства был противоречив. С одной стороны, министры обещали принять выбранный народными представителями в Учредительном собрании образ правления, с другой, — всячески подавлять любые попытки к восстановлению прежнего монархического строя.
А вдруг народ захочет восстановить именно прежнее монархическое устройство? На этот вопрос церковные иерархи предпочли не отвечать своей пастве. Киевский юрист Богдан Кистяковский 24 марта 1917 года в газете «Голос» публично заявил: «Русский православный клир сознательно девальвировал священную присягу, превратив всё население страны в клятвопреступников».
19 марта 1917 года войска Киевского гарнизона начали присягать на верность Временному правительству. Церемония проходила в небольшом Военно-Николаевском соборе и растянулась во времени на целых четыре дня. Офицеры и солдаты двух батальонов Финляндского полка отказались принимать «временную присягу Временному правительству». С большим трудом командованию округа удалось (под угрозой расформирования части) «заставить полковое сообщество не произносить присягу вслух, а только подписать присяжной лист».
Отказались стать клятвопреступниками все члены ремесленной управы города Николаева, землемеры из Вознесенска и акцизные чиновники (?) из Херсонского присутствия. 28 марта 1917 года крестьянский сход села Любашовка Ананьевского уезда Херсонской губернии постановил: «Креста временной власти ныне не целовать и пребывать в прежнем верноподданническом состоянии до выхода настоящего манифеста».
Не захотели присягать Временному правительству крестьяне Мостовской, Врадиевской и части Кондратовской волостей этого же уезда, а также недепортированные немцы колоний Роштадт и Ватерлоо. По осторожным оценкам историков, в Херсонской губернии старую «царскую» клятву отказались нарушить около 33 тысяч человек.
Без гражданской присяги
В СССР всеобщая гражданская присяга умерла. Большевикам, которые после Гражданской войны активно продолжали политику красного террора, не нужна была тотальная клятва верности от населения. Лозунг, «Кто не с нами — тот против народа», обеспечивал политическую лояльность граждан.
Однако воспитательное содержание присяги никто не отменял. Советское правительство понимало, что гражданская «клятва на верность» есть неотъемлемая часть общественного договора между человеком и государством.
В 1924-1925 гг. в советских газетах возникла короткая дискуссия о необходимости возродить старую гражданскую присягу. Результатом полемики стало постановление СНК «О новой воинской присяге РККА», а также утверждение текста и процедуры её принятия.
Кроме присяги военных, клятву на верность государству рабочих и крестьян стали давать чекисты, железнодорожники, гражданские моряки и судьи. В 1924 году после смерти В. И. Ленина была утверждена клятва пионера СССР, которая была почти скалькирована с «Клятвы скаута». Появились клятвы осовиахимовцев, ударников социалистического соревнования, передовых ткачей (клятва сестер Виноградовых), изотовцев, передовых печатников, трактористов и т. д.
Сегодня трудно подсчитать, сколько корпоративных присяг появилось и умерло в СССР за два десятка лет до Великой Отечественной войны. Без клятвы в стране остались только доктора. Почему?
В 1938 году в «Медицинской газете» появилась большая редакционная статья, в которой говорилось о том, что «Клятва Гиппократа» исчерпала «свой нравственный ресурс и наносит непоправимый вред врачебной этике». Что крамольного нашли чиновники от медицине в древней присяге? Есть смысл отрывочно процитировать редакторский текст. Вот он:
«...Так называемая „клятва Гиппократа“ на самом деле не принадлежит Гиппократу. Когда Гиппократ умер в 377 году до нашей эры, такой клятвы еще не было. Как и многое другое, ему приписали эту клятву в позднейших компиляциях его трудов...В Древней Греции, подданным которой являлся Гиппократ, подавляющая масса врачей безбедно жила за счет гонораров, получаемых от пациентов. Их труд оплачивали высоко... Гиппократ в своих „Наставлениях“ советует своему ученику, когда дело идет о гонораре за лечение, дифференцированно подходить к разным пациентам: „Лечить нужно, однако, не всех, но лишь способных заплатить за свое выздоровление...“.
Гиппократа объявили сребролюбцем и запретили советским медикам произносить его клятву. Только в 1977 году выпускники медицинских вузов начали принимать утвержденную Минздравом СССР «Присягу советского врача».
После распада страны на постсоветском пространстве ситуация не изменилась. Парламенты и правительства новых государств отказались от единого текста и ритуала гражданской присяги.
Многие украинские обозреватели справедливо полагают, что национальная элита сегодня себя предельно дискредитировала. Народ не доверяет власти, поэтому присяга депутатов Верховной Рады и Президента Украины, не подкрепленная обратной связью (всеобщей гражданской присягой), всего лишь театральный фарс.
Девальвация торжественной клятвы на верность стране и народу особенно наглядно проявляется в нарушении её внешнего ритуала. Экс-президент Виктор Ющенко до переголосования результатов первых выборов, «... схватив, Священную книгу, — по словам корреспондента газеты The Guardian, — в пожарном порядке принял присягу, не будучи утвержденным в должности... Клятва Президента нивелировалась корыстным желанием кандидата получить реальную власть как можно скорее...».
Клятвопреступником можно считать и Виктора Януковича. От его торжественной присяги до тайного бегства из страны прошло всего три с половиной года.
***
Сегодня в украинских СМИ довольно плотно обсуждается тема реанимации гражданской присяги в стране. Приводятся аргументы ЗА и ПРОТИВ.
ЗА:
— общество должно оградить выборную и исполнительную власть от людей, избегающих выполнения своих гражданских обязанностей и нарушающих присягу;
— если государство не выполняет своих обязательств перед гражданином, принявшим присягу, оно должно нести моральную и материальную ответственность перед ним;
— доступ к государственным должностям предоставлять только тем лицам, которые принесли гражданскую присягу;
— введение гражданской присяги позволит консолидировать активную и сознательную часть общества на более глубоком осознании общей судьбы и ответственности за настоящее и будущее Украины.
ПРОТИВ:
— введение гражданской присяги автоматически ограничит всеобщность избирательного права, разделив народ на граждан «первого» и «второго» сорта;
— обязательность гражданской присяги ограничит свободу человека в его волеизъявлении выбора места жительства и принятия гражданства другого государства;
— гражданская присяга будет дублировать по содержанию права и обязанности гражданина, изложенные в статьях Конституции Украины.
Пока многолетняя дискуссия публицистов лениво тлеет в теоретической плоскости, в Сети не так давно появились предложения блогеров о том, что лидерам самопровозглашенных Луганской и Донецкой республик необходимо рассмотреть возможность принятия жителями новых государств всеобщей клятвы на верность «своей стране и народу».
Так что теперь есть возможность для всех граждан Украины импортировать текст новой гражданской присяги «из-за границы».
