Cборник эссе японского писателя Харуки Мураками «О чём я говорю, когда говорю о беге», рассказывающий о здоровом образе мысли, роман украинца Юрия Винничука «Танго смерти» о попытке излечиться от хронической амнезии в украинской истории и, уже ставший классикой, роман англичанина Джулиана Барнса «История мира в 10 ½ главах» ломающий хребет закостеневшим историческим фактам — герои свежего книжного обзора «Фразы».
Бегать на длинные дистанции и профессионально заниматься творчеством Харуки Мураками начал практически одновременно. Тогда ему было уже 33 года. Бег и литература настолько сплелись в его жизни, что даже на своей надгробной плите он завещал оставить посвящение «писателю и бегуну».
Так что книга «О чём я говорю, когда говорю о беге» — это, отчасти, автобиография. Ведь, «писать о беге — это значит писать о самом себе» — говорит он в этом произведении. Рассказывать о своей личной жизни через призму своего увлечения — пожалуй, фирменный приём писателя. В конце
Свою биографию Мураками открывает перед всем миром не в архаично-громоздких автобиографических романах и не во многочасовых интервью о собственной жизни. То, что он не обращается к столь затёртым формам повествования — лишний раз проявляет его изысканную деликатность, которая привлекает читателей по всему миру.
Чтобы сполна поговорить о беге, писателю потребовалось девять небольших автобиографических очерков, написанных в разных уголках мира. Пробежка по утреннему осеннему Нью-Йорку, мучительный марафон в Греции, бодрый бег по гавайским пляжам или медитативное продвижение по японским холмам... Все эти замечательные картины становятся фоном для личных размышлений автора.
Во время бега, по его словам, человек остаётся в одиночестве. Но главное — в одиночестве остаются и его мысли. Они словно теряют связь с внешним миром, насыщенным мелочами, так что в сознании бегущего человека создаётся своеобразный вакуум. Именно в таком состоянии рождаются лучшие творческие идеи и уравновешивается психическое состояние. Мураками делает акцент, прежде всего, на этом, а не на физической пользе от регулярных пробежек.
Писатель уже долгие годы аккуратно фиксирует, сколько километров он пробежал в тот или иной день, в каких марафонах принял участие, и какие были результаты. Так что, начинаясь, как лёгкий разговор на самые разнообразные темы, ближе к концу эта книга сводится к подробным описаниям забегов, тренировок и соревнований. Каждый из коротких сюжетов здесь подаётся как притча, и, безусловно, не банален по своей сути. Но, наверное, я отношусь к тем, кто любит бегать не по кругу, а по длинным дорогам, на которых можно наблюдать смену пейзажа. Так что дотерпеть до самого конца чтение детальных рассказов о том, как сам Мураками по много раз повторял тренировки, совершенствовал технику езды на велосипеде, неоднократно проверял костюм для плаванья и проч. — сможет лишь тот, кто любит бегать по кругу...
«Один из самых ярких романов в украинской литературе этого года» — приблизительно с этой фразы в разных вариациях начинается большинство отзывов и рецензий на «Танго смерти» Юрия Винничука.
Сюжет романа разворачивается во Львове параллельно в
Вторая сюжетная линия рассказывает об учёном по имени Ярош, который расшифровывает один из мёртвых языков — арканумский, и в один день сталкивается с загадочной мелодией «Танго смерти». Именно эту мелодию исполняли в Яновском концлагере, который находился на территории Львова. Во время исполнения этого танго людей расстреливали.
Увлёкшись происхождением и мистицизмом этой мелодии, Ярош поднимает забытые странички истории города и открывает загадочную взаимосвязь прошлого и настоящего.
Добрую четверть книги составляет поток баек и сюжетов о довоенном Львове. В этом Винничук — настоящий мастер. Годы, проведённые в библиотеках и архивах, в течение которых он аккуратно собирал и систематизировал байки, легенды, а также отрывки из хроник его родного города, не прошли зря. На сегодняшний день в Украине нет писателя, который бы мог более точно и вкусно передать атмосферу «міста Лева». Четверо друзей из первой сюжетной линии — словно олицетворения этого, ушедшего в прошлое, города.
В целом, струны между прошлым и настоящим (где параллельно и разворачиваются две сюжетные линии) натянуты в романе достаточно слабо. Так что сыграть «Танго смерти» на таких струнах удалось не без фальши. Чрезвычайное увлечение кулинарией, а также смакование пикантных деталей в отношениях мужчины и женщины составляет, хоть и интересный довесок к основному сюжету, но всё же перегружает роман.
«Его что, в жизни интересует только секс и плюшки?» — приходилось мне слышать от нескольких знакомых во время обсуждения этой книги.
Тематика УПА, попытка главного героя восстановить забытые страницы истории, прелесть довоенного быта, мистические параллели во времени и пространстве, образ жизни современных украинских интеллектуалов, врачевание постсоветской хвори в хрупком сознании нашей молодой державы — всем этим насыщен и другой мощнейший украинский роман последних лет — «Музей покинутых секретов» Оксаны Забужко. По сравнению с ним творение Винничука беллетристичнее.
В 2011 году Джулиан Барнс получил Букеровскую премию (как значилось в официальных заявлениях) за роман «Предчувствие конца». Однако тот, кто знаком с другими произведениями писателя, сразу понял, что этот роман — далеко не лучший в массивном творчестве Барнса. Так что столь престижной, сколь и вполне заслуженной премией его отметили, очевидно, в целом за всё его творчество, ядром которого многие без преувеличения считают «Историю мира в 10 1/2 главах».
Как говорится уже в самом названии, произведение это состоит из десяти глав, а также небольшой «Интермедии». Каждая из глав — это скорее самостоятельная новелла, нежели звено в цепочке повествования книги. Так что в целом роман представляет собой мозаику легенд и сюжетов. Лишь два образа проходят сквозь всю книгу: море и плавательное средство (ковчег, шлюпка, плот и т. п.).
Проследить же за идеей, объединяющей сразу все главы книги, — достаточно трудно. Уловив фрагмент какого-то замысла в одной главе, смутно нащупываешь очертания его развития в следующей новелле, после чего неожиданно наталкиваешься на его продолжение ещё через несколько глав. И в результате понимаешь, что ось книги — совсем в другом... Именно так приходится читать роман Барнса.
Писатель словно играет (но не заигрывает) с читателем. Барнс не спешит раскрывать сюжет и не пытается быть понятным или понравиться тем, кто купил его книгу. Чтение «Истории мира...» он превратил в замысловатый квест. Читателю приходится нелегко, прежде чем он разберётся во всём этом блистательно продуманном хаосе на страницах.
Начинается роман с альтернативной версии Потопа и экспедиции Ноева ковчега. Следующая глава — словно сценарий к телефильму о террористическом нападении на круизный лайнер. Затем — схоластические споры средневекового монаха. А ещё страниц через 50 — изумительные размышления автора о классическом полотне Теодора Жерико «Плот „Медузы“».
История — это всего лишь слова историков. А слова — не самое надёжное хранилище для правды. Поэтому в романе можно встретить множество на первый взгляд вопиющих неточностей, которые при более внимательном рассмотрении оказываются или безобидной шуткой, или острой сатирой, или же намеренной небрежностью Барнса, который пересказывает общеизвестные исторические события как ему угодно.
Ключ к пониманию романа — та самая половинка главы, о которой не случайно упоминается уже в самом названии. Названная «Интермедией», она представляет собой эссе о любви. «Любовь заставляет нас видеть правду, обязывает говорить правду. Поэтому религия и искусство должны отступить перед любовью. Именно ей обязаны мы своей человечностью и своим мистицизмом. Благодаря ей, мы — это нечто большее, чем просто мы», — пишет Барнс в этой полуглаве. И именно благодаря ей этот роман становится чем-то большим, чем просто романом.
