История с Оксаной Макар, не на шутку всколыхнувшая украинскую общественность, подошла к своему, не хочется говорить логическому, завершению. К сожалению, чуда не случилось. Не помогли ни профессионализм врачей, ни самоотверженность матери, ни жгучее желание жить.
Впереди нас ждет поток выводов на любой вкус. Таких вот, к примеру, или таких. И все это верно, все хорошо, хотя, конечно, никакой надежды на то, что это хоть как-то изменит нашу систему правоохранительных органов, нет.
Речь идет, прежде всего, о правоохранительных органах, потому что, положа руку на сердце, именно они стали катализатором сложившейся ситуации. Сегодня начальник Управления по связям с общественностью МВД Украины полковник милиции Владимир Полищук бодро рапортует о том, что преступников накажут по всей строгости закона. Где же была эта строгость, когда тех, кого сегодня без суда уже приговорили к высшей мере наказания, отпускали на подписку о невыезде? О том, что у нас за куда меньшие проступки годами маринуют в СИЗО, уже сказано и без того достаточно.
Но речь не о том. Еще раньше потока выводов нас накрыл другой поток — самого циничного и низкопробного пиара на трагедии. Это пытались делать и пока Оксана оставалась живой. Но то был так, ручеек, по сравнению с тем, что полилось на нас сегодня.
Один за другим на редакционную почту стали приходить комментарии.
Вот, к примеру, Анатолий Гриценко шлет свои проклятия в адрес «выродков»: «Лучше бы они сами удавились ложкой в камере, еще до суда, потому что народ на куски разорвет». Это слова бывшего кандидата в Президенты. Можно, конечно, долго размышлять о презумпции невиновности (тем более, что яркий пример у нас перед глазами), но речь-то не о том. Откуда столько пафоса, столько остервенения в трех предложениях? Да просто людям это нравится! В комментариях под новостями на эту тему и не такое можно встретить. С самого начала главный «гражданский позер» не имел к этому делу никакого отношения. И тут — на тебе.
Вот Татьяна Бахтеева информирует о силе жизни и профессионализме врачей, не забывая и о пафосе: «Вся страна объединилась вокруг этой трагедии!». Но ладно, она-то хоть была на месте и, может быть, оказывала какую-то поддержку, хотя бы моральную. Но именно в этих ее словах сконцентрирована вся сущность происходящего: ты ж смотри, страна объединилась! Вот и пытаются нам разнородные политики через свои кривые месседжи показать: ребята, мы с вами!
Вот Николай Катеринчук туда же. Он вызвался защищать интересы Оксаны в суде. Николай Дмитриевич, а почему не Александры Поповой? Или Анны Малуновой? Или хотя бы Сергея Костакова с Ростиславом Шапошниковым? На этот вопрос отвечает сам Катеринчук: «Увы, когда мы начали защиту Оксаны, пошел целый вал информации об изнасилованиях, схожих по жестокости с „николаевским делом“. Одной нашей команды не хватит...»
У известного правозащитника Эдуарда Багирова свой вариант, дескать, данную ситуацию взял на контроль Президент Украины Виктор Янукович, Генеральный прокурор, Министр внутренних дел и, кроме того, это резонансное преступление находится в топ-10 новостей СМИ. До остальных же никому нет дела, ведь «не каждое уголовное событие становится настолько известным всей Украине»...
Не потому ли не замешкался с комментариями и Премьер-министр Украины, смиренно констатирующий у себя на блоге: «Мне люди пишут о случаях издевательств, унижения со стороны подонков, возомнивших себя хозяевами жизни. Часто люди не могут на них найти управу и добиться справедливости у себя на месте». Согласитесь, не часто от Премьер-министра можно увидеть столь оперативную реакцию на происходящее. И уж тем более такую трогательную и... бессильную. Уж простите, обещания не оставить ни один случай без внимания и поувольнять всех равнодушных и халатных правоохранителей не в счет. Уж слишком мал процент выполненных обещаний по отношению к данным.
Николай Янович, а ведь среди «подонков, возомнивших себя хозяевами жизни», немало и ваших подчиненных. Ежедневно тысячи людей подвергаются «издевательствам и унижениям» в райотделах милиции, СИЗО, суде, да просто на приеме в каком-нибудь собесе. Если бы вы «разделяли боль утраты» всех убитых и покалеченных руками правоохранителей, чиновников и мажоров, ваша страничка в Фейсбуке превратилась бы в бесконечный мартиролог.
Как и сайт Президента, который также не удержался высказать свои «искренние соболезнования родным и близким девушки, преждевременно ушедшей из жизни в результате совершенного против нее жестокого преступления».
Выходит, что для того, чтобы власть обратила внимание на свой народ, всем нужно стать такими вот «девушками» — изнасилованными, задушенными и сожженными заживо.
Да и оппозиция тоже. У нее свои способы пиара на костях. Вчера, когда Оксана Макар еще оставалась жива, некто Елена Бондаренко (бютовка, а не регионалка — завсегдатай политических токовищ у Шустера) додумалась поставить в один ряд зверские изнасилования, захлестнувшие Украину, с тем, что происходит с Юлией Тимошенко: «И происходящее сегодня — пытки против экс-Премьер-министра на виду у всего мира и Украины — это тот же страшный пример, что с женщинами так можно поступать и за это ничего не будет».
Впрочем, клиническим пиком в деле продвижения себя любимого на чужой беде стал комментарий народного депутата Кирилла Куликова в блоге на «Украинской правде»: «Предлагаю на сессии Киевсовета поднять вопрос о переименовании улицы (Резницкой, где находится ГПУ, в Оксаны Макар, — ред.), чтоб прокурор приходил на работу и уходил с нее с именем Оксаны! Думал, помнил и боялся!».
Можно не сомневаться, что этим поток самопального пиара не ограничится. Есть еще СНБО, свои соболезнования еще не выразили Раиса Богатырева, Виталий Захарченко, Нина Карпачева, Олег Ляшко и добрый десяток депутатов и чиновников того же уровня. Не удивлюсь, если комментарии некоторых из них будут распространяться на платной основе. Пиар есть пиар, он денег стоит.
Кто-то может возразить, что бессердечно не выражать соболезнования в такой ситуации, а видеть вокруг одних циников и пиарастов. Дескать, тысячи человек нынче строчат на своих блогах и в комментах под новостями такие же слова поддержки и боли. Дескать, все сочувствуют, просто возможности делать это у всех разные. А может, настоящее сочувствие — нечто глубоко личное и тихое?
