Всю жизнь человек борется между собой плохим и собой хорошим, двумя полюсами, понятиями, одинаково присущими всем — эгоцентризмом и самопожертвованием. А в перерывах мучается над размышлениями о том, что такое духовность.
В пещерные зимы, когда главной мыслью было выживание собственной маленькой стаи, первобытное эго сбрасывало крылья и гнало человека напролом. В короткие весны успокоенности охотник останавливался, и в его глазах зажигался прометеев огонь цивилизованности. Сгорая в битвах столетий и ежедневных маленьких войнах за сантиметры своего существования, человек возрождается снова и снова — для жертвы, которая продвинет его еще на шаг в долгом пути. Так жизнь пишет кодекс морали, который позволяет, избегая крайностей, держаться золотой середины: не падать слишком низко, когда плохо, и не взлетать слишком высоко в своем эго-полете, взирая с равнодушием.
Смена этих крайностей определяется не влиянием отдельных личностей на ход истории, а интересами экономики и политики. Мы живем в эпоху закручивания гаек, поэтому эго настойчиво напоминает о себе лязганьем зубов. Но и тему духовности мы не сдаем — из страха — потому что жестокое время все не заканчивается, а наоборот, затягивается и радикализируется. Настолько, что из него может не быть возврата.
О чем думают теперешние, социально активные, изредка и по случайности выхватывая слово «духовность» в информационном потоке? Во всяком случае, они не путают с «духовностью» вещи несоизмеримо более полезные для процветания здесь и сейчас: социальный лифт, карьерное продвижение, выгодный банковский кредит. А иногда ошибочно думают, что духовность — это что-то вроде кармы. Погасший пыльный фонарь. Когда самому станет страшно, его всегда можно зажечь, чтобы осветить укромные уголки собственной природы.
У перестроечного поколения духовность вызывает из памяти горбачевское ТВ, когда после программы «Время» на экран выплывала упитанная фигура в рясе, с бородой и огромным золотым крестом на брюхе. Минут десять фигура велеречиво и малоубедительно изъяснялась о духовности, призывая к христианской вере в стиле «дети, будьте же милы и послушны!» О духовности напряженно и бесплодно размышляли в публицистических передачах известные советские кинорежиссеры и писатели, демонстрируя публике себя и картинно подпирая виски указательными пальцами.
До крушения СССР от духовности веяло совсем уж архаичной, но возвышенной символикой «церковщины»: золоченые купола, попы с хоругвями, неловкие лобызания равнодушных икон да молитвенные песнопения в храмах.
Не дождавшись массового осознания и пережив недолгий всплеск интереса к себе в конце
Именно тогда мы попытались иначе сформулировать понятия о жизни, присоединиться к остальному миру и зажить в счастливом единстве и согласии с общечеловеческими ценностями, считая духовность чем-то вроде синонима религии, занимающей в иерархии западного человека подобающее место, не слишком выпячиваясь.
Но непонятая, заочно обвешанная ярлыками и отправленная пылиться куда-то в дальний угол человечьих чердаков, «духовность» снова возвращается для перезагрузки и снова почему-то так притягательна.
Мы сами ввергли себя в крупнейшую геополитическую катастрофу века, с которой на благополучном Западе сравнили гибель Союза, чтобы перепробовать, как и мечтали, 30 сортов сыра и вдоволь насмотреться на жизнь других стран и континентов. Мы, хлопнув дверью, вышли из нашей старой, надоевшей жизни в мир, который подарил нам немало, но отнял, в отместку за легковерие, несравненно больше — детскую безмятежность и нравственное спокойствие.
Выросшие в один момент дети не успели развиться и зажечь свой фонарь. Время широкими грубыми ладонями наспех лепило их из подручных материалов, примешивало к первородной глине новую пыль. Как в пластилиновом мультике, вчерашние наивные люди жестоко сминались, превращаясь в големов. Новые условия не подразумевали инкубационного периода.
Поэтому на наши улицы вышел новый герой, человек без души, Данила Багров — зеркало поколения, для которого духовность — атавизм, а не источник энергии. Руководствуясь только что выдуманным кодексом рефлексов, он борется со злом методами, которые отрицает гуманная философия. Рожденный вечно мятущейся от добра к злу интеллигенцией, сетовавшей на отсутствие пророков в собственном Союзе, новый герой — эволюционный шаг назад, существо, получившее ущербные взгляды на окружающий мир и перекраивающее жизнь других сообразно этим взглядам.
Этих антигероев нового времени все больше, они множатся и уже конфликтуют друг с другом. Изо дня в день мы живем в вечной боязни, что кто-то или что-то может оторвать от нас кусок глины для новых экспериментов, отнять здоровье, надежду, радость, жизнь, обречь на кризис. Теперь-то мы и начинаем понимать, что духовность — это неписаный общепринятый кодекс морали, который неукоснительно соблюдается. Только и всего. Плавные многозначительные беседы о совести, карме, различиях религий, религиозной вере, предтечах, мессиях, апостолах и даже боге не имеют к этому ровно никакого отношения.
Религии давно доказали свою моральную непригодность, запутавшись в спорах друг с другом об истинности, насаждая цивилизации свои пещерные представления о быте и часто живясь за счет грязных денег. Люди с извращенным пониманием морального и аморального всегда абсолютно убеждены в собственной правоте, поэтому ничто не мешает им совершать преступления и тут же отправляться в церковь — помолиться и очиститься.
Антидуховные герои — не отщепенцы, они появляются не просто так, а с молчаливого согласия истеблишмента, указывающего направление развития режиссерам и писателям, вечно ловящим конъюнктуру. Такие герои — не мы. Они — то, чем нас хотят видеть. Поддаются не все, но антигеройство заразно. В ответ поднимается не менее искусственная волна людей с биркой «совесть эпохи». Они заламывают руки и плачут на публику о том, что больше нет духовности.
Единственная среда, в которой духовность неплохо себя чувствует без искусственных подпорок — социальные страны со здоровой конкурентной идеологией, где гармонично развивается личность. Большинство людей не так уж плохи, как это может показаться. Почти все они весьма практичны в том, что касается приобретения для себя, а потому рады быть немного более человечными, гуманными. Это полезно для здоровья — не видеть врага или убийцу в человеке, сидящем на скамеечке с газетой в руках, пока вы играете на траве с детьми. Не вздрагивать настороженно при виде иностранца подозрительного вида, входящего в метро. Спокойным, размеренным шагом переходить «зебру», не озираясь пугливо по сторонам. Не ждать зла и не причинять его самому.
Ведь духовность — это еще и простая игра в достоинство, но по правилам. Ты — мне, я — тебе.
