Евгений Кушнарев: То, что здесь написано, ничего кроме смеха и недоумения вызвать не может

Интервью генерального секретаря партии «Новая демократия» Евгения Кушнарева телеканалу «1+1», 08.07.2005. Узнав из новостных сообщений о разного рода слухах, распространяемых относительно его пребывания на стационарном лечении в больнице, генеральный секретарь партии «Новая демократия» Евгений Кушнарев, с разрешения врачей, решил дать эксклюзивное интервью телеканалу «1+1», дабы развеять все кривотолки. Приводим полный текст этой беседы. - Что с вами случилось? Как вы себя чувствуете? - Гипертонический криз. Резкое повышение артериального давления. Наверное, нагрузки дают о себе знать. Я стараюсь работать, заниматься делом. Этот период у меня действительно был очень напряженный. Множество поездок по Украине: посетил 16 областей, лично принял участие в 16 учредительных конференциях. Кроме самих конференций, это обязательно пресс-конференции, выступления на телевидении, на радио, причем в половине областей – это прямые эфиры, а это всегда вопросы, ответы, дополнительные эмоции. Все можно по-философски воспринимать, кроме заведомой подлости. То, что здесь [в обвинительном заключении] написано, ничего кроме смеха и недоумения вызвать не может. - А что там написано? - Если свести всю суть обвинения, предъявленного мне, к нескольким фразам, то оказывается, что 26 ноября, когда депутаты приняли решение провести внеочередную сессию и искали ответы на самые главные вопросы того времени: «Что со всеми нами будет?» и «Что делать?», - оказывается, я с умыслом, понимая, что Ющенко будет избран президентом (заметьте, 26 ноября, когда вообще ничего не было понятно), и, понимая, что я не останусь у власти, сделал все, чтобы мы приняли решение, направленное на создание отдельного харьковского государства, отделение его от Украины и присоединение к России. «Діючи умисно та з особистої зацікавленості, оскільки бажав і надалі займати керівні посади на території Харківської області…». Я думаю, каждый харьковчанин помнит, что я в то время неоднократно говорил, что после выборов перехожу в публичную политику. Я лично президенту этот вопрос ставил, то есть для меня исход выборов, с точки зрения моей личной дальнейшей профессиональной деятельности, никакого значения не имел. Я для себя принял твердое решение уходить в публичную политику. Или чего стоит, например, вот такой довод прокуратуры. Речь идет о съезде в Северодонецке: «Кушнарьов, діючи умисно, повторно з особистої зацікавленості, посягаючи на територіальну цілісність і недоторканість України, прийняв активну участь у роботі Всеукраїнського з’їзду депутатів в Сіверськодонецьку». Принял участие исключительно с целью «відокремити»! Потом приводится известная, наверное, всем цитата из моего выступления о расстоянии от Харькова до Киева и до границы и делается вывод, что я «підтвердив свої наміри щодо відокремлення східних і південних областей від інших областей України, публічно заявив про можливість відокремлення Харківської області і приєднання її до Російської Федерації». И как доказательство поставлена цитата: «Я хочу напомнить горячим головам под оранжевыми знаменами: от Харькова до Киева – 480 км, а до границы с Россией – 40 км». В этих словах я публично отделил Харьковскую область и присоединил ее к России! Примерно на таком уровне построено все обвинительное заключение. Я абсолютно не отказываюсь от своей политической позиции. Она очень серьезно расходилась и расходится с позицией президента Ющенко и его команды. Но если мы рассматриваем всю ситуацию ноября-декабря 2004 года в политической плоскости, то это было столкновением двух разных позиций. Носителями этих позиций в квинтэссенции были Майдан в первую неделю, на котором и наговорили и наделали очень много неконституционного и незаконного: самопровозглашение с присягой, декреты, создание национальной самообороны, призывы идти брать в осаду здания, что и делалось, и выносить из кабинетов ту власть и многое другое. И был Северодонецк как концентрированная форма иной позиции. И там тоже наговорили достаточно много разного. Хотя решение Северодонецка, это официальное заключение экспертизы, ни в чем не противоречит Конституции и законам. Если мы все рассматриваем с точки зрения политической, то был гражданский конфликт, к счастью, без крови, но очевидный гражданский конфликт. И Литвин, выступая на чрезвычайной сессии Верховного Совета 27 ноября, то есть в промежутке между Харьковской сессией 26 ноября и Северодонецком 28 ноября, начал свое выступление с того, что Украина стремительно сползает к пропасти гражданского противостояния с непредсказуемыми последствиями. Его характеристика очень емкая и очень четкая. В истории мы знаем много форм гражданских конфликтов, в том числе и в виде войн юга и севера, красных и белых и так далее. У нас, к счастью, до этого не дошло, но были в полушаге от всего этого. Радикализация этих позиций заставила мыслящих людей, к коим я все-таки отношу в тот момент и Ющенко, и Януковича, и Кучму, при поддержке международных авторитетных руководителей сесть за стол переговоров. А мы только этого и хотели. Чтобы вернулась ситуация в конституционное русло. Ведь главное, о чем я говорил в Харькове и в Северодонецке: мы не признаем самозваную власть. Если все решится по закону, по Конституции, кто бы ни был избран президентом, хотя мы хотели и верили, что им будет избран Янукович, но кто бы ни был из президентов, значит, так тому и быть. Но верните все в конституционное русло»! Не рассказывайте нам на Майдане, кому нам присягать на верность. Вот против этого мы восстали фактически. Так вот, если мы, политики, понимаем, что тогда все: и Ющенко, и Янукович, и «оранжевые», и «бело-голубые», и Верховный Совет, и Верховный Суд – уже перешли за грань закона и Конституции, а руководствовались верховенством права, то тогда надо одинаковую оценку давать всему этому. Я давным-давно призывал Ющенко к так называемому нулевому варианту: все, ставим точку, мы дошли до критической черты, мы должны все успокоиться, прекратить друг друга обвинять и начать строить Украину при разности взглядов: вы – у власти, мы – в оппозиции. На здоровье! Но все пошло по другому сценарию. Ситуацию политическую пытаются загнать, извините за такое слово, запихать в правовую плоскость, но под очень интересным углом зрения: победители, поскольку они действовали во благо народа, ни за что не отвечают – все списано на революцию, а побежденные, поскольку они противодействовали победителям, отвечают за все. Но это уже отнюдь не правовая позиция. Я думаю, что следствие все просчитало: и то, что разбито дело на составные части, и то, что фактически оно нам предъявлено в последние дни работы парламента, говорит о том, что будет предпринята попытка наскоро, локально, в каких-то областях, провести первые судебные процессы с обвинительным заключением, с вынесением приговора. Общего дела уже быть не может, поскольку Северодонецк фактически выведен из следствия: уже нет никакого сговора, никаких заговорщиков и никакого решения группы политиков и государственных деятелей, направленного на угрозу территориальной целостности. - Выступление Колесникова было гораздо жестче вашего. - Там было много разных выступлений. Я никого не обвиняю, но говорю, что это был большой митинг, и там зашкаливало порой очень сильно, как и на Майдане. - Возвращаясь к суду, каковы его перспективы? - Я думаю, рассчитывать на то, что первое судебное рассмотрение будет справедливым и правовым, не приходится. Власть сделает все, чтобы это был обвинительный процесс на уровне процессов 30-х годов Ульриха и Вышинского. Кто возьмет на себя роль Вышинского, кто – Ульриха, это власть сама определит. Я думаю, что в следующих инстанциях, в которых мы все равно будем отстаивать свои законные права, все-таки степень независимости судей, особенно в Верховном Суде, степень их профессионализма и гражданской нравственности неизмеримо выше. Поэтому у меня нет ни малейших сомнений, что в конечном итоге, вплоть до Европейского суда, и я и Тихонов докажем свою правовую невиновность. А политическое обвинение моими оппонентами меня абсолютно не волнует, поскольку политически я их обвиняю еще похлеще. А правовую невиновность, я уверен, мы докажем. Но, конечно, придется пройти через серьезные испытания, я это понимаю. - Вы уже знаете, в каком суде будет все проходить? - Нет, пока еще об этом речь не идет. Это мои предположения. Но думаю, что будет именно так. Я почти уверен, что это дело ни в коем случае не отдадут в Харьков и не отдадут в Луганск. Есть такая формула: учитывая наш статус – Тихонов и сегодня председатель облсовета, а я все-таки не один год занимал руководящие посты на Харьковщине - я думаю, что с формулировкой «для обеспечения независимости суда и объективности рассмотрения дела» направят куда-нибудь, условно говоря, в Боярку. - Как здоровье у Тихонова не знаете? - Он выглядел очень уставшим. Мне знакомо это психологически. Он, может быть, в своей жизни не проходил через подобного рода испытания - мне все-таки доводилось уже. И он более эмоционально все воспринимает. Но, с другой стороны, может быть, он таким образом разряжается. Я старался все держать в себе. Кроме того, последние месяцы у меня были очень напряженными в связи с партийным строительством. Конечно, когда за одну неделю было проведено все следствие… Ведь только 22-го числа мне предъявили статус обвиняемого, провели один допрос, задали пять вопросов, ничего не значащих. И через неделю приглашают и говорят: все, следствие закончено. Мы с адвокатом готовились, естественно, предполагали, что начнется следствие – мы получим возможность поставить перед следствием вопросы, провести следственные эксперименты, экспертизы, очные ставки. То есть готовились к нормальному ведению дела. И вдруг нам объявляют: все, следствие закончено, читайте и пойдете в суд. Откровенно говоря, конечно, в этот момент я не лучшим образом себя чувствовал, и организм, наверное, отреагировал. Надеюсь, судить меня за это не будут. Учитывая, что врачи мой недуг знают, хотя и видят некоторую не очень приятную динамику, я думаю, что совладают с этой проблемой.