Этого события последние как минимум лет пять в Крыму ожидали чуть ли не от каждой сессии Курултая и с полным спектром чувств и настроений: кто с нетерпением, а кто — с тревогой, с обывательским безразличием и профессиональным интересом.
Мустафа Джемилев, несколько раз заявлявший об уходе, но затем соглашавшийся на уговоры делегатов Курултая и ближайшего окружения, все-таки сложил с себя полномочия председателя Меджлиса крымскотатарского народа. Лидера Меджлиса — но не лидера народа. Просто раньше он совмещал эти две «должности», а теперь одну из них в трудной борьбе получил многолетний первый заместитель Джемилева Рефат Чубаров.
Эта победа Чубарова в конкуренции с другим заместителем главы меджлиса Ремзи Ильясовым дорогого стоит. Во-первых, Мустафа Джемилев так и не назвал имя своего приемника, публично, в том числе и в интервью ZN.UA, огласив целый список тех, кто может претендовать на его место. И никто сегодня не знает, за кого голосовал Мустафа-ага! А в той борьбе, развернувшейся в стенах Крымскотатарского театра, где проходил Курултай, и особенно — за его пределами, каждый голос был золотым, и разложились они почти поровну.
Чубаров победил Ильясова с отрывом всего в 12 голосов. Но драматизм ситуации был в другом: за Чубарова проголосовали 126 делегатов Курултая, и будь их всего на два меньше, выборы не состоялись бы, потому как ни один кандидат не получил бы более 50 процентов голосов!
Комментаторы заговорили о расколе. Перцу в котле слухов придавал тот факт, что Чубаров, а за ним и Ильясов публично перед голосованием ответили отказом на предложение Мустафы Джемилева работать вместе независимо от исхода выборов: победитель должен предложить побежденного на должность своего первого заместителя. Объяснение такой дерзости, думается, надо искать в другом заявлении Чубарова на Курултае: на делегатов — его сторонников оказывается давление со стороны «представителя органа власти», имя которого не было названо, с тем чтобы они голосовали за другого кандидата. Неизвестно, пытались ли крымские власти таким образом повлиять на ход событий или же кто-то хотел показать премьеру Могилеву свои возможности в этом плане, но результат не был достигнут. При этом в новом составе меджлиса у сторонников Чубарова — не подавляющий, но ощутимый перевес. С перспективой роста или снижения во время «раздачи слонов» — распределения должностей заместителей главы меджлиса и руководителей управлений. И это на сегодня — главная интрига, которая сохранится до вторника. Во-первых, потому как кандидатуру своего первого заместителя, человека, который будет замещать Р.Чубарова в его отсутствие, представлять меджлис на различных встречах и мероприятиях, в том числе и государственного уровня, курировать значительную сферу работы меджлиса, его новый глава так и не назвал. Заявил только, что это будет новый член меджлиса, чем немало удивил. Конечно, нельзя не отметить тот факт, как обновился состав представительного органа крымских татар: 17 из 33 членов избраны впервые. Подобное по количеству обновление меджлиса, пожалуй, было только в
Рефат-ага, активизация диалога с властями Украины, по вашим словам, имеет целью изменение законодательства, поскольку за 22 года возвращения крымскотатарский народ не получил «четких правовых перспектив». О чем речь?
О том, что крымские татары не имеют законодательно закрепленных гарантий своего сохранения и развития как народ, сформировавшийся на территории Крыма и имевший свою государственность. Проще говоря: возвращается коренной народ Крыма, но ни в одном законодательном акте не урегулированы вопросы его развития, не гарантированы его права и не предусмотрены правовые механизмы их реализации в Украине.
То есть, в Конституции и законах Украины, кроме гарантий прав ее граждан, должны закрепляться права крымскотатарского народа?
В Конституции Украины достаточно того, что есть в статье 11, где говорится, что государство содействует развитию украинской нации и развитию этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности всех коренных народов и национальных меньшинств. Но в законодательстве Украины нет даже расшифровки того, кто такие коренные народы! Поэтому надо дать четкий ответ на этот вопрос. Таковым мог бы стать закон «О статусе крымскотатарского народа в Украине», проект которого в свое время был зарегистрирован в ВР Украины, однако до его рассмотрения дело не дошло. Далее, если говорить о правовых перспективах, то нужно учитывать этот фактор при принятии избирательного законодательства. Должны быть выписаны четкие правовые механизмы, которые дадут возможность крымским татарам как коренному народу принимать участие в управлении Крыма.
Мы снова возвращаемся к требованию, которое вызывает стойкое неприятие и у власти, и у других жителей Крыма, поскольку это требование больших прав по этническому признаку, — т. н. эффективного представительства крымских татар в органах власти автономии?
Эффективного представительства и участия в управлении, будем говорить на языке международных актов. У нас сегодня нет ни того, ни другого. А это, кроме прочего, вопросы управления и распоряжения природными ресурсами Крыма. И все, что связано с местами компактного проживания крымских татар, с определенными периодами нашей истории и государственности, с восстановлением исторической топонимики. Не будучи закреплено законодательно, все это не позволяет крымским татарам чувствовать себя уверенно на своей Родине сегодня и в будущем. Есть сферы, в большей степени урегулированные законами, но требующие нормативных актов и решений для их реализации. Например, обучение детей на родных языках. Закон о государственной языковой политике имел в Крыму только пропагандистское значение, а надо строить новые школы, надо работать с родителями, надо готовить кадры для одно-, двух-, трехъязычных школ...
Вторая из названных вами задач — установление системного диалога с властью Крыма. Что Чубаров будет делать не так, нежели это делал Джемилев, чтобы установить системный диалог с властью в лице господина Могилева, который не признает меджлис априори?
Мы предлагаем начать с тех вопросов сотрудничества, где интересы крымских татар и другой части общества совпадают. Мы предложим искать взаимные пути решения в различных сферах, не связанных напрямую с политикой...
А можно конкретнее, Рефат-ага? Вот просыпаетесь вы завтра утром, берете телефон, звоните и говорите: «Анатолий Владимирович, есть предметный разговор по проблеме, которую мы — Совмин и меджлис — можем решить вместе». Что это может быть?
Ну, о таких вещах нам было гораздо проще говорить с Василием Джарты... Мы приветствовали усилия премьер-министра по привлечению инвесторов в Крым. И мы очень хотели, чтобы эти инвесторы знали и любили Крым так, как любим его мы, и при этом понимали, какие проблемы могут здесь у них еще возникнуть, исходя из того, что коренной народ полуострова находится в состоянии постоянной дискриминации, и чтобы они тоже хотели их решения. Мы все заинтересованы в том, чтобы Крым был инвестиционно привлекательным. И в современном мире, если мы не говорим о каких-то темных схемах, многие инвесторы адекватно реагируют на вопросы справедливости, на вопросы прав человека...
Это звучит пока фантазийно, потому что инвестор с «белым» капиталом в Крым не идет. И совсем не потому, что его пугают угрозы, исходящие от нерешенных проблем репатриантов. А потому, что он не хочет работать в коррумпированной стране. Поэтому давайте вернемся к вопросам, совместное решение которых вы можете предложить власти Крыма в лице Анатолия Могилева.
Мы могли бы объединить наши усилия в лоббировании народными депутатами Украины «крымских» статей госбюджета, в том числе необходимых для обустройства сотен поселков компактного проживания крымских татар, привлечении помощи специализированных международных организаций и финансовых институций в преодолении последствий депортации. Это ведь тоже инвестиции в Крым!
Невозможно не заметить, что Могилев тоже подает сигналы новому лидеру меджлиса о готовности диалога. Чего хочет власть? Сотрудничества или это попытка приручить, в надежде, что Чубаров не такой жесткий, как Джемилев?
Вы знаете, есть определенные параметры, ценности, которые были заложены национальным движением крымских татар. И если кто-то из членов меджлиса предаст эти ценности, это будет означать его политическую смерть, а Курултай быстро найдет на его место другого человека. Я думаю, что власть сегодня отреагировала на наши слова о готовности к диалогу. Один семафор засветился — второй ему ответил: здравствуй — здравствуй. А вот завтра, когда мы будем говорить о предмете и форме диалога, то, может быть, у кого-то появится желание предварить его повторением прежних условий. И я знаю, какие условия нам нельзя ставить — о статусе меджлиса не как представительного органа крымскотатарского народа, избираемого Курултаем...
То есть, перезагрузка отношений меджлис—власть сегодня возможна?
Думаю, да. Но говорить об этом предметно, наверное, лучше после 29 ноября. Очень надеюсь, что Соглашение об ассоциации с ЕС будет подписано. Понятно, что сразу в нашей жизни ничего не изменится, но я уверен, что мы все будем пытаться быть немножко другими, чем были до сих пор. Это будет очередной Рубикон, который, в первую очередь, должны перейти руководители государства. Не хотелось бы, конечно, чтобы путь к членству в ЕС был таким же долгим, как у Турции, но то, что мы реально удалимся от другого центра влияния — это стопроцентно. Поэтому подписание Соглашения для меня означает, что те методы и та риторика, которые сегодня «панують» в Москве, у нас будут менее вероятны. А это уже шанс на установление нового типа диалога с властью, в том числе, на уровне Крыма.
Крымскотатарский вопрос не вошел в «список Фюле», но еврокомиссар постарался, чтобы у руководства Украины и Крыма не было сомнений в том, что проблема у ЕС на контроле. Мы писали об организованных им встречах здесь, в Крыму, и в своем выступлении г-н Фюле привел целый перечень проблемных задач, которые необходимо совместными усилиями решить в ближайшее время. Что уже выполняется?
Сегодня очень много рисков на пути к Вильнюсскому саммиту. И мы исходим из того, что ответственные политики должны сделать все, чтобы исключить возникновение ситуаций, которые поставят под сомнение подписание договора. Мы, крымские татары, сегодня осознанно не обостряем постановку требований к власти, не рефлексируем на моменты, которые выглядят провокационно и в другой ситуации получили бы резкие ответные шаги со стороны меджлиса. И даже те политики, которые представляют более радикальные настроения в отношении власти, знают об этом и пытаются сейчас не озвучивать резкие заявления и не проводить акции протеста. И мы надеемся, что ЕС оценит то, что украинское общество и крымские татары как его часть может быть таким же ответственным, как и европейское.
Плохой сценарий: если сорвется подписание соглашения об ассоциации с ЕС либо же будет перенесено на период «2014 — бесконечность». Что это будет означать для вас, меджлиса и крымскотатарского народа?
Если соглашение не будет подписано сейчас, если Украина остановит движение в Европу, тогда проблематичными будут все блоки вопросов, о которых мы говорим. Решать которые, в том числе, призван и Международный форум крымскотатарского народа, проведение которого уже поддержали все страны — члены ЕС, но пока молчит правительство Украины. Разумеется, в таком случае никто не должен тешить себя иллюзиями, что крымские татары откажутся от борьбы за восстановление своих прав — мы и далее будем использовать весь арсенал ненасильственных форм борьбы, опираясь, прежде всего, на свой народ и крымскотатарскую диаспору за рубежом.
Болезненный вопрос консолидации крымских татар. Всех, включая оппозицию меджлису, — так было заявлено на Курултае. Это означает, что меджлис откажется от риторики «кто не с нами — тот против нас»? Меджлис будет спокойно относиться к тому, что соотечественники вправе сами делать свой политический, партийный выбор, и религиозный тоже — это в плане сторонников Хизб-ут-Тахрир, которых лидеры меджлиса призывают изгонять из мечетей.
Дело тут не в риторике, а в проблеме сохранения идентичности. В условиях украинских реалий, когда законодательно не отрегулированы вопросы защиты интересов численного меньшинства и коренного народа, вопрос консолидированного участия в выборах будет оставаться для нас жизненно важным. Что касается внутренней консолидации, мы постараемся предварять решения Курултая по наиболее принципиальным вопросам широким обсуждением в крымскотатарском социуме. Мы будем приглашать крымских татар к публичному обсуждению важных вопросов, в разных форматах, и тогда многое из того, что делает меджлис и что делает власть, будет понятнее. Как уже стало понятным, что переформатированные Совет представителей крымскотатарского народа при президенте и Рескомитет по национальностям, кадровая зачистка в органах власти автономии и на местах от рекомендованных меджлисом управленцев, ни на одну гривну не пополнили программу обустройства и не улучшили жизнь народа. Поэтому нам всем — и крымским татарам и власти — нужен диалог, который даст ощутимый результат для людей.
