Евгений Торикэ: Названия партий в Молдове более чем условны

Что стоит за массовыми протестами в Молдове? Что происходит с еще недавно внешне вполне благополучной европейской интеграцией республики? Куда исчез миллиард из банковской системы нашего южного соседа? Об этом и другом — в интервью с представителем Института исследований общества «Кронос» (IDS Kronos) в Кишиневе Евгением ТОРИКЭ.

Евгений, чем вызваны столь продолжительные протесты в Молдове? Чего хотят добиться протестующие?

Первопричиной, на мой взгляд, является экономическая ситуация. Пенсия в Молдове не всегда дотягивает до 1000 леев, что при нынешнем курсе 20 леев за доллар составляет меньше 50 долларов. К тому же после падения курса лея повышаются тарифы на газ и электричество, которые и до этого были гораздо выше, чем, например, в Украине.

Для тех, кто работает на западные компании, причиной участия в протестах стало отсутствие существенных изменений после событий апреля 2009 года во многих сферах, а особенно в судебно-правовой системе.

Стоит напомнить, что нашумевшая «кража миллиарда» из банковской системы является своего рода апофеозом, а до этого были охота в заповеднике, где участвовали прокуроры, среди которых генеральный прокурор Зубко, судьи и бизнесмены. На охоте погиб человек, виновным назначили человека, который толком не может объяснить, как же так получилось. Предъявлялись обвинения бывшему министру Папук и полицейскому, которые несут ответственность за события 2009 года. При этом оба в зале суда вышли в туалет и потом скрылись в неизвестном направлении. Министру после нескольких недель вынесли оправдательный приговор, и он в интервью заявил, что был дома и ни от кого не скрывался...

В случае переворота или досрочных парламентских выборов каков риск прихода к власти антиевропейских политических сил?

В случае выборов, на мой взгляд, победа партий Додона (условно пророссийских социалистов) и Усатого (национал-популистов) практически гарантирована. На выборах в парламент 30 ноября прошлого года так называемые проевропейские партии набрали голоса за счет сел, в которых были позитивные результаты у местной власти, и за счет того, что проевропейски настроенные избиратели думали, что выбирают меньшее из зол. После выборов стал известен эпизод с пресловутым краденым миллиардом, который, будь он известен до выборов, гарантировал победу социалистам, которые и без того получили весомый результат.

Какова же судьба пресловутого миллиарда, пропавшего из молдавских банков?

Его судьба неизвестна. Мало того, генеральный прокурор заявил, что он знал о воровстве из банков огромных сумм денег. Сказал — и на этом все.

Способны ли молдавские либеральные политики объединиться в одну партию, к примеру, под зонтиком платформы Da! и взять власть всерьез и надолго?

Не все участники Da! имеют безупречную репутацию. Многие вышли на площадь не в их поддержку, а чтобы выразить недовольство. Кроме того, как показывает опыт, удержать власть в стране сложнее, тем более, когда связующим клеем таких конструкций являются коррупционные схемы.

Можно ли говорить о том, что в политическом и экономическом пространстве республики доминирует один-единственный олигарх, или же фигура Влада Плахотнюка излишне демонизирована?

С одной стороны, Плахотнюк владеет четырьмя телеканалами, не считая состоящих на довольствии журналистов и «сетей троллинга». Также, вероятно, именно под его контролем находятся прокуратура и национальный центр по борьбе с коррупцией. Поэтому я считаю, что в его руках находится огромная власть, и с такими масштабами быть «не причем» просто невозможно. С другой стороны, оценить точно, какова степень его вины и других персонажей при власти, может только беспристрастное расследование. Однако, увы, то, что видно обывателям, является, конечно, лишь отголосками подковерной борьбы.

Недавно Кишинев призвал Россию вывести из Приднестровья своих «миротворцев». Это некий символический жест?

Это, как в бородатом анекдоте, «Китай выразил энное по счету предупреждение». Приднестровье де-факто является государством уже 25 лет. Как может решиться подобный вопрос при численном перевесе русскоговорящих или, точнее, ориентированных на Россию, причем в условиях слабой экономики Молдовы, которая не может им ничего предложить, неизвестно.

Наконец, что не так с политикой последних молдавских правительств — недостаточный либерализм рыночных преобразований, слабость институтов, податливость к внешнему влиянию?

На этот вопрос, конечно, более предметно отвечают экономисты. Однако думаю, что слабость национальной экономики связана с практическим отсутствием реформ, коррупцией и монополизмом.

Стоит принять во внимание и то, что Молдова, в принципе, слишком мала, чтобы представлять какой-то серьезный инвестиционный интерес, и в этом смысле при нынешней плохой демографической ситуации вряд ли можно надеяться на быстрые улучшения. Необходимо сказать и о том, что торможение реформ связано, как ни парадоксально, и с тем, что страна получает широкое внешнее финансирование, которое, с одной стороны, имеет явно видимый результат (например, дороги после 2009-го стали значительно лучше), а с другой — снимает остроту потребности в преобразованиях.

Безусловно, слабость институтов играет важную роль. Ведь, как оказалось, бывший премьер Влад Филат давал прямые указания начальнику налоговой службы о закрытии счетов фирмы, которая принадлежала руководству Гагаузии. После чего запись его разговоров была обнародована, и правительство ушло в отставку. Таких событий, которые известны общественности, очень много. А количество неизвестных событий такого рода, вероятно, не меньше, поэтому откровенно трудно рассуждать о каких-то системных рыночных реформах и их результативности.

Особенно удручающе выглядят все похвалы с Запада, которые звучали все это время. Хвалить перестали только после кражи пресловутого миллиарда, что намекает на заинтересованность европейских чиновников не в каких-либо реальных результатах Молдовы, а лишь во внешнем ее соответствии.

На днях лидер ПКРМ и экс-президент Владимир Воронин предложил создать некую левоцентристскую коалицию. Возможно ли это и что такой поворот может потенциально означать для европейской и евроатлантической интеграции Молдовы?

Я не думаю, что это как-то связано с геополитическим вектором. Вообще названия партий в Молдове очень условны.

Например, ПКРМ анонсировала очень либеральные реформы, хотя они имели скромный успех, в частности о снижении налогов на прибыль.

Впервые заговорили у нас об евроинтеграции также при Воронине ещё в 2004-2005 годах. И он же отказался подписывать пресловутый «меморандум Козака», так что лево- или правоцентристское позиционирование, по-моему, не играет в Молдове никакой роли.

Отрицательная сторона такого «флюгерства» становится очевидной, когда необходимо составить некий прогноз, к примеру, о перспективах экспорта в Россию, потому что «вдруг» выходит внезапный отказ и эмбарго.

Будет вестись серьезная работа о внедрении норм, которые предусмотрены Договором об ассоциации с ЕС, или нет? Хуже всего то, что, судя по всему, и сами молдавские политики не могут дать какой-то конкретный ответ на простой вопрос. Представляется, что они действуют из конъюнктурных соображений — вообще, без какого-либо более широкого видения ситуации и представления о целях, которых стремятся достичь.

«Злые языки» утверждают, что такое поведение молдавской политической элиты обусловлено, главным образом, тотальной коррумпированностью и примитивной жадностью. Разумеется, этим не могут не воспользоваться агенты внешнего влияния.