В этом году Лычаковскому кладбищу во Львове исполняется 225 лет. Во всяком случае, первые инвентарные записи погребений датируются 1786 годом, когда здесь стали стали хоронить богатых и очень известных людей. Хотя неимущие на этом месте находили свое последнее пристанище еще с XVI в.
Именно здесь покоятся Иван Франко, Саломея Крушельницкая, Маркиян Шашкевич и многие другие деятели украинской и европейской культуры.
После прихода советской власти и вплоть до 1975 года, когда Львовский горсовет принял решение о закрытии погребений, в Лычакове хоронили всех. После этого кладбище вновь становится элитным и хоронят здесь нынче только особо выдающихся людей. Как то Владимир Ивасюк, Сергей Кузьминский или Игорь Билозир. Впрочем, есть и другие варианты.
Последние 14 лет директором «Лычаковское кладбище» работает Игорь Гавришкевич — активный участник движения, благодаря которому оно получило статус музея-заповедника. Именно он ввел плату за вход сюда и выступил с инициативой проведения экскурсий, в том числе ночных — для любителей пощекотать нервы. В интервью «Фразе» он рассказал о том, как выглядели старинные могилы еще десяток лет назад, кто и зачем их разорял, и кто сегодня пугает посетителей по ночам.
Игорь, как так случилось, что кладбище стало музеем-заповедником?
Все начиналось с первых акций уборки территории. Горком комсомола организовывал подобные мероприятия на неформальных началах. Но в итоге к ним присоединялись все желающие, не только комсомольцы. И я был одним из них. Из этих уборок вышло Товарищество Льва. А оно уже стало одним из инициаторов создания музея-заповедника «Лычаковское кладбище».
В общем, то, что через 6 лет именно вам предложили его возглавить, не случайно.
Поначалу, когда мне сделали соответствующее предложение, я был в шоке. Хотя Лычаков для меня был местом, где всегда приятно находиться, гулять, где живет память наших героев, выдающихся людей, тех, кто действительно заслуживают того, чтобы их помнили. Но, честно говоря, я не видел себя руководителем этого музея. И поэтому меня предложение немного удивило. Даже жена моя возмутилась: как это так, что ты туда пойдешь. Но так как на тот момент я был безработным, то согласился.
И сегодня для меня — это не столько рутина, сколько поприще, на котором можно реализовывать себя как художника.
Помните свое первое впечатление на посту директора?
Это была руина. Сплошная руина. Ужасно заброшенное кладбище. Эти могилы, о которых никто не заботился (а таких здесь до 90% и даже больше). Они были разбиты. Я не знаю почему. Возможно, их разрушили вандалы.
Мы знаем, что эти разрушения начались со времени Второй мировой войны. Мы знаем, что там прятались, жили, даже в склепах, особенно евреи, преследуемые фашистским режимом. Но я не думаю, что они разрушали. Разрушали вандалы. И это длилось вплоть до
Может, они там что-то искали?
Вникать в подробности их мотивов мне бы не хотелось. Было такое, что вытаскивали останки со склепов буквально на середину аллеи и так оставляли. Они даже не скрывали следы своего вандализма.
Нет, кладов в могилах не было. Львовяне, по своей сути, очень набожные, и прятать сокровища в могилах, чтобы потом их оттуда извлекать, не будут. Они могут спрятать клад в доме. А здесь другое. Здесь были похоронены богатые люди, многие епископы и митрополиты, люди графского происхождения. Так что были какие-то атрибуты, которые имеют ценность для «черных археологов». По моим данным, нет ни одного склепа, который не был бы открыт.
А вы не приглашали специалистов с миноискателями?
Я думаю, что миноискателям уже нечего делать, после того, что здесь творилось в послевоенный период.
Глядя на старые могилы, нетрудно заметить, что многие из них весьма однотипные. Как будто их, извините, штамповали на одной фабрике.
В те времена этим занималась фирма Шимзелей. Но не только, даже в Германии изготавливали памятники. Так что это не связано с тем, какая фабрика это делала.
Дело в том, что в некрополистике существовали некие каноны того, что можно ставить на могиле. Это были скорбящие фигуры, в первую очередь, женские. Символ скорбящей женщины был больше всего распространен в Галичине. Их называли «плачки». Также могли быть фигуры Матери Божьей или Иисуса Христа, или архитектурные элементы — чаша с драперией и с маками, которые тоже означают скорбь, или античные усеченные колоны, которые символизируют преждевременную смерть. Есть орлы, они устанавливаются на могилах уважаемых людей.
Не было принято ставить на могиле портретного изображения. Портретным мог быть какой-то медальон на керамике. Но его ставили уже на чем-то. Обычай ставить памятник усопшему на его могиле пришел откуда-то с востока, с надгробных памятников партийным деятелям.
Сколько могил сегодня на Лычакове?
Исследователи называют разные цифры. От 70 до 100 тысяч. Это если считать склеп, как единицу погребения. А если каждое погребение считать — то более миллиона!
Посчитать их все нереально. Первые регистрационные книги сгорели в 1848 г. в Ратуше. После этого проводилась инвентаризация. Но все погребения невозможно было установить, так как не на каждой могиле были установлены памятники. Деревянные кресты со временем превращались в труху. Кроме того, законодательство времен Австро-Венгрии было таким, что если за могилой никто не ухаживал, то ее со временем разравнивали и на этом месте хоронили другого. А если на могиле был каменный памятник, то его дробили. Здесь, на территории кладбища, была камнедробилка. И я точно знаю, что из этих старых надмогильных плит были установлены входные ворота и фундаменты под оградой.
Законодательство советских времен было еще хуже — они вообще никого не спрашивали и сравнивали могилы бульдозером. А надмогильными плитами и крестами вымостили улицу Суворова (теперь Сахарова) и фундамент под памятник Ленину около оперного.
Сколько сейчас стоит погребение?
У нас есть градация на разные услуги. Место на кладбище выделяется бесплатно. Но есть и другие услуги, и они — недешевые. Было бы удивительно, если бы в центре города, на территории заповедника мы бы хоронили дешевле, чем на окраинах. Самое дешевое — погребение в склеп — стоит чуть больше 250 гривен. Самое дорогое — до 14 тысяч может доходить. А были еще коммерческие погребения. Но на том поле уже нет места, так что о них и говорить нечего.
Как это — коммерческие?
Погребение там исчислялось в пределах 40 тыс. грн. (это недорого, я считаю, вот на кладбище Пер-Лашез это стоит миллион долларов). Несмотря на такую сумму, желающих было много. Впрочем, многие хотели иметь склеп на Лычакове, но не хотели платить.
И кто может быть похоронен на Лычакове в наши дни?
Если прошло 20 лет, то можно провести подзахоронение к родственникам, в родственные склепы.
А вообще, по закону, о своем желании быть погребенным здесь может заявить каждый. Но вот окончательное решение принимает ученый совет музея-заповедника. В основном это, конечно, заслуженные и выдающиеся люди, которые внесли вклад в развитие города и страны.
* * *
«Байки из склепа»
Однажды, когда только ввели на Лычакове обязательный ночной патруль, Игорь Гавришкевич решил проверить, не отсиживаются ли муниципальные работники в своей каморке, вместо того, чтобы охранять покой усопших.
— Иду я себе по алее и вдруг слышу странный звук, будто бы гроб открывается, — вспоминает он. — Я остановился, огляделся — никого нет, да и звук утих. Я делаю шаг — снова скрипит. Я стою — тихо. Душа ушла в пятки... Тут я себе храбро так говорю: «Я директор кладбища, я не должен ничего бояться!». И тут передо мной появляются две фигуры... И говорят: «Что, страшно, Игорь Степанович?». Это оказались муниципалы. Они-то и показали, откуда доносился такой странный скрип: просто это два дерева от ветра терлись друг об друга.
В другой раз вместе с директором испугались и посетители. Уже ближе к вечеру, обходя вверенную ему территорию, Гавришкевич в одном из склепов увидел свет и услышал голоса. В очередной раз убедив себя, что директор кладбища не должен ничего бояться, он тихонько заглянул в гробницу и увидел бомжей, готовящихся ко сну. Директор решил разыскать муниципалов, чтобы те выгнали непрошеных гостей. Но по дороге встретил экскурсию, которая искала могилу известного польского банкира. Как назло, путь к ней проходил как раз мимо «таинственного» склепа. «В тот момент я об этом не подумал. Просто показал дорогу и пошел дальше искать муниципалов», — рассказывает Гавришкевич. Свою ошибку он осознал через несколько минут, когда увидел, как с криками ужаса бежит назад вся экскурсия. «Там у вас мертвецы встают!», — кричали они, вспоминает директор со смехом.
