18 июня в Киеве прошел первый Всеукраинский съезд поисковых организаций Украины, которые занимаются поиском и перезахоронением павших воинов и увековечиванием памяти о Второй Мировой Войне. Днем ранее представители поискового движения из 22 областей Украины на учредительной конференции создали Всеукраинское объединение «Союз «Народная память».
Для чего поисковики решили объединиться, какие цели и задачи ставит перед собой вновь созданная всеукраинская организация, каковы перспективы поискового движения? Об этом мы говорим с главой ВГО «Союз «Народная память» Ярославом Жилкиным.
Кто был инициатором объединения поисковых организаций? Какова цель прошедшего съезда и какие задачи вы определили для всеукраинской организации поисковиков?
Инициатором объединения выступила Историко-поисковая организация «Поиск-Днепр», которая работает в Днепропетровской области. В начале этого года мы начали знакомиться с поисковым движением в других областях. Объехав всю Украину, познакомившись с другими поисковыми отрядами, мы все вместе пришли к идее объединения. У всех у нас общие проблемы, причем за последние 20 лет, когда поисковое движение существовало само по себе, они приобрели системный характер. И решить их можно, только объединившись.
Каковы основные проблемы поисковиков?
Самое главное - это отсутствие какого-то более-менее внятного законодательства, регулирующего поисковое движение. Когда два года назад я влился в организацию «Поиск-Днепр», мы пытались самостоятельно найти законодательные пути решения некоторых проблем. Например, после обнаружения останков - что с ними делать? Приходишь в сельсовет, или к какому-то ответственному лицу, и никто не может ответить, что же делать, какие документы заполнять и т.д. Год бились над этим, прока не выработали на практике алгоритм действий. Весь это опыт мы обобщили, и при поддержке областного органа охраны историко-культурного наследия выпустили сборник методических рекомендаций для поисковых отрядов. Там изложен наш практический опыт – все, что что нужно делать, от получения разрешений на раскопки до захоронения найденных останков, действий в случае обнаружения невзорвавшихся боеприпасов, других артефактов.
Существует ли сегодня какая-то поддержка поискового движения на государственном уровне?
На словах – да, но на самом деле никакого конструктивного диалога нет. Власти вроде и готовы разговаривать, но не видят с кем, все поисковики разрознены. Вернее, были разрознены. Поисковое движение в нашей стране зародилось еще в 1950-60-х годах и шло под руководством комсомола. Когда СССР развалился, поисковики остались и продолжали заниматься своим делом. И спасибо им огромное, что они продолжали это делать, на одном своем энтузиазме, за собственные средства в свое лдичное время. Ведь поисковик - это не профессии, это можно сказать состояние души. И то, что нет практической поддержки поисковиков со стороны государства – это неправильно. Конечно, есть какие-то эпизодические движения, например - создание в регионах органов охраны историко-культурного наследия, постановление Кабмина №199 от 17 марта 2011 года «О мерах по увековечиванию памяти о событиях Великой Отечественной войны 1941-1945 годов и ее участниках на 2011—2015 годы». То есть государство делает какие-то шаги, но не знает, с кем ему сотрудничать, все отряды до сих пор были сами по себе. Из-за отсутствия диалога с поисковиками в свое время это поручили ЖКХ, хотя практически этим занимаемся мы.
Будет ли Всеукраинское объединение способствовать развитию диалога с властью, и будет ли тогда понятно, куда направлять госсредства, выделяемые на поисковую деятельность?
Да, мы потому и объединились, чтобы начать грамотный и конструктивный диалог с властью. Это и МЧС, и МВД, и Межведомственная комиссия по увековечиванию памяти погибших, и органы охраны историко-культурного наследия. Думаю, что первым этапом должна стать разработка нового закона о поисковой деятельности, с учетом наших предложений.
Какие именно у вас предложения?
Например, поисковики в регионах формально подчиняются органам охраны историко-культурного наследия, а поиском де-юре в стране занимается МинЖКХ. Это правовая коллизия, которую надо разрешить. Второе – принятие областных программ охраны историко-культурного наследия и их финансирование. Такие программы уже приняты в нескольких областях, и даже финансируются из бюджета. Наша задача – чтобы так было во всех регионах. Третья задача – это юридическое просвещение тех органов, на местно уровне, которые должны способствовать поисковому движению. На сегодня они не знают законодательства и своих обязанностей в этом вопросе.
По вашей информации, во Львовской и Донецкой областях местная власть наиболее эффективно помогает поисковому движению. Благодаря чему так происходит и в чем это выражается?
Во-первых, в этих регионах власти всячески способствуют поиску, в том числе и материально. Это касается и архивных поисковых работ, и полевых. Выделяются средства на перезахоронения. Региональные власти требуют от районных, поселковых руководителей выполнения законодательства о поисковой деятельности. Если, например, ходит в поле человек с лопатой и копает где попало, они обязаны вызывать милицию и привлекать этих людей к ответственности. Потому что мародерство у нас, к сожалению, достигло угрожающих масштабов.
А вы сами как-то боретесь с «черными» археологами?
У нас нет таких полномочий. Мы можем разве что прогнать их или вызвать ту же милицию. Это все, что в наших силах.
Насколько это масштабное явление в Украине?
Очень распространенное. Ни в одной стране мира нельзя просто атк взять лопату и пойти копать где угодно. Нельзя купить просто так металлодетектор. У нас же это все свободно. Именно потому и процветает мародерство. Это ужасающее явление. Они ведь отбирают именно те вещи, по которым мы можем идентифицировать солдата – подписанные котелки, награды, капсулы с личными данными. А останки для них – это ненужных хлам. Что это, как не надругательство над могилами? За это должна быть уголовная ответственность. В нашей стране по официальным данным больше 6 млн. пропавших без вести, одна треть из них до си пор лежит на наших полях, Это 2 млн. человек. 2 млн. семей не знают, где покоятся их родственники. Мы работаем для того, чтобы вернуть погибшим их имена, или хотя бы похоронить достойно, пусть и безымянными.
Сколько организаций входит во Всеукраинское объединение?
На съезде присутствовало больше 22-х, я думаю это число будет расти. Мы будем очень стараться для того, чтобы помогать людям на местах создавать поисковые отряды. Многие люди хотят заниматься поиском, но не знают, как его правильно вести, как составлять документацию и т.д. Наша задача не только объединить поисковое движение, но и направлять его, чтобы оно двигалось в правильном русле и выполняло свои задачи.
Кто входит в поисковое движение, люди какого возраста, каких профессий?
Это и студенты, и медики, и милиционеры, и менеджеры, и коммерсанты, и даже безработные. Поиск объединяет самых разных людей. Кто хоть раз начал этим заниматься, тот как правило уже не бросает. Когда сын, отца которого мы нашли, приезжает на перезахоронение, благодарит и кланяется - это невозможно передать словами. Ради этого стоит работать.
Одна из задач поискового движения – патриотическое воспитание молодежи. Насколько активно молодые люди подключаются к поиску, как относятся к нему?
Очень много молодежи обращается к нам, чтобы их взяли в полевую экспедицию. Мы жестко подходим к этому вопросу, и идем на это только с разрешения родителей. Чаще всего организовываем Вахту Памяти, берем целые классы из школ, вместе с учителями. После вахты дети уезжают совсем другими, с совсем другим осознанием истории. Когда они видят, насколько жестокие были бои, насколько масштабная трагедия – у них меняется сознание. На уроках истории, в теории это не поймешь. Мы получаем звонки от родителей после Вахт памяти с благодарностями, и это еще раз подтверждает важность нашей работы. И тот вопиющий случай, когда 20-летние молодые люди жарили яичницу на Вечном огне – это все от недостатка воспитания. Это скорее их беда, а не вина. Если бы та девушка, которую арестовали за это, побывала на Вахте памяти, она бы никогда этого не сделала.
Я знаю, что вы часто находите неразорвавшиеся боеприпасы. Есть ли взаимодействие с МЧС в этом вопросе?
Боеприпасы мы находим попутно, их еще огромное количество лежит в нашей земле. В таких случаях мы вызываем МЧС, ставим в известность СБУ, и они оказывают помощь по обезвреживанию. Думаю, в ближайшее время мы обобщим статистику по всем отрядам, кто сколько помог обезвредить боеприпасов, кто сколько нашел погибших, скольких удалось идентифицировать, и выведем всеукраинскую статистику. Все поля, на которых проводились сражения, власти должны как-то контролировать, потому что там осталось огромное количество неразорвавшихся боеприпасов – а это жизни людей, их безопасность.
Каким бы вы хотели видеть сотрудничество с Минобороны, и какое оно сейчас?
Когда мы проводим перезахоронения, Минобороны дает почетный караул, соблюдают военный ритуал, который положен при погребении погибших воинов. На этом уровне сотрудничество есть. Но есть еще и нераскрытый потенциал в плане воспитания тех же кадетов и курсантов, которые учатся на военных, работа с допризывниками, солдатами срочной службы. Это и посещение мест боевой славы, музеев, те же Вахты Памяти, участие в перезахоронениях, в почетных караулах. Это очень сильно влияет на сознание молодых людей, на их мораль, совесть.
Какие еще есть проблемы у поискового движения?
Необходимо неотложно принимать меры по упорядочению захоронений наших солдат. Немцы, например, к этому относятся очень серьезно. Даже отступая, они принимали все меры, чтобы их погибшие были похоронены, как положено. Наши, к сожалению, пренебрегали этим, оставляли погибших на полях и шли вперед. Этот пробел нужно восполнять.
Кроме поиска вы занимаетесь еще и научной деятельностью. Кто ее ведет?
У нас в отрядах есть достаточное количество профессиональных археологов, которые научили нас, как правильно вести поиск с точки зрения археологических методов – как правильно проводить вскрытие места раскопок, фиксировать все находки, делать зарисовки, правильно фотографировать. Это все очень важно. Потому что сам по себе метод археологии разрушителен - если ты вскрыл окоп, то после тебя там уже никто ничего достоверно не установит. Поэтому необходимо делать это правильно и составлять подробные отчеты: что где находилось, как лежали тела, куда солдаты стреляли и т.д. Это бесценный материал для историков и исследователей, которые потом будут изучать эту документацию. По этой документации можно восстановить ход боя на определенном участке. Этими отчетами можно или подтвердить, или опровергнуть те данные, которые существуют о боях в данном конкретном месте. Мы помогает дополнить исторические данные, конкретизировать их.
Наша задача - разработать единую методику ведения поиска, чтобы ее знали и соблюдали все поисковики.
Каковы перспективы сотрудничества с международными организациями?
Перспективы огромные. Нам можно поучиться многому, например, у Германии, и в плане законодательства о поисковой деятельности, и в плане государственной политики по упорядочению захоронений солдат, как внутри страны, так и за рубежом. Если посмотреть на немецкие кладбища в Украине и на кладбища наших солдат в других странах – мы сразу поймем, что нам много есть чему поучиться в этом плане. Мы зачастую могилы своих солдат не содержим в таком идеальном порядке, как они – могилы наших солдат.
В пятницу президенты Словаки и Украины подписали международное соглашение по поисковой деятельности, это тоже для нас знаковое событие. Ведь мы находим солдат и наших, и немцев, и других национальностей, даже иногда находим солдат еще с Первой Мировой воны. На съезд наш мы приглашали представителей посольств, многие откликнулись, пришли или прислали нам приветствие по случаю создания организации, и практически все готовы сотрудничать в вопросах поиска и перезахоронения погибших солдат.
Изменилось ли ваше личное отношение к истории Второй Мировой войны в контексте вашей деятельности?
Да, конечно изменилось. Меньше трепета я не стал испытывать, но наверное я в большей мере осознал ту степень героизма, причем массового, которую проявляли наши солдаты. Когда через твои руки проходят документы, когда сам видишь, в каких условиях воевали солдаты, когда понимаешь, с каким трудом им удавалось выживать в тех условиях, и еще воевать, защищать свою землю – то сознание меняется кардинально. А после того, как я поехал в Западную Украину, я стал понимать еще и позицию жителей того региона. В отличие от нас, жителей востока Украины, у них совершенно свое понимание войны, восприятие тех событий. Я, может быть, не стал его разделять, но стал понимать. И могу сказать, что разные точки зрения совершенно не мешают нам сотрудничать, работать вместе. Потому что наша позиция такова, что все погибшие солдаты – и Советской армии, и национально-освободительного движения – заслуживают достойного увековечивания их памяти, достойного захоронения и воинских почестей. Потому что всю вину, даже если она на них была, они оплатили ценой своей жизни.
