Однажды моя сестра спросила в родительском чате, на каком языке пройдет утренник в украинской школе. Организация утренника и его бюджет полностью обеспечивались родителями, так что вопрос был по адресу. В ответ прозвучало «конечно на русском!»
Сестра не стала интересоваться почему, апеллировать к национальному сознанию и патриотизму, нет, она просто сказала, что в таком случае ее ребенок не придет. И, кстати, выразила этим не столько свое желание, сколько просьбу ребенка.
В ответ на это заявление она получила... Нет, не идеологический протест, а поток нецензурных оскорблений. Поток был настолько мощным и красочным, что пришлось писать заявление в правоохранительные органы. Впрочем, все знают, что родительские чаты — филиал ада на земле, и нарваться на вендетту можно даже в процессе обсуждения цвета штор.
Когда все немного успокоились, было предложено просто проголосовать за язык проведения утренника. Как ни странно, победил украинский.
Вроде бы мелочь, и какая разница, но разница есть. И я бы не писала об этом, если бы прямо на моих глазах не проходил один очень любопытный эксперимент о значении среды.
Когда родился мой старший племянник, на семейном совете было решено разговаривать с ним и при нем только на украинском. Образование моей семьи это более или менее позволяло. Сегодня ему 8 лет, и он достаточно правильно и хорошо общается на украинском языке. А еще свободно и правильно говорит по-русски — наш южный русскоязычный город этому способствует. Но украинский язык для него первичен, он ему родной.
Прошлым летом мы ездили отдыхать на Западную Украину. После поездки поинтересовались, что ему понравилось больше всего, ожидая услышать: замки, древние развалины, парк с качелями, пруд с уточками и пр. Но главной причиной его восторгов стало то, что в Тернополе все говорят на украинском языке!
Когда же родилась младшая племянница, сестра с мужем уже жили у свекрови. Она прекрасная женщина, но в силу происхождения (Смоленская область) и очень почтенного возраста ей сложно разговаривать по-украински. Она его понимает, читает украинские книжки и прессу, но подхватить бытовой разговор ей непросто. Поэтому младшей досталась двуязычная среда, а потом украинский садик с русскоязычными детьми и воспитателями (да, это не опечатка). Сейчас ей 6 лет и ее язык — это высококлассный суржик. Я бы сказала, что она в принципе не очень хорошо разделяет русский и украинский языки.
При этом в детском саду племянница считалась чуть ли не единственной украиноговорящей. И у воспитателей начиналась паника, если она заболевала к утреннику — кто же выучит и расскажет стишок по-украински? А уж открытые уроки, отчётные занятия без нее вообще были под угрозой срыва.
Для взрослых говорить и писать по-украински, по крайней мере, в нашем регионе, — это сознательное, волевое решение. Потому что, будем смотреть правде в глаза, — для многих из нас русский язык родной, как стал родным украинский для моего племянника. И перепрограммироваться очень сложно. Это требует не столько гражданской позиции, сколько смелости и упорства. Потому что если какой-то язык здесь угнетают, то явно не русский, по крайней мере, в повседневной жизни.
И взрослые не всегда подозревают, насколько эта их смелость или наоборот, смирение, имеет значение не только для них самих, но и для детей. И даже утренник на украинском языке может изменить ход завтрашнего дня. Мы, занятые проблемами, политическими баталиями, выживанием в экономических условиях, которые постоянно меняются и часто не в лучшую сторону, не замечаем, как подрастают новые люди и у них свой, может, отличный от нашего, взгляд на мир.
Не берусь анализировать и что-то предсказывать, но, кажется, мы не заметили, как выросла новая Украина. Какой она будет? Жизнь покажет.
