— Ой, я никогда няню-хохлушку не возьму! Ну, правда ведь, чему они научить могут? — советуется со мной девушка, севшая в поезд в Херсоне, прекрасно зная, что я из Николаева, и есть как раз та самая «хохлушка», правда не претендую на должность няни, а просто еду в гости. Только нелюбовь к публичным разборкам удерживает меня от резкого ответа.
Позже выясняется, что девица тоже не «истинная арийка» — родом из Херсона, уехала с родителями в Москву в возрасте около 10 лет. Полдороги рассказывает о том, как много ей дала Россия. А также о том, что она ходит в китайскую клинику, покупает только импортные продукты (она за здоровое питание), мебель для квартиры выписывала из Италии, отдыхать с мужем зимой ездила в Австрию.
Я хочу спросить, почему не по Золотому Кольцу, но не успеваю — попутчица начинает рассказывать мне о вреде картошки, сыра, мяса и, кажется, еды в принципе. Но потом разговор опять переходит на тупых хохлов и няню-француженку. «Они такие элегантные и французский язык опять же. А хохлушка — ну чему она научит?»... Призываю весь свой дзен, чтобы не ответить этой любительнице здорового питания. Дело происходит в январе 2014, и я стала отчетливо сознавать, что мне очень неприятно слышать слово «хохлы», все равно в каком контексте его употребляют.
Но такие попутчики скорее редкость. Обычно поезда полны тех, кто едет в Москву на заработки или возвращается после рабочей смены на побывку домой.
***
Тонкая, прозрачная, бледная, как рисовая бумага, кожа, круги под глазами и худоба, которой не обрадуются даже модные журналы, — вглядевшись, я понимаю, что этой женщине едва ли есть 30, но с первого взгляда ей можно дать и 50. Пока поезд не тронулся, она не отводит глаз от залитого дождем и грязью окна, ухитряясь увидеть за ним любимые черты. Ее провожают муж и четырехлетняя дочка. Она едет в Москву на заработки. Дорога предстоит не очень близкая, к тому же впереди таможня, спать не имеет смысла, а поезд обладает волшебным свойством делать людей настолько же близкими, насколько они были далекими, до того как сели в вагон, и станут после того, как из него выйдут.
Разговариваем. С удивлением узнаю, что она провизор (высшее образование), в Москве работает в аптеке «первостольником» (продавцом) с одним выходным в месяц, с 7 утра до 11 вечера каждый день. Сейчас праздник (накануне отгремел Первомай), поэтому она, не спросившись хозяина, потихонечку сбежала домой проведать дочку, которую не видела уже полгода. Теперь ужасно переживает, что ее могут уволить. Говоря о дочке, она срывается на рыдания.
Под утро попутчица тревожно засыпает. А я думаю о том, что заставляет людей бросать любимую семью, родного ребенка и ехать в рабские условия. Неужели в Харькове — одной из непровозглашенных столиц Украины — нельзя найти работу провизора? Медицинского представителя? И чем занимается её муж? Насколько я поняла из разговора, он не работает. Хорошо, что тогда я уже перестала задавать вслух неудобные и каверзные вопросы, приходящие мне в голову.
***
Зима 2014 года. Еду из Москвы. Со мной в купе бойкая женщина лет 40-45. Медсестра. Работает в Москве, досматривая чьих-то родителей. Параллельно — уборщица и кухарка. Очень нелестно отзывается об умении москвичей готовить и вести дом. Но зато с восторгом рассказывает, как хозяева велели привозить ей в следующий раз дочку — «с кем-нибудь познакомим, куда-нибудь пристроим». И вообще «хозяин мне предлагал с ними в Альпы лететь, на лыжах кататься. Говорит, мол, не переживай! Визу за два дня сделаем. Ну и что, что паспорт украинский!». Интересуюсь, кто именно хозяева? Собеседница точно не знает, но уверена, что зарабатывают хорошо. Потому что своим двум бывшим женам хозяин купил по дому и две машины, а с нынешней женой они раз пять в год отдыхать ездят. Ну и не в Египет, понятное дело. Кем работает этот прекрасный щедрый человек, попутчица тоже не может ответить, но припоминает, что в какой-то нефтяной компании...
— Хорошо там у них, — продолжает. — Не то, что у нас. Бандер нет... Я этих бандер страх как ненавижу. Один бандера у моей подруги дочку на машине сбил. А потом еще вышел и как начал материться (транслирует колерованый русский мат).
Я молчу о том, что, кажется, она бандеровцев с кем-то другим перепутала, мне ж еще с ней 20 часов ехать, да и опыт подсказывает, что такие разговоры бесполезны.
— Хорошо там у них, заработки хорошие...
— В нефтяной компании в любой стране заработки хорошие...
Интересуюсь, сколько там получает медсестра на ставке. Моя новая знакомая не знает, также она не знает, как дело обстоит за пределами Москвы, но все равно уверена, что там лучше.
Что ж, возможно.
***
Февраль 2016-го, плацкартный вагон. Вагон забит. В моем отделении — маникюрша «элитного салона» — действительно маникюрша, ничего такого, а также уборщица-няня. Маникюрша гордо хвастается тем, что в месяц перед праздниками может заработать до 1000 долларов (график с 7.00 до 22.00 без выходных). Жалуется, что недавно она вынуждена была купить патент на работу, потому что хозяйка в свое время заплатила очень большой штраф за одну из уборщиц из ближнего зарубежья и с тех пор запретила нанимать нелегалов. Сейчас она, моя попутчица, работает месяц через месяц, раньше три месяца через три, до этого — по полгода (без выходных, да). Но оплачивать налог по патенту она должна ежемесячно, независимо от суммы заработка и времени простоя. Дома в селе под Николаевом у нее мама и дочь 13 лет. Дочь, которая хочет поступать в медицинский.
Заработки второй попутчицы — уборщицы — что в месяц перед праздниками, что в любое другое время гораздо скромнее. Жалуется на пьющую хозяйку, на то, что запретили пользоваться любыми моющими средствами, включая соду и мыло, дескать, «папередница» сильно их воровала. В итоге приходится все от пола до хрустальных люстр мыть просто водой и тряпкой. Сходятся с маникюршей на том, что самые вредные в Москве не москвички, а «хохлушки», которые выбились в люди.
И я, в который раз, задаю себе вопрос — если это для них ЛУЧШАЯ жизнь, какая тогда худшая, от чего они бежали? Зачем едут туда? Как и мужчины, работающие там на стройке. Они ночуют на матрасах (в лучшем случае) в строящемся ими же здании, питаются растворимой вермишелью, ничего себе не покупают, привозят домой деньги, которые, живя они в таких же условиях дома, — могли бы заработать и здесь. То есть, вероятно, фактор того, что когда ты работаешь — то вообще не живешь, оказывается для всех этих людей максимально выигрышным. Дома на такие условия существования они не согласны, а вот где-то там, в Мааааскве...
Получается, что тех, кто едет на заработки, потому что здесь дети голодают — действительно голодают — не так много. Тогда почему? Что это, романтика БАМа, поднятой целины? Тяга к приключениям и странствиям в такой вот интересной форме? Или психология «хорошего дворецкого», которая, чего греха таить, у многих украинцев в крови? Более того, в этом есть даже какая-то гордость — «вон у москалей дворцы хрустальные и унитазы золотые, но они ж без нас блестеть не будут, да и гости пьяные всю ту красоту разобьют, если мы их не утихомирим». И они гордятся тем, что от простой уборщицы доросли до маникюрши в «элитном салоне». А то и вообще — от торговки на рынке («да, меня там чуть не убили один раз, а второй раз я еле сбежала от этих, ну, азеров..., но надо ж было с чего-то начинать») выросли до горничной. И это заслуженная гордость — потому что вложено немало сил, времени и труда.
Просто временами обидно, что все это вкладывается где-то на чужой стороне, однако, как сказал один небезызвестный философ: все действительное разумно. А нам остается только наблюдать?
