Минуло почти два месяца с тех пор, как новый президент прошел инаугурацию и стал у руля нашей страны. Точнее, попытался стать, поскольку за прошедшее время мы смогли увидеть радикально другое качество политики, прежде всего выразившееся в становлении фактического троевластия в государстве. Таким образом, старые времена переливания из пустого в порожнее стремительно уходят в прошлое. В политическом пространстве начали проступать контуры «нового дивного мира», вызванного к жизни тем, что за годы независимости мы «доборолись до самого краю». И теперь Украина не имеет другого выбора, кроме как попытаться превратить падение в полет.
Громом с ясного неба прозвучало пожелание правящего президента люстрировать всех деятелей прошлого режима, отрезав от кормила власти старые кланы и поставив условно-оранжевых деятелей в одно стойло с их бело-голубыми оппонентами. Всего лишь одним заявлением Владимир Александрович вознес себя над этой застаревшей схваткой, создав свою собственную сторону и объявив ее врагами всех ключевых деятелей отечественной олигархии. Тем самым открыв перед нами дверь к переменам.
Для понимания произошедшего мы обратимся к одному из величайших трудов в сфере политической теории, а именно, «Понятию политического», написанного «коронным юристом» Третьего Рейха Карлом Шмиттом. В современном мире словосочетание нацист и дегенерат стали синонимами, но в свое время на Гитлера работали сливки немецкой культуры. Конечно, большинство из них были попутчиками, взятыми в оборот, чтобы пышными словами украсить неприглядную реальность, а не истово верующими сторонниками режима,
Одним из таких людей и был К. Шмитт. Он верил, что нейтральное (либеральное) государство, выступающее лишь как место разрешения социальных противоречий и не несущее в себе никакого нравственного начала, неминуемо обречено на крах. Поскольку со временем оно неминуемо теряет внутреннюю целостность и его плюрализм заканчивается катастрофической дезинтеграцией. Потому Шмитт выступал за «политику здорового человека», утверждая, что для политической сферы ключевой категорией является разделение на друзей и врагов. Поскольку любой политический субъект по умолчанию считает свое существование благом и зачисляет в круг своих друзей всех, кто готов его поддержать. Таким образом, люди, объединенные политической целью, склонны полагать, что они друзья, а все, кто им противостоит, враги. И высшим проявлением такого разделения является война.
При этом немецкий мыслитель полагал, что для разделения на друзей и врагов может подойти любой признак, тонко заметив, что: «Если бы враждебность пацифистов войне стала столь сильна, что смогла бы вовлечь их в войну против непацифистов, в некую войну против войны, то тем самым было бы доказано, что она имеет действительно политическую силу, ибо крепка настолько, чтобы группировать людей как друзей и врагов.
Если воля воспрепятствовать войне столь сильна, что ей не страшна больше сама война, то, значит, она стала именно политическим мотивом, т. е. она утверждает, пусть даже лишь как вероятную возможность, войну и даже смысл войны».
Таким образом, господин Шмитт полагал, что политику от неполитики отличает крайняя степень интенсивности в образовании и разрушении политических групп. Такой подход радикально противостоит либеральной утопии, выступающей за восприятие общества как совокупности индивидов, озабоченных лишь своими эгоистическими интересами. И потому, по его мнению, в мире победившего либерализма: " <...>была бы полностью устранена и исчезла бы возможность такой (политической — А.В.) борьбы, окончательно умиротворенный земной шар стал бы миром без различения друга и врага и вследствие этого миром без политики. В нем, быть может, имелись бы множество весьма интересных противоположностей и контрастов, всякого рода конкуренция и интриги, но не имела бы смысла никакая противоположность, на основании которой от людей могло бы требоваться самопожертвование и им давались бы полномочия проливать кровь и убивать других людей".
Конечно, разделение людей на друзей и врагов не обязательно ведет к военным действиям, но уж точно является их необходимым условием, как и сама способность пойти на войну есть признаком реально существующего политического сообщества. А если его нет — то и войны нет.
Понимая всю скользкость и кажущуюся зыбкость этих аргументов, господин Шмитт утверждал, что если в государстве (политическом сообществе) существует некая сила, воспрещающая объявить врага врагом, то очевидно, что в политическом смысле такого государства не существует. А если мы говорим о войне во имя идеалов либерального миропорядка, то «экономически фундированный империализм, конечно, попытается ввести на Земле такое состояние, в котором он сможет беспрепятственно применять свои хозяйственные средства власти: эмбарго на кредиты, эмбарго на сырье, разрушение чужой валюты и т. д. — и сможет обходиться этими средствами. Он будет считать «внеэкономическим насилием», если народ или иная группа людей попытается избежать действия этих «мирных» методов. Наконец, в его распоряжении еще имеются технические средства для насильственного физического убиения — технически совершенное современное оружие, которое с применением капитала и интеллекта делается столь неслыханно пригодным, чтобы в случае необходимости его действительно можно было использовать. Для приложения таких средств образуется, конечно, новый, по существу своему пацифистский словарь, которому больше неизвестна война, но ведомы лишь экзекуции, санкции, карательные экспедиции, умиротворение, защита договоров, международная полиция, мероприятия по обеспечению мира. Противник больше не зовется врагом, но вместо этого он оказывается нарушителем мира и как таковой объявляется hors-la-loi и hors l«humanite (вне закона и вне человечности — А.В.); война, ведущаяся для сохранения или расширения экономических властных позиций, должна быть усилиями пропаганды сделана «крестовым походом» и «последней войной человечества»«.
В своих дальнейших работах, которые мы не будем здесь обсуждать, К. Шмитт предсказал, что объявление войны незаконной и запрет на войны неминуемо сотрет грань между войной и миром, тем самым, сделав насилие повсеместным и всепроникающим явлением. Это, как мы видим, по сути, стало одной из ключевых черт современного мира. И теперь войну называют ООС или АТО, а терроризм становится практически нормальным повседневным явлением.
Но давайте вернемся с высот политической теории к нашим наболевшим проблемам. Вся история Украины после Оранжевой революции — это история краха либерального государства. С одной стороны, после 2004 года как оранжевые, так бело-голубые играли по правилам, но, с другой стороны, они стремились захватить государство и лишить его посреднической функции. Тем самым, стремясь окрасить его существование и функционирование в свои цвета.
А правление Порошенко и война на Донбассе стали всего лишь результатом того, что набухший гнойник прорвало. Будь на месте «министра экономики времен Януковича» человек либеральных убеждений, а не кандидат в диктаторы, то он бы, наверное, постарался отреставрировать потрескавшийся фасад либеральной государственности. Но ПАП был не таков. Поняв, что никакой ЕС нам не светит, он сделал ставку на примитивный этнолингвистический «западноукраинский» национализм и, начиная с 2017 года, нас обрабатывали «армією, мовою, вірою». Об этом омерзительном феномене и его последствиях, я написал статью пару лет назад.
К счастью, для всех нас очередная попытка разорвать Украину на две части провалилась. Но, к сожалению, вследствие всех этих телодвижений, украинского народа как единого политического целого по состоянию на сегодня не существует. Или, точнее, их потенциально существует целых три, каждый со своими лидерами и своей внешней политикой. Именно на этом фоне в своей величайшей роли Спасителя Отечества и украинской путеводной звезды дебютировал Владимир Зеленский. И это лучшее, что с нами могло бы произойти. Поскольку без его участия наше отечество сейчас было бы вновь разорвано на две части и стремительно катилось к своему окончательному распаду.
Получив возможность выйти из порочного круга оранжевых и бело-голубых, украинцы в своей массе успешно продемонстрировали, что не пройдет как неонацизм, так и капитуляция перед Москвой. Тем самым показав нашему политическому классу, что его попытки жировать на внутреннем украинском многообразии обречены на провал.
Хотя даже такой явный сигнал со стороны рядовых избирателей не смог как-то радикально изменить их повестку дня. Я недавно видел в фейсбуке рекламу ПЭС, где они хвалились, что набрали больше процентов, чем Медвечуковские силы пророссийского реванша. Возникает закономерный вопрос, а чем в это время заняты остальные 80% населения? Но очевидно, что ПАП это как-то мало волнует. Равно как и Медведчука с его «телемостами дружбы» и поездками, куда не надо.
По сути, две вышеупомянутые личности не оставили Зеленскому другого выбора, кроме как доломать украинское либеральное государство окончательно и перейти к «шмиттианской» политике. Поскольку оба они уж очень сильно пытались доказать, что ВАЗ никто, звать его никак и президентское кресло он занимает по ошибке. Хотя, после стадиона и роспуска Рады можно было бы и задуматься.
А мы можем уверенно констатировать, что правящий президент принял вызов. И, сделав свое объявление о люстрации, он фактически сообщил, что как суверен (носитель верховной власти) он полагает Порошенко и его команду такими же врагами народа, как и бело-голубых. Тем самым, он создал концептуальную рамку, в которой, голосуя за его партию на парламентских выборах, мы голосуем за это решение и за право президента Зеленского единолично определять, кто есть враг, а кто есть друг народа. И, что намного важнее, самим фактом своего голосования мы создаем «украинский народ», по отношению к которому как «западноукраинские» этнические националисты, так и пророссийские «бело-голубые» подстилки являются уже предателями или еще предателями. Впрочем, полагаю, что, если Владимир Александрович успешно реализует свою комбинацию, количество желающих выпендриться со своим особым мнением в новой политической конфигурации упадет до уровня статистической погрешности. А мы все хором будем скандировать: «Одна страна, один народ, один президент».
Хорошо это или плохо? С точки зрения продажных барыг и их говорящих голов, это однозначно очень плохо. Поскольку это будет означать окончание неконтролируемого расхищения государственного имущества, периодически прерываемого выборами очередного вора, оказывающегося в привилегированной позиции по отношению к остальным ОПГ. Они будут кричать о падении демократии. Но демократия — это власть народа, а они точно не народ.
С точки зрения государства, это означает радикальное изменение политической природы. Украина однозначно и полностью перестает быть либеральной демократией, поскольку теперь ее будет возглавлять человек с диктаторскими полномочиями, который в день своего избрания прямо назвал себя «гарантом народа». С одной стороны, это означает, что у нас будет существовать какой-то единый центра принятия решений, что хорошо. Но, с другой стороны, слишком много будет завязано на одном человеке. Одно удачное покушение может погрузить страну в хаос.
И нужно понимать, что уже сейчас мы не можем вернуть наше государство в его прежнее нейтральное состояние. Да, сейчас политических врагов после выборов люстрируют, но на следующем витке, если Зеленский потерпит неудачу, их будут просто расстреливать. Причем не дожидаясь выборов. И тогда наша страна, в лучшем случае, стремительно лишиться суверенитета в пользу сопредельных государств. А в худшем, провалится в ад затяжной гражданской войны. Именно туда нас сейчас пытаются ввести оранжевые и бело-голубые.
С точки зрения народа, это, скорее, хорошо. Впервые со времен обретения независимости мы сможем говорить про нашу Нацию как единое политическое целое, способное выразить свою волю через назначение конкретного политика, а не быть разодранными на многочисленные антагонистические части различными «аристократическими» партиями. И очевидно, что если украинский народ есть, то у него есть и враги, которых, очевидно, будет определять наш нынешний президент.
Но возникает вопрос, а является ли господин Зеленский другом народа? Или он просто еще один из тех, кто стремится обмануть доверчивых простаков в своих эгоистичных интересах? С одной стороны, по этому поводу есть тревожные звоночки, которые проступают в маловнятной программе партии «Слуга народа», которая у нас оказывается либертарианская. То есть, теоретически они хотят продолжить курс ПАП на неолиберальные реформы и приватизировать все, что еще не приватизировано, уменьшив роль государства в экономике. Но с таким подходом бедные станут лишь беднее, а богатые богаче.
Нужно понимать, что Зеленский — это хотя и периферийный, но представитель нашей элиты, которого с Януковичем в бане парился, если верить его интервью Гордону. Потому ждать от него действительно решительных шагов по перераспределению собственности и перестройки экономики в пользу широких народных масс вряд ли придется. Скорее всего, в долгосрочной перспективе олигархия останется нерушимой, в лучшем случае, сменятся фамилии олигархов.
Но, с другой стороны, нужно понимать, что ВАЗ радикально отличается от своих предшественников на посту. Два последних президента были олигархами, использовавшими свой пост как рычаг для обогащения. Поскольку это позволяло им надеяться, что укрепив свой клан, они смогут подмять под себя всех остальных и стать единовластными правителями Украины. И оба они потерпели крах, потому что, в конце концов, против них начинали играть все. А нынешний президент имеет под собой лишь поддержку народа. И если он ее лишится, олигархи со своими фабриками, телеканалами и частными армиями его просто сожрут. Потому в кратко- и среднесрочной перспективе нынешний президент будет идти навстречу народу, облегчая ему жизнь. А до тех времен, когда он исчерпает свою полезность, еще дожить надо. Возможно, он действительно уйдет после первого срока и останется в памяти народной приличным человеком.
Но главный вопрос, который должен нас тревожить: сможет ли Зеленский восстановить украинский суверенитет? И когда я говорю о суверенитете, я имею в виду не Крым или даже Донбасс. Я имею в виду восстановление нашей страной своей международной субъектности. Недаром Карл Шмитт в своей работе «Политическая теология» доказывал, что суверен — это человек, который единолично решает, в какой момент государство находится в опасности и поэтому следует отключить гарантированные законом права и свободы. Поскольку государственная власть — это, в первую очередь, монополия на принятие решений.
И нужно понимать, что можно сколько угодно голосовать на выборах, но, если твое правительство вынуждено спрашивать разрешения на те или иные решения у других государств, то реальной независимости у тебя нет и все эти голосования ни о чем. И если Зеленский не решит эту проблему, то даже, если мы проголосуем за то, чтобы быть единым народом, эту попытку пресекут сопредельные государства. Россия глубоко возмутится, если кума Путина посадят, Запад на поросячий визг изойдет, если их ручных грантоедов кто-то попробует прижать к ногтю. Бац! — и предательские бело-голубые и оранжевые партии отъелись и снова подрывают народное единство.
И если позицию Европы при наличии политической воли можно игнорировать, то с Россией это не пройдет. Там сидит диктатор, глубоко усвоивший понятие политического и четко отделяющий друзей от врагов, а политическую целесообразность от экономической выгоды. И он вряд ли допустит, чтобы мы сорвались с крючка.
Но это проблемы завтрашнего дня, а сегодня — «Голосуй или проиграешь».
